Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
В день Св. Владимира, часов в 11 утра, новгородцы внезапно появились перед станом и обнажили мечи, прежде чем враги успели опомниться. Смелым натиском прошла русская дружина через неприятельский стан и погнала шведов к берегу; князь Александр был впереди: он нагнал Биргера и хватил его острым копьем по лицу, «возложил ему печать на лицо». В дружине Александра немало нашлось удальцов, которые в этот день покрыли себя славой. Княжий подручник Гаврило Олексич погнался за Биргером до самого корабля, соскочил в воду и благополучно вернулся; после того уложил на месте епископа и другого знатного шведа по имени Спиридон. Другой новгородец, Сбыслав Якубович, с одним лишь топором в руке, смело врезался в самую гущу врагов, косил направо, косил налево, очищая путь, точно в лесной чаще; за ним размахивал еще шире своим длинным мечом княжий ловчий Яков Полочанин. Как по широкой улице, наступали за этими молодцами прочие дружинники. А там, на берегу, новгородец Миша бросился на сходни и успел потопить три судна.
Княжий отрок Савва несся прямо на златоверхий шатер Биргера; он подсек высокий столб: шатер свалился, и возликовали новгородцы, празднуя победу. Они потеряли только 20 человек убитых, тогда как шведы нагрузили три судна телами лишь начальных людей, а прочих покинули на берегу. Живо снялись шведы с якоря и поплыли домой. Эта победа мужественных новгородцев показала всем русским людям, что они еще не утратили прежней доблести, что они еще могут постоять и за себя, и за Св. Софию. Эта же победа доставила князю Александру славное прозвание «Невского».
Новгородцы любили видеть князя Александра на челе своих дружин, но он-то не любил их своевольства и в самую годовщину Невской победы просил Новгород и уехал к отцу. Между тем на русские земли наступал с другой стороны их старый и еще более грозный враг – немцы. Лет за 50 до этой поры осели на Двине немцы под названием ливонских рыцарей, или «братьев меча», меченосцев. Подобно многим другим орденам, меченосцы были наполовину монахи, наполовину воины. Они носили на белом плаще красный крест, давали клятву повиноваться Папе и выборным начальникам оставаться в безбрачии, держать общую казну, воевать с неверными, помогать страждущим и больным. Таковы были обеты и прочих рыцарских орденов, о которых подробно рассказано в 1-й книге.
Страну, известную теперь под именем Прибалтийского края, или губернии: Лифляндскую, Эстляндскую и Курляндскую населяли издавна финны, отчасти латыши. Русские люди того времени свободно проникали в эту страну, торговали, селились, рубили города и обращали язычников в христианство. Вот в этот непочатой край как-то явились латинские монахи, стали крестить в свою веру, а когда туземцы воспротивились и даже убили епископа, то монахи обратились к Папе с просьбой поселить здесь рыцарей. Папа послал «братьев меча», велел им занять край и крестить людей силой. Рыцари водворились и для большей безопасности построили в устьях Двины крепость – нынешнюю Ригу. Как только это случилось, начались частые столкновения между немцами, с одной стороны, псковичами и новгородцами, с другой. Русские люди подавали помощь язычникам, не хотевшими креститься от немцев; наконец, они защищали свои угодья, занятые гораздо раньше, чем пришли немцы. После ряда мелких стычек дело дошло до войны. Русские люди и здесь стали считаться врагами не только Святейшего отца, но врагами христианства. Папа благословил рыцарей завоевать коренные русские земли. По призыву епископа Германа, рыцари, а с ними толпа немецких охотников, бросились на Псков. Один из русских князей, потерявших правду в частых усобицах, а именно Ярослав Владимирович, вел врагов на своих же братьев. В годовщину Невской победы псковичи вышли к ним навстречу, но были разбиты, причем потеряли своего воеводу Гаврилу Гориславича. Немцы по следам беглецов подошли к Пскову, сожгли посады, окрестные села и целую неделю держали город в осаде. Припертые, что называется к стене, псковичи согласились на все: дали в заложники своих детей и приняли немецких воевод. Утвердившись во Пскове, немцы вместе с чудью напали на владения Великого Новгорода, жителей обложили данью, построили крепость, а по берегам Луги забрали у сельчан скот и лошадей, так что им нечем было пахать. По дорогам в 30 верстах от города немцы били купцов.
Вспомнили тогда новгородцы про князя Александра. Он один мог отвести беду. Поехал к Ярославу сам владыка новгородский просить отца, чтоб отпустил сына. И Ярослав отпустил: дело касалось не одного Новгорода, а всей Руси. Немцы заранее уже считали своим достоянием пограничные русские земли; Папа присудил их Эзельскому епископу, а этот сделал с рыцарями договор: себе выговорил десятую часть всего, что дает земля, а все прочее – рыбная ловля, покосы, пашни предоставил рыцарям. Приехавши в Новгород, Александр немедленно пошел к Копорью; взял крепость, гарнизон немецкий привел в Новгород, а всех бунтовщиков из Чуди, бывших заодно с немцами, перевешал. В следующем году Александр выступил к Пскову, освободил его от неволи, побил множество немцев, причем погибло более 70 рыцарей; после этого князь перешел реку Великую и проник во владения меченосцев. Его небольшой сторожевой отряд, наткнувшись как-то на немцев, был разбит ими наголову; тогда князь Александр отступил к псковскому озеру, на льду которого остановился. Это было в первых числах апреля; лед еще хорошо держал. Увидев при солнечном восходе приближение врагов, Александр поднял вверх руки и громко произнес: «Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!». Немцы, выставив длинные копья, подвигались вперед острым клином, или «свиньей», как говорили наши. На кольчугах и шлемах с длинными мечами они казались неуязвимы. Ратники Пскова и Новгорода, посыпав неприятеля тучей стрел, разбились перед ним на кучки, а князь Александр, прикрывшись ими, провел свою дружину боком и ударил немцев сзади. И была тут сеча великая; льда на озере не видно, все покрылось кровью. Русские гнали
