Тайны угрюмых сопок - Александр Михайлович Минченков
— Прежде чем о чём говорить, следует нам назваться. Я Трубников Кондрат Петрович — иркутский первой гильдии купец, — наклонившись в Рачковскому, добавил: — Кузьма Гаврилович Рачковский — действительный статский советник.
Севастьян напрягся, столь высокого ранга господ он не встречал в глубинке, а тем более вот они — сидят в его жилище, за одним с ним столом. «Знают мою фамилию, пришли намеренно. От кого, кто назвал? Зачем понадобился, раз ко мне заглянули? Кто-либо из местных чего накаркал? В чём интерес их ко мне?.. Неуж посетили управу и от исправника или его помощников что-то обо мне из их уст услышали?.. Хотя чего обо мне можно наговорить, чем мог привлечь внимание?..» — раздумывал Севастьян.
Но его мысли прервал Трубников, приметив волнение парня:
— Не мучайте себя, для чего и по какому поводу пожаловали. Всё одно не разгадаете. Ходить вокруг да около не будем, есть разговор на тему, что волнует вас в последнее время — о поисках золота в здешних местах.
— Но я охотник, потомственный охотник, и мне неведомо такое занятие, с чего вдруг взяли, что имею желание поменять ремесло? Ваше высочество, ошибаетесь, я не тот человек, за которого меня вам кто-то представил, — возразил Севастьян, неожиданно услышав, что интересует прибывших господ, а в голове пронеслось: под полом хранит золотой самородок, будто эти два человека пронюхали о нём и пришли забрать, выпытать из него, откуда эта драгоценность. «Но кто, кто мог сказать им об этом?.. Кто?.. Да нет же, это известно только двоим — мне и Хоньикану. До Хоньикана далеко, да он ни при каких обстоятельствах не рассказал бы чужим людям. Так откуда же, кто?..»
— Молодой человек, скажем прямо, — вступил в разговор Рачковский, — о ваших планах по поискам драгоценного металла и разработке золотоносных речек, кои вам, если удастся обнаружить, стало известно два часа назад от исправника Святослава Романовича Ряженцева. Не переживайте, плохих слов о вас мы не услышали, а, супротив, только хорошие. Он и изложил нам ваше стремление в летние месяцы посвятить себя разведке ключей и речек, кои протекают по долинам Олёкминского округа.
Теперь, когда всё прояснилось, Севастьян, с одной стороны, успокоился и даже обрадовался — неужели удача рядом, это как раз те люди, которым подвластно поднять такое большое дело — у них денег и возможностей немерено, с другой стороны, насторожился: «Кто знает, как обернётся дело, если им откроюсь, разложив весь расклад? А прежде чем довериться, надо крепко подумать, крепко!..»
— Ну, это я так высказал всего лишь намерения, а Севастьян Романович мне посоветовал поразмыслить, стоит ли заниматься столь хлопотным, а к тому же малоперспективным делом.
— Как знать, как знать, если человек к чему-то стремится, он обязательно достигнет своей цели. А у вас цель есть, она благая, и это главное, — заметил Рачковский.
— К тому же вот я гляжу на вас, и моё внутреннее чутьё подсказывает: вы, должно быть, удачлив. Да, да, есть в вас что-то такое одержимое, есть, — вставил своё слово Трубников. — Нам нужны люди, которым можно доверить сие дело, в которых должны быть уверены, в их настойчивости в преодолении трудностей, какие могут встретиться на пути к поиску золота, скрытого в недрах Сибири. — Трубников, прокашлявшись, добавил: — И потом, мы положиться можем исключительно на честных людей, к коим, насколько наслышаны, вы относитесь. А эта черта характера крайне важна, крайне!
Севастьян слушал, а мысли бежали сами по себе: «Понятно, чего хотят господа. Однако не мягко ли стелют? А может, я напрягу напустил, в сомнения ударился? Где ж представится такая возможность с подобными чинами речь вести? Вряд ли… А если так рассудить: Бога уважают — крест перстами на себя прикладывают, говорят вроде начистоту, надёжу свою возложить желают на опытных таёжников, а главное, совестливых ищут… Знать, сами с совестью и по совести желают всё делать. Осмелеть да проявить интерес, а с самородком обождать пока. Как, Севастьян, не промахнёмся, рискнём?..»
— А чего, если по совести, так и посудачить можно, — выдавил из себя Севастьян.
— По совести, а как же иначе, только по обоюдной доверительности, — подтвердил Трубников и внутренне обрадовался тону охотника, а чтобы ещё более придать ему уверенности в его согласии, предложил: — Кривить душой не стану, не в моём положении ни по статусу, ни по возрасту, а посему предлагаю вам, Севастьян Михайлович, и даю слово купеческое: назначить своим доверенным лицом.
— Это ж как я должен понимать, как же вы мне такое дело в руки дать можете? — удивился Севастьян.
— А вот так прямо и понимать. Оформлю официально чрез полицейское окружное управление документ — доверенность на право действовать от моего имени в поисках месторождений золота, на все работы, связанные с установкой столбов границ участков, на которых будут найдены золотые пески. Участвовать в регистрации таких участков, вести наём рабочей силы в моё отсутствие, заниматься прочими заботами касаемо разведочных и промышленных дел, включая и добычу. Ну как, согласен?
Душа Севастьяна трепетала: «Да неуж такой документ составит? Это что ж выходит, я вроде как в доле, они доверяют мне как самим себе, зная, что провести их смогу, как мальцов, меня ж всего как час знают, да на слова исправника опираются. Ведь не берут себе в голову, что деньги получу от них за труды и на этом всё — к осени скажу: разведал, нет в речках золота, а оплата при мне останется. Нет, так они не помышляют обо мне, заверили — по совести должно быть, вот и доверяют… Верить надо людям, а как без веры, смотри, какие зажиточные и при должностях высоких, а речь ведут со мной, с простым мужиком, это ж надо! А если что не так, так Господь рядом — сохранит и поможет, а их накажет, ежели обманут… Главное, Бога не гневить».
— Ваше сиятельство, вот в охотничьих делах, не хвастаясь, всем владею, а в промыслах золота не умелец, не учил меня этакому ремеслу никто, знать знаю, видел со стороны, а чтоб самому, нет, не приходилось, но желание горит.
— Желание — это хорошо, оно помехой не бывает, а рвение придаст. А что трудно познать, так на первых порах оно любое дело сразу не даётся. Главное, найти золото, пришлём горных умельцев, а они уж приложат усилия — научат этакой науке, да так тебя привяжет сия работа, что и от пушнины душа отвернётся.
Глава 7
