Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Наступила ночь. Царь, побыв в тайной беседе с духовником, начал вооружаться. Когда Воротынский доложил, что порох подложен и мешкать нельзя, царь послал оповестить полки, а сам пошел к заутрене. Отслушав заутреню, Иван Васильевич велел «наволочить» на древко великое царское знамя. Наверху этого знамени был вооружен животворный крест, осенявший русские рати в Куликовской битве. Как только развернулось великое знамя, то во всех полках тотчас были распущены свои знамена; под звуки набатов и сурн войска стали расходиться по своим местам. Царская дружина также ушла, а сам Государь пошел в церковь слушать обедню. Только что дьякон закончил чтение Евангелия словами: «И будет едино стадо и един пастырь!» – как в это мгновение раздался оглушительный взрыв. Царь вышел из церкви и увидел, как взлетели Арские ворота, часть стены, а с ней – бревна, люди… Когда же дьякон молился о царе и произнес слова: «… и покорити под нозе его всякого врага и супостата», – послышался второй взрыв, еще более ужасный. Тогда русские люди, воскликнув: «С нами Бог!» – пошли на приступ. Казанцы встретили их криком:
«Магомет! Все помрем за юрт!». Безтрепетно стояли татары на обломках стены, презирая смерть. Они кидали в русских бревна, стреляли из луков, крошили саблями, обливали кипящим варом. Много наших тут свалилось, но смелые лезли вперед, увлекая робких. Одни кинулись в пролом; другие карабкались на стены по лестницам и бревнам; третьи несли друг друга на плечах, подсаживая вверх. Царь все время молился. Уже два вестника прибежали его звать: «Государь! Надо подкрепить войско!» – Иван Васильевич приложился к образу чудотворца Сергия, выпил святой воды и, съевши кусочек просфоры, попросил благословения: «Простите меня и благословите пострадать за православие. Помогайте нам молитвой!» – Затем он сел на коня и поскакал к своему полку. Когда царь подъехал, на стенах уже развевались русские знамена. Казанцы резались на ножах в тесных и кривых улицах. Наши взобрались на крыши и стали бить их сверху, отчего татары сразу подались, очистивши улицы. Но в эту решительную минуту русские ратники чуть было не погубили дела. Многие «корыстовники» бросились грабить дома: таскали добычу в лагерь, снова возвращались за тем же. Передовые бойцы изнемогали, а помощи не было – сзади сумятица, грабеж. Казанцы, заметив это, перешли в наступление, смяли русских; среди них раздались крики: «Секут! Секут!». Беглецы усеяли дорогу.
Царь, стоявший неподалеку со своей дружиной, был поражен постыдным бегством; одну минуту он подумал, что все кончено. По его приказанию, половина царской дружины сошла с коней; к ней пристали седые, степенные бояре, отроки, окружившие царя, и все вместе двинулись к воротам. В своих блестящих доспехах, в светлых шлемах, царская дружина врубилась в ряды казанцев; царь Едигер быстро отошел к оврагу, потом к ханаскому дворцу. В обширных и каменных палатах дворца татары защищались еще долго, часа полтора; в то же время, в одной из древних мечетей, стоявшей рядом с дворцом, бились насмерть абáзы – знатного рода Магомета – и муллы, под предводительством великого эмира Кулшерифа. В последнем священном бою, с именем Пророка на устах, все они пали до единого.
Между тем выбитые из ханского дворца казанцы бросились в нижний город, к Елбугиным воротам, что выходили на Казанку; но тут их встретили полки Андрея Курбского. По трупам своих, лежавших в уровень со стеной, казанцы взобрались на башню и стали говорить: «Постоял юрт и царский престол, мы бились до смерти за царя и юрт. Теперь отдаем вам царя живого и здорового. А мы выйдем на широкое поле испить с вами последнюю чашу!». Выдав царя, татары бросились прямо со стен на берег Казанки и, сняв доспехи, побрели через реку. Воеводы перехватили им дорогу и почти все они, тысяч до шести, погибли в рукопашной свалке. В городе не оставалось ни одного защитника, – лишь женщины да дети.
Князь Воротынский прислал сказать царю: «Радуйся, благочестивый самодержец! Казань – наша, ее царь в плену; народ истреблен. Что прикажешь делать?» – «Славить Всевышнего!» – ответил царь. Он приказал тут же, под великим знаменем, служить молебен, а потом собственноручно водрузил крест, на месте которого была в этот же день срублена церковь Нерукотворного Спаса. Владимир Андреевич, бояре, воеводы и все ратные чины поздравили Царя с победой. Он им отвечал: «Бог совершил это твоим, князь Владимир Андреевич, попечением, всего нашего воинства трудами и всенародной молитвой; буди воля Господня!» – Когда очистили от мертвых тел одну из улиц, то царь торжественно проехал по ней к ханскому дворцу, впереди его ехали воеводы и дворяне, сзади князь Владимир Андреевич и Шиг-Алей.
Въезд царя Ивана Васильевича в Казань
Толпы русских пленников встречали царя, обливаясь слезами: «Избавитель ты наш! Из ада нас вывел; для нас, своих сирот, головы не пощадил!». Царь приказал отвести их к себе в стан, накормить, а потом разослать по домам. Все сокровища Казани, кроме пленного царя, пушек и царских знамен, Иван Васильевич приказал отдать ратным людям равно пленных жен и детей.
На третий день Государь въезжал в Казань вторично. На этот раз было выбрано среди города приличное место, на котором заложена церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы; после молебна освятили воду и с песнопением обошли кругом по городской стене. Память об этом событии чтится и поныне в православной Казани. Вообще, ни одно событие в Древней Руси не было так велико, так радостно, как этот подвиг юного царя и его мудрых сподвижников. Под Москвой сотни тысяч человек вышли навстречу царю: «Многие лета Царю благочестивому, победителю нехристей, избавителю христианскому!». У Сретенского монастыря ждал митрополит с крестами. Приняв благословение, царь благодарил его: «А тебе, отцу моему и богомольцу и всему освященному собору, вместе с князем Владимиром Андреевичем, и со всем войском, за ваши труды и молитвы много челом
