Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
В сентябре войска Святослава приблизились к Переяславцу. Этот город раскинулся близ реки на больших холмах, совсем как Иерусалим. И он имел пристань, сложенную из каменных плит, совсем как в Константинополе. У причалов стояло десятка два кораблей. Но шумных торгов, которыми славился Переяславец, на просторной пристани не было. Здесь давно уже ждали боевых действий. С другой стороны реки в неё впадал Прут.
Варяги по приказанию князя пришвартовали свои корабли не к пристани, а к пологому берегу близ неё. Внимательно оглядев каменные стены и укрепления Переяславца, на которых грозно застыли его защитники, Святослав обратился к Эрику с Харальдом:
– Ну, вперёд! Когда всё закончите, не забудьте открыть ворота.
– Ты даже не попытаешься убедить их сдаться? – спросил Сфенкал, указав на знамя Царства Болгарского, развевавшееся на самой высокой башне.
– Не попытаюсь. Война должна быть войной. А у нас прогулка какая-то получается!
– Нагуляемся до соплей, – шепнул Гийом на ухо Калокиру.
– Ты так считаешь?
– Уверен.
Вынув из кораблей штурмовые лестницы и связав их попарно, чтобы они стали вдвое длиннее, викинги устремились на приступ. Следом за ними двинулись княжеские стрелки, привычно соразмеряя ветер и расстояние. Остальные, в том числе угры, сошли с коней. Удобно расположившись на пышной береговой траве, они приготовились к интересному зрелищу. Святослав и Кремена сидели рядышком, держась за руки.
Бой за город начали лучники. Жаркий солнечный свет померк от летящих стрел. Стрелы были пущены с двух сторон. Защитникам Переяславца приходилось целиться против солнца, потому лучники Святослава достигли больших успехов. Тысячи стрел, как обычно сбились с пути, однако десятки достигли цели. Со стен посыпались трупы. Среди болгар возникло минутное замешательство, что дало возможность варягам приставить к стенам восьмисаженные лестницы и начать восхождение, прикрываясь коваными щитами. Болгары начали лить на них расплавленную смолу из котлов и сбрасывать камни различной величины. От некоторых камней щиты не спасали. Но, тем не менее, сотни викингов добрались до верхних ступеней, выхватили мечи, и, отбив удары болгарских палиц, взошли на стену. Обороняющимся пришлось вступить с ними в схватку, благодаря чему прочие варяги смогли немедленно присоединиться к своим товарищам.
– Слишком быстро всё получилось у них, – заметил Свенельд, внимательно наблюдая за битвой, которая развернулась среди зубцов крепостной стены, – да, да, чересчур легко! А ведь обороной руководит не дурак.
– По коням! – скомандовал Святослав, поняв мысль Свенельда. Кремена перепугалась и не хотела выпустить руку князя. Но тот уже поднимался. Спустя мгновение он и все его воины снова были на лошадях, а обескураженная плясунья, зажав ладонями уши, спряталась под обозом. Что же происходило на крепостной стене? Изрубив болгар, которые защищали её, викинги всем скопом ринулись в город, чтобы его разграбить. Сразу же после этого из восточных ворот, которые вдруг раскрылись, начали выезжать две колонны отлично вооружённых, закованных в латы всадников на больших германских конях. Когда они все оказались в поле, стало понятно, что их не меньше двадцати тысяч. Построившись полумесяцем и одновременно выставив вперёд копья, всадники устремились на княжескую дружину.
– Вот это другое дело! – весело крикнул Лидул, натягивая перчатки, – а я уж думал, хорошей драки не будет! Как бы не так.
Гийом, с любопытством глядя на атакующих, дал совет Калокиру держаться ближе к нему. Святослав был бледен. Приняв от оруженосца шлем с полумаской, он молча его надел, и, обнажив саблю, повёл дружину навстречу вражеской коннице.
Эта страшная и внезапная битва продлилась более двух часов. Болгары, казалось, задались целью не одержать тактическую победу, а изрубить Святослава. Он выбивался из сил, отражая яростные удары мечей и копий. Эти удары сыпались на него каждую секунду, со всех сторон. Лучшие рубаки – Гийом, Лидул, Икмор, Ратмир, Михась, Куденей и Тудор-любчанин, отчаянно защищали князя. О Калокире Гийом, конечно же, позабыл. Патрикия защищал со своими воинами Рагдай. Но всё-таки Иоанн был ранен. Копьё пробило ему плечо. А на голове Рагдая меч рассёк шлем и прошёлся вскользь по виску, содрав с него кожу. Хлестнула кровь. Талут в самый разгар боя опять остался без лошади и продолжил сражаться пеший. Вскоре он рухнул, получив палицей по спине.
Бой кончился тем, что болгары были все до единого перебиты, а Святослав потерял две трети своей дружины. Оставшиеся в живых подошли к Дунаю, чтобы напиться и промыть раны. Кони и люди при этом не обращали внимания друг на друга. Они бок о бок стояли в мутной воде, занимаясь каждый своими бедами. К Святославу с громкими воплями подбежала Кремена. Она стала упрекать его за беспечность. Как он посмел так рисковать жизнью? Если бы он был проткнут копьём или сражён саблей, то что ждало бы её? Глиняная хижина с двумя братьями, которые за шестнадцать лет успели ей надоесть хуже горькой редьки, и со щенками, которые за два месяца надоели ей ещё больше?
Тех, кто не получил в бою ни царапины, было мало. Малёк принадлежал к их числу. Талут уцелел и даже не очень-то пострадал – только одна лошадь задела его копытом. Из ближних сёл пришли женщины. Они оказали помощь тяжелораненым. А потом остатки дружины во главе с князем и его юной плясуньей, которая грациозно села на лошадь, направились к Переяславцу.
Во всём городе царил ад. Варяги его громили и грабили. Лужи крови стояли всюду. Улицы были местами сплошь завалены трупами. Ещё больше было вопящих, мечущихся детей, стариков и женщин. Последние уже были не первой молодости, поэтому скандинавы не обращали на них внимания. Они весело волокли из домов мешки с богатой добычей и молодых полуголых пленниц, которые верещали и отбивались от них. Внезапно одна из тех, кто не представлял интереса для победителей, подбежала к лошади Святослава и бросилась на колени, ломая руки.
– Великий князь! Спаси мою дочь! Варяги её насилуют!
Святослав осадил коня. Весь его отряд, который насчитывал три с половиной – четыре тысячи утомлённых и окровавленных воинов, также остановился.
– Она совсем ещё девочка! – продолжала рыдать несчастная, на которую больно было смотреть, – ей нет ещё и шестнадцати! Ей пятнадцать! Её отца только что убили! Спаси её, Святослав!
– Мне кажется, друг мой, что ты обязан вмешаться, – решительно обратилась Кремена к князю. Тот огляделся по сторонам и увидел Эрика. Храбрый ярл пытался отнять у двух своих соплеменников золотую чашу, крича, что если они не могут по справедливости поделить этот хорошо начищенный медный ночной горшок, он его возьмёт, а им, так и быть, заплатит серебряную монету.
– Эрик, поди сюда! – позвал Святослав. Эрик обернулся. С неудовольствием отлепившись от чашы, которой в ту же секунду и след
