Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
– В порт? – наконец, счастливо спросил Франсуа.
– К брадобрею! – ответил Леонид.
Предложение было принято с восторгом и без возражений!
– А тогда у англичан я подумал, что нам каюк, – из-за сложенного в несколько слоёв горячего полотенца, прижатого к щёкам, блаженно простонал Франсуа. – Но скажу тебе прямо, Лео, ты гений. Слышишь, хозяин, мой друг гений! – Теперь он вздрагивал от смачных шлепков густой мыльной пены, которую на шею и лицо горстью накидывал парикмахер. – Это же надо столько наворотить, приплести какую-то экспедицию, сделать меня поваром, задурить картами головы и так изящно вырваться от этих кровососов. Удивительно, но всё сработало. Ге-ний!
Цирюльник-грек, при котором Франсуа позволил себе поносить англичан, окончил править опасную бритву о кожаный ремень, накинул себе на плечо белую тряпку. Прищемив большим и указательным пальцами нос, задрал голову и поднёс к шее бритву. Оратор тут же благоразумно заткнулся.
Потом они гордо несли свои свежевыбритые лица и стриженые головы сквозь толпу, как самые настоящие хоругви или злачёные знаки римских легионов. Чем ближе был порт, тем гуще и гуще становился людской поток.
Вот тут-то и сказалось их долгое отсутствие вне цивилизации. То, что раньше делалось быстро и походя, теперь требовало значительной концентрации внимания. Привычные ходы не сработали. Сначала приятели сунулись за самыми дешёвыми билетами в каюты третьего класса, но оказалось, что необходимы самые простые деньги. А их-то и не было! На антилопу или кокосовые орехи ничего не обменяешь. Но пронырливый Франсуа быстро всё устроил. Продал обе винтовки и собственный заплечный мешок. Они им теперь не нужны. Когда они вернулись в кассу, оказалось, что их средств хватает только на один билет в одну сторону. А обязательным условием их вояжа было то, что они покидают этот континент вместе.
Они с тоской посмотрели, как толпы пассажиров штурмуют трап парохода, и поняли, что на корабль без билета второму не пробраться. Потолкались у вооружённого пропускного пункта в порт. Тут посторонний точно не пройдёт. Да и не станешь же ловить выходящих людей с просьбой довезти до Франции или Италии. Будут шарахаться в стороны так, будто ты предложил свергнуть монархию или что-то ещё похуже. Ну спросишь один, два раза и тут же сухопутный патруль под белые ручки – и спровадит в тюрьму. А туда очень не хотелось до крайности. Как говорится: «Близок локоть, да не укусишь»!
Ситуация усугублялась тем, что англичане повально подозревали каждого мужчину в участии в военных действиях на стороне буров. Хватали любого мало-мальски подозрительного человека и отправляли в фильтрационный лагерь. При этом пострадать мог любой. Стоишь рядом, считаешь ворон? А нечего! В кутузку его, голубчика! Пусть знает, что такое власть Его Величества! Подозрительность, как страшное заболевание, передалась всем, она витала в воздухе. Никто не хотел отвечать за каких-то бродяг. Могли случайно «подмести», потом сам не отмоешься! В таком случае заход к капитанам в лоб ничего не даст. В лучшем случае обматерят, а в худшем – угостят тумаками. Подозрения, естественно, усиливали белые полосы на коже у обоих от уха до уха, на тех местах, где раньше были бороды. Сбрил? Значит, воевал. И не докажешь, что просто от неё устал.
Так пропало несколько бесценных дней. Успели даже исчезнуть белые полосы на лицах. Они и подзагорели, да и щетина их прикрыла. А деньги от винтовок таяли с потрясающей скоростью! Пока неожиданно француза не осенило.
– Кабак! – заорал как-то Франсуа, хлопнув себя по лбу.
– Ты о чём?
– Нам нужен портовый кабак. Все сделки свершаются там! Надо найти самый популярный и посидеть в нём пару часов – и всё уладится. Вот увидишь!
И в этой голове иногда рождались светлые идеи. Самым популярным был «Хромой тролль». Когда приятели зашли в помещение, то поняли, что у хромоногого хозяина в зелёном колпаке нестандартное чувство юмора. Но это и привлекало. Пары алкоголя и запахи кухни смешивались в единую, труднопереносимую вонь, но спасали либеральные цены. Заказав по минимуму, друзья затаились, как пауки на паутине.
Через полтора часа случилась первая «поклёвка», а через три они нанялись матросами на корабль, который завтра в полдень отшвартовывался в Неаполь. Марсель был бы лучше, но привередничать не приходилось. Отдав капитану «Геркулеса», лицо которого украшал страшный шрам от угла рта до самого уха, все деньги, за исключением мелочи за свой заказ, друзья договорились утром быть на судне. В конце разговора кэп протянул им два замусоленных клочка бумаги с какими-то каракулями.
– Зачем? – удивился француз.
– А как ты в порт собрался? Это пропуска. Скажите, что на «Геркулес». В полдень отходим. Быть за три часа. Понятно?
– Да!
Последний бастион по дороге домой, подняв клубы пыли, постыдно пал! Франсуа бессовестно чесался от восторга и радости.
Домой! Домой!! ДОМОЙ!!!
Фирсанов почувствовал недоброе, когда перед воротами пропускного пункта в порт увидел толпу. Одновременно это был и пограничный пункт и таможня. Новые власти проверяли и фильтровали всех приезжающих и покидающих Южную Африку.
На всякий случай, друзья решили проходить порознь. Первым поглотила таможня Франсуа. Через минут десять туда же направился Леонид. За стойкой у окна в помещении заканчивали досматривать француза. И, кажется, процедура благополучно завершалась. Но таможенника вдруг заинтересовала яркая самодельная фляга. Сотрудник потребовал её в руки. Француз бесконечно долго отвязывал её от ремня. Получив желаемое, чиновник кинулся рассматривать её на просвет, поднёс к уху и потряс. Ещё и ещё несколько раз. Его почему-то заинтересовало содержимое. Над какой-то миской он опустошил её. Сначала выплеснулась вода, а потом несколько раз что-то звякнуло. На дне лежало несколько очень крупных алмазов. Приехали! Таможенник охнул, схватил один и принялся, цокая языком, рассматривать на солнце. Сомнений не было – контрабанда алмазов. Франсуа схватил из миски оставшиеся и бросился к выходу в порт, на бегу запихивая камни в рот. Его ловко подсекли, скрутили и потащили в подсобное помещение. Последнее, что видел Леонид, красную от натуги голову и гордо торчащий над ней жидкий хохолок волос, когда двое охранников с трудом пропихивали француза в дверной проём.
– Пуштите жады! Жады! Это моё! – с наполненным ртом, сдавлено сипел лионец.
«Только бы не подавился!» – первое, о чём подумал Фирсанов, забеспокоившись о Франсуа. И только потом испугался, что Франсуа сцапали. Он оставался совсем один. Усилием воли заставил себя долго не смотреть вслед, не развернутся и не побежать в город. «Забрали и забрали, надо
