Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
– Уж больно у тебя заковыристо.
– Александр Леонидович, голубчик, но вы-то уж точно знаете, что простых решений в сложных ситуациях не бывает.
– А если… расстрел или виселица?
– Опять провал в логике. А кто будет поднимать заводы и шахты из руин?
– С этим-то я согласен.
– Что тогда гложет светлейший ум российской адвокатуры?
– Мелкий льстец!
– Дайте время, я выросту в грандиозного подхалима. Вы точно обомлеете! Так что вас гнетёт?
– Собственное бездействие. Он там в сложной ситуации, а я ничего не делаю!
– Вы что, предлагаете угнать в Кронштадте линкор, встать на рейде в устье Темзы и объявить Великобритании войну?
– Да! Не так кардинально, но войну!
– Побойтесь Бога, Александр Леонидович! Вы же поссорите двоюродных братьев!
– Саша! Государя императора я чту. И не в пример некоторым! Но я объявлю Великобритании дипломатическую войну!
– Это как?
– Вот, читай! – И Фирсанов-старший протянул Краснову ещё один лист. Тот углубился в чтение.
«02 мая 1902 года.
Российская Империя, Санкт-Петербург.
Военному атташе при посольстве Великобритании.
Копия министру обороны Российской империи г-ну Курочкину. П. А.
Достопочтимый сэр!
Милостивый государь!
Обращаюсь к вам не как к офицеру Его Величества короля Эдуарда VII, не как к главе военно-дипломатической службы Великобритании в Российской Империи, а как мужчина к мужчине, как отец семейства к отцу семейства. В 1899 году мой единственный сын Леонид А. Фирсанов, будучи официальным корреспондентом „Невского экспресса“, был откомандирован на театр военных действий в Трансвааль и Оранжевую республику. В декабре 1901 года, по не зависящим от него причинам, он, гражданский по своей сути человек, был пленён вашими солдатами.
Теперь суть моего прошения к вам. Я не перекладываю на ваши плечи наши семейные проблемы, но, в связи с тем что никоим образом ни я, ни мой сын, не связаны с военными ведомствами, прошу вас конкретно указать, с кем мне начать сношения в России или Великобритании для получения сведений о судьбе моего единственного чада.
Засим остаюсь вам весьма признательным за содействие в столь важном для меня вопросе.
С уважением, адвокат Александр Л. Фирсанов».
Краснов кончил читать и восторженно замотал головой:
– Я восхищён!
– Чем? – удивился Александр Леонидович.
– Стилем, напором, изящностью, безусловным сохранением собственной чести и фантастическим стремлением к действию.
– А как может быть по-другому, если это касается жизни и смерти Леонида? Я не могу сидеть сложа руки! Надо что-то предпринимать!
– Как дальше намерены действовать?
– Очень просто! Дойду ножками до почты и отправлю!
– Прекрасно! Полностью вас поддерживаю и готов поддерживать во всех начинаниях в этом направлении! И не в этом тоже! – хитро сощурился Александр.
– Вот же наградил Леонид компаньоном-хитрюгой. Тогда в «Квисисану»!
– Используете вы, Александр Леонидович, – сказал Саша, вскочив с кожаного дивана, – мою слабость к итальянским ресторанам!
– Это моя слабость. Хотя нет, это моя сила!
– Это наша общая сила! – воскликнул расцветший в улыбке Краснов.
Май 1902 года. Индийский океан
Что-то было не так. Сердце дёрнул мгновенный укол паники, но ничего не пропало. Кто-то рылся в его мешке, видимо, искали, чем можно поживиться? Но у него ничего не было, кроме Ваниного шарфа и белья. А кому это интересно? Кто будет копаться в личном белье? Выдали всё камешки для жонглирования. Они лежали в ином порядке, нежели он их оставлял. Леонид резко поднял голову и напоролся на ледяные серые глаза шведа. Тот, правда, мгновенно их отвёл, но стало ясно, кто «хозяйничал» в его торбе. Спускать это было нельзя. Во-первых, обнаглеет и не даст потом проходу, а во-вторых, за ним украдкой наблюдало несколько пар глаз. Все ждали его реакции. Единожды дашь слабину – и восстановить свои позиции будет почти невозможно.
Фирсанов, не думая о последствиях, хищной кошкой опустился перед шведом. Но бывший викинг тоже не кукурузу сторожил, скатился с верхнего яруса и вальяжно встал в полный рост. Он оказался выше на полголовы и солидно шире в плечах. Он превосходил Леонида анатомически и физически, но только не силой духа! Швед, предвкушая лёгкую победу, даже слегка осклабился. И совершенно зря. Два коротких тычка в межключичную ямку и солнечное сплетение вызвали дыхательный спазм. Все произошло так быстро, что изумились не только зрители, но и сам швед. Сначала удивлённо округлились глаза, лицо вытянулось, став пунцовым, а руки инстинктивно потянулись к горлу. Захрипев, гигант боком завалился на пол. Он ещё сучил здоровенными пятками, когда кто-то справа решил заступиться. Он едва обозначил своё намерение, как тут же получил хлёсткий удар пальцами по глазам. Защитник дико заорал, прижав ладони к глазам, присел возле шконки. Удар коленом в подбородок подбросил его голову, а правым локтем в затылок – завершил скоротечную схватку. Теперь на полу лежали двое. Леонид медленно обвёл глазами матросский кубрик «Геркулеса» – желающих присоединиться к «отдыхающим» не было. Почти во всех взглядах вспыхнуло если не уважение, то страх. Фирсанов демонстративно спокойно вернулся на своё место. С этого момента вокруг него образовалась территория отчуждения – к нему без необходимости не обращались. А Леонида это устраивало и даже радовало. Отныне все свободное время принадлежало только ему, никто не лез с докучливыми разговорами и не копался в его мыслях.
После инцидента в кубрике, Леонид, прячась в узких пространствах палубных надстроек, за несколько дней сшил широкий кожаный ремень с потайным непромокаемым карманом. Корявый внешне и грубый на ощупь, но это отвечало задаче: никто им не заинтересуется, значит, содержимое потайного кармана будет целее.
«Геркулес» вёз в Европу всякую всячину: хлопок, кофе, текстильные красители, ценные породы дерева, бочки африканского вина и много чего ещё. Небольшие партии того, что вмиг расхватают купцы. Поскольку морской квалификации Леонид не имел, то его постоянно прикрепляли к кому-то в подмогу. То к кочегарам: он несколько дней кидал уголёк совковой лопатой. То к палубным матросам: он метался со шваброй или канатами по всей палубе парохода. Несколько раз над ним начальствовал швед. Леонид был уверен, что тот его сгноит, но нет. Защитный режим в голове скандинава работал в круглосуточном режиме. Правда, самая тяжёлая работа всегда доставалась новичку. А великан с беззлобной улыбкой наблюдал: выполнит или надорвётся? Матрос Фирсанов старался по-военному чётко исполнять поставленные задачи и не вызывать нареканий. Иногда он ловил на себе взгляды криворотого капитана, но тот молчал, будто на судне нет такого человека. Это привидение или пустое место. О происшествии в кубрике ему, естественно же, уже донесли. Но он никаких карательных
