Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
На другой же день приключилась беда: страшная буря с дождем и градом сломала все шатры, в том числе и царский; на Волге погибло много судов с запасами. Это несчастие смутило ратных людей, но царь не упал духом; он велел двинуть новые запасы из Свияжска; велел объявить, чтобы каждому было ведомо, что он не отойдет от Казани, хотя бы пришлось под ней зимовать. Днем и ночью неутомимый царь ездил вокруг города, осматривал осадные работы, указывал, как их вести и жаловал ратных людей. Под прикрытием пищальников и казаков были поставлены первые туры, за 50 сажень от городской стены; боярин Морозов прикатил к турам большие пушки и с того времени пальба из пушек не утихала до конца осады. Казанцы делали ежедневные вылазки, запальчивые, отчаянные: они хватались за туры, лезли прямо насмерть, но их всегда почти с успехом отгоняли прочь. На вылазках войска друг другу помогали, причем сохранялся большой порядок; шли только те, кому назначено. В прежних осадах было не так. Между тем князь Япанча ударил на стан Передового полка сзади, из Арского леса. Хотя воеводы успели дружным натиском отбить Япанчу, однако он с этой поры не давал покоя. Как только подымется на высокой городской башне большое татарское знамя, он сейчас кидается из лесу, а казанцы лезут спереди; с обеих сторон нажимают на русских. На праздник Усекновения поставили туры и со стороны Казанки; теперь весь город был окружен: в сухих местах турами[15], в низких и сырых – плетнем. Все-таки осада становилась тягостной; русское войско истомилось от осадных работ, от беспрестанных вылазок и нападений Япанчи. День проходил в трудах, ночь – на стороже; некогда было подкрепиться пищей. Чтобы облегчить осаду, отделили часть войск для действий против ногайцев. На Александра Невского выслан был против них храбрый воевода князь Горбатый-Шуйский и князь Серебряный; им отделили 15 тысяч пехоты да 30 тысяч конницы. Главные силы Шуйский расположил в засаде, а небольшой отряд выслал к лесу – выманить ногайцев. Действительно, Япанча вышел из леса, погнался и попал в засаду. Тут его охватили со всех сторон, порядочно избили и втоптали в лес. По возвращении Шуйского, царь послал в Казань грамоты, приглашая татарам к сдаче; иначе грозился перебить всех пленных. Ответа не было; пленных казнили в виду города. На другой день, Государь призвал размысла – так называли тогда инженеров – и приказал ему сделать два подкопа: один под тайник, у реки Казанки, где был ключ, снабжавший водой, а другой – под Арские ворота. День и ночь работали русские под надзором размысла; вкатили под тайник 11 бочек пороху и 4-го сентября тайник, а вместе с ним и часть стены взлетели на воздух. Много казанцев в этот раз погибло от взорванных бревен и камней. Осажденные упали духом, они должны были теперь пить гнилую воду, отчего между ними пошел мор. Многие мурзы хотели было попросить мира, но другие, более упорные, а также их муллы, ни за что не соглашались. Осада продолжалась.
Между тем князь Горбатый-Шуйский после кровопролитного боя взял в Арском лесу сильно укрепленный острог, который стоял на крутой горе, между болот, и служил складом всякого добра, а также продовольственных и военных запасов. Все это досталось русским. Управившись здесь, Шуйский пошел к Арскому городку, землей, обильно богатыми садами, хлебом, скотом; на каждом шагу попадались летние дома казанских мурз. Жители городка разбежались, и Горбатый повернул назад другой дорогой; он исходил Арскую землю вплоть до самой Камы. Через 10 дней отряд вернулся под Казань с богатой добычей; сюда гнали множество скота, баранов, везли на подводах муку, пшено, овощи. Кроме того, этот распорядительный воевода вернул много русских пленных. Порадовал царя подвиг Горбатого. В то же время дьяк Выродков построил башню в 6 сажень вышиной. Ночью ее подкатили на катках к городской стене, против царских ворот; втащили туда 60 пушек, а с рассветом открыли пальбу в городе, попадая сверху; пушкари громили здания, пищальники били защитников. Казанцы искали спасения в ямах, прятались под тарасами, насыпанными землей, а все-таки не переставали тревожить своими вылазками. Особенно бдительно они берегли свой ров – широкий и глубокий, 7 сажень в глубину. Князь Михаил Воротынский успел придвинуть туры против Арской башни и царевых ворот. Тут казанцы бились отчаянно. Однажды ратники ушли обедать, оставив за турами небольшую стражу; 10 тысяч татар напали на туры, стражу перебили и могли сильно напортить, если бы не явились на выручку с разных сторон воеводы. Дружным ударом, хотя с большой потерей, они вогнали их в город. После этой вылазки много ратных людей осталось на турах; сам Воротынский получил несколько ран и уцелел только потому, что надел крепкие доспехи.
Прошло 5 недель осады, наступала осень и русские люди с нетерпением ждали конца. Несмотря на голод, на жажду, на убыль защитников, казанцы продолжали отбиваться так же храбро, так же неутомимо, как в первые дни осады. Царь, заметив, что они укрываются от огня под тарасами, приказал их взорвать. Накануне Покрова тарасы были взорваны. Казанцы оцепенели и долго оставались в бездействии. Тогда наши воеводы придвинули туры к самым воротам – Арским, Царевым и Аталыковым. Казанцы опомнились, бросились на вылазку и в присутствии царя загорелся бой у самых стен, у ворот. Бились врукопашную, палили из пищалей, рубились, чем попало. Наконец, наши осилили: на плечах татар ворвались в город, в то время как другие вскочили в башню и, засевши в ней, открыли огонь вдоль улиц. Воротынский послал уже просить царя, чтобы двинул все полки, но Иван Васильевич боялся повредить поспехом и отдал приказ отойти. Башня осталась за стрельцами; ворота, мосты и стены воеводы зажгли. Татары всю ночь ставили против этих мест срубы, засыпая их землей. На другой день – это был праздник Покрова – воеводы палили из пушек ядрами и камнями до тех пор, пока сбили городскую стену до основания; в этот же день заполнили рвы бревнами, землей, а где нельзя было это сделать, приготовили мосты. На 2-е октября, в воскресенье, объявили всем ратным людям, чтобы готовились «пить общую чашу крови» и чтобы каждый воин «очистил себе душу», что означало предстоящий приступ.
По этому случаю все пути к Казани были заняты отдельными отрядами, чтобы преградить беглецам дорогу. В первой линии назначено идти казакам с их головами и полкам боярских дворовых людей. В таких полках считалось до 5 тысяч конных людей, да при
