Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Осада и взятие Казани
Вскоре после разгрома Золотой Орды великим Тамерланом часть ее засела в Казани, а другая овладела Крымом. Обе орды – Казанская и Крымская – стояли друг за друга; одна помогала другой, и почти без малого прошло сто лет в походах под Казань. Этот злой сосед стоял Москве поперек пути; он заграждал ей Волгу, Каму, мешал расселению, торговле, а что еще важнее – раздвоял ее силы в борьбе с Литвой. Однако между казанскими мурзами всегда находились благоприятели Москвы, и если эти мурзы брали верх, то на Казанское царство садился царем ставленник Москвы; если же одолевали друзья Крыма, то ставили себе царем злейшего врага русской земли. Таков был, например, казанский царь Сафа-Гирей. Тогда Казань допекла Русь «хуже Батыева разоренья; Батый только один раз прошел русскую землю, словно горящая головня, а казанцы беспрестанно нападали на русские земли, жгли, убивали и таскали людей в неволю». С пленниками обходились бесчеловечно: выкалывали им глаза, обрезали уши, носы, обрубали руки или ноги, вешали за ребра на железных гвоздях. Толпы русских пленников продавали на базарах, как продают теперь скот; их скупали хивинские купцы. Царь Иван Васильевич Грозный, по примеру своего отца и деда, продолжал добывать Казанское царство. В 1550 году он приказал заложить городок Свияжеск на нагорной стороне Волги, среди чувашей. Близость русского городка смирила казанцев и заставила их принять к себе царем Шиг-Алея, благоприятеля Москве. В ту пору было освобождено из неволи до 60 тысяч русских людей. Казанцы думали, что русский царь велит снести Свияжеск и возвратит им нагорный берег, но в Москве было не в обычае поступаться тем, что раз уже взято. Казанцы остались недовольны, не слушали царя Шиг-Алея, и ему пришлось их покинуть; Шиг-Алей ушел, забравши стрельцов и знатных мурз. Тогда казанцы согласились, чтобы у них сидел царский наместник, русский воевода. Однако, когда Семен Микулинский подъехал к городу, татары заперли ворота и не пустили русских: «Ступайте дураки, – сказали они, – в свою Русь, напрасно не трудитесь; мы вам не сдадимся; мы и Свияжеск отымем. Ступайте, дураки!». Все прежние враги в Казани помирились на том, чтобы воевать, и послали за помощью к ногайцам. Оттуда прибыл царевич Едигер с 10 тысячами ногайцев. Вся Казанская земля стала вооружаться, даже изменили чуваши. Муллы распалили в мусульманах ненависть к христианам, воскресили погасавшие доблести времен Чингиса и Батыя.
По совету думных людей, царь Иван Васильевич решил тогда покончить с мятежной Казанью и пожелал сам принять участие в походе. Ратные люди получили приказание собираться в Коломну, в Каширу, а из дальних мест – под Муром и Рязань.
Ратным силам Московского государства дал устройство дед Ивана Васильевича Грозного, также Иван Васильевич, первый единодержавный государь. Хотя, как мы уже знаем, Дмитрию Ивановичу Донскому удалось собрать большую рать, но главную ее силу составляли дружины князей, которые вышли на войну по своей охоте. Рязанский князь не захотел биться с татарами и не пошел. Иван Васильевич, мудрейший из московских князей, видел, в чем слабость русской земли, и начал ее строение тем, что притянул к Москве ближайшие к ней земли – Тверскую, часть Рязанской и земли Великого Новгорода. Потомки князей, лишенных уделов, бояре и дворяне охотно шли в Москву на службу государю.
Он их принимал охотно, раздавал им поместья, но с условием, что каждый дворянин, получивший поместье, должен выходить на войну не только сам, а с известным числом пеших и конных ратников. Таким образом было положено начало служилого класса, от которого произошло наше дворянство. Раздачу поместий продолжали сын и внук Ивана Васильевича, отчего ратные силы Московского государства постепенно умножались; наконец они дошли до 300 тысяч. Такого войска не могло выставить в то время ни одно из государств Европы. Лучшим и главным войском была конница. Наши ратники выезжали в поле на татарских лошаденках, пегой масти, и таких шустрых, что они могли скакать без остановки по 7 или 8 часов. Сидя на высоких татарских седлах, всадники умели в одно и то же время править конем, управляться луком, саблей, плетью, а иногда и пикой. Дворяне надевали кольчатое или дощатое металлическое вооружение; голову покрывали шлемом или металлической шапкой, себя прикрывали круглым небольшим щитом. Воеводы выезжали в полном доспехе – с бáрмицами[13], прикрывавшими плечи, нáручами[14], рукавицами, наколенниками, поножами – и все это было у них насечено золотом, изукрашено драгоценными камнями.
Ратник и воевода
Царские конные дружины и стрельцы были одеты одинаково, в кафтаны; прочие одевались по своим достаткам. До Ивана
Васильевича Грозного русская пехота мало чем отличалась от пахарей, но этот Государь учредил постоянную пехоту, под названием стрельцов. В мирное время они держали стражу, а во время войны употреблялись при осаде и защите городов.
Стрельцы получили пищали, или самопалы, и, кроме того, сабли и бердыши; спереди, на берендейке, перекинутой через левое плечо, у них висели заряды, рог с порохом, фитиль и всякая хозяйственная мелочь. Кроме конницы и пехоты, в войсках того времени числился «наряд», так называли тогда артиллерию. Ее составляли орудия разной величины: «затинные пищали», самые большие; «гафуницы», поменьше, и «можжиры», в роде теперешних мортир. Прислугу у орудий называли «пушкарями». По числу орудий наш «наряд» был довольно велик. Так, под Казанью находилось полтораста пищалей, кроме малых полковых орудий, стоявших у царских шатров. Расположение войск для боя и сам способ действий напоминал военные обычаи татар. Конница строилась впереди пехоты; она же и начинала бой. Под звуки труб и сурн, на которых играли, не переводя дух, под удары в бубны и набаты, с диким, оглушающим криком русские всадники смело и порывисто кидались на неприятеля. Они метали на всем скаку копья, пускали стрелы, стараясь сломить одним ударом. Но эта запальчивость продолжалась недолго: если неприятель выдерживал натиск, то конница обыкновенно приходила в беспорядок и укрывалась за пехоты, которая принимала тогда бой на себя. Пехота сражалась
