Грехи и подвиги - Ирина Александровна Измайлова
Они отъехали от города неторопливой рысью, затем, убедившись, что никто за ними не гонится (а значит, побег пленника еще не обнаружен), поскакали быстрее.
– Как тебе показался Ксавье в девичьей одежде? – поравнявшись с молочным братом, спросил Эдгар.
Луи рассмеялся:
– Я до сих пор в растерянности. Настоящая девчонка, да еще и красивая. И если бы я не знал, что это невозможно, то принял бы твоего оруженосца за ту самую сарацинскую принцессу, от которой ты в последнее время сам не свой.
Эдгар в ответ засмеялся еще громче:
– А ты уверен, что это невозможно, дорогой брат?
Граф Шато-Крайон, сощурившись, поглядел в глаза товарищу и мотнул головой, будто прогоняя наваждение:
– Уверен ли я? Да я ни в чем сейчас не уверен, будь я проклят! Может, в таком случае, ты мне объяснишь, в чем дело? Кто скачет сейчас следом за нами, рядом с Рамизом-Гаджи? Мальчик или девочка? Сокольничий твоего отца или принцесса Абриза?
– Принцесса, Луи, принцесса. Хотя зовут ее по-другому.
– Да? Но ведь он же… Тьфу! Она же не может быть дочерью Салех-ад-Дина?
Эдгар сильнее пришпорил своего коня и подождал, пока Луи его нагонит. Он не хотел, чтобы их разговор был слышен едущему следом Рамизу.
– Какая мне разница, в конце-то концов, чья она дочь, братец Луи? Разве тебя отвращает от Алисы то, что она – сестра короля?
– Ничуть! – воскликнул граф. – Хотя, скажу по правде, с какой-нибудь дочкой барона или маркиза было бы проще. Но теперь, когда она уехала, я, кажется, по-настоящему ее полюбил и всерьез надеюсь, что там, во Франции, она будет меня ждать. Ну а ты? Теперь ты – рыцарь, и вряд ли тебя поймут, если ты женишься на девушке низкого происхождения!
Эдгар бросил на своего друга взгляд, от которого тому стало не по себе.
– Ведь нам с тобой можно было дружить, когда ты был графом, а я простым кузнецом? Дружба со мной тебя не опозорила? Чем же меня может опозорить женитьба? Разве тем, что моя прекрасная дама спасла мне жизнь, а не наоборот!
– Пожалуй, – согласился Луи. – Эге… А за нами, кажется, погоня!
– Кто-то скачет! За нами кто-то скачет! – закричал в это время и Рамиз-Гаджи.
На горизонте, за спинами беглецов, появилось и стало стремительно расти облако пыли. Судя по всему, это был все же небольшой отряд, и оба рыцаря, увидав преследователей, не испытали особой тревоги. Тем не менее они пришпорили лошадей. То же самое сделали Рамиз и Мария.
– Их всего трое! – оглянувшись в очередной раз, воскликнул юный сарацин. – Такой маленький отряд не мог пуститься в погоню. Может, не станем спешить? Если это простой разъезд, то они ни в чем не могут нас заподозрить. А если уж нападут, то вчетвером-то мы отобьемся от них!
Рыцари должны были согласиться с Рамизом, хотя оба все же подозревали неладное: вслед за маленьким отрядом мог в любой момент показаться большой. Однако горизонт позади трех мчащихся в облаке пыли темных фигурок был чист. А вскоре обнаружилось нечто странное: одна из этих фигурок отделилась от двух других и стала все более и более отрываться от них, будто двое других всадников не могли настичь первого.
– Клянусь всеми святыми, этот, который впереди, несется с такой скоростью, будто конь под ним взбесился! – воскликнул Эдгар, внимательно наблюдая за скачущим. – Такая езда может плохо кончиться.
– По-моему, вы правы, мессир Эдгар! – проговорила, поравнявшись с ним, Мария. – Я вижу, как он едет. Его конь не слушает узды, не слушает всадника. Он, наверное, и впрямь взбесился. Скачут они прямо к горным отрогам – вон, уже показались скалы. Еще немного, и конь убьет своего ездока…
– Пускай это и так, – вмешался между тем Луи. – Ну а нам-то что до этого сарацина, а? Расшибет его конь вдребезги или нет, нам мало печали!
Наблюдая за скачущими, беглецы остановились. И расстояние меж ними и всадником на обезумевшем коне стремительно сокращалось. Вскоре они уже видели его ясно и поняли, что Мария права: великолепный абиссинский жеребец несся, не обращая никакого внимания на отчаянные усилия всадника его остановить. Видно было, как летят хлопья пены с оскаленной лошадиной морды и как наездник из последних сил старается удержаться в седле. Двое скакавших за ним верховых, видимо, поняли, что не сумеют настичь его, но продолжали бесполезное преследование, при этом что-то крича четверым беглецам.
– Наверное, они просят нас как-то вмешаться! – воскликнул Эдгар. – А что мы можем сделать?
– Помогите! – закричал в это самое время и первый всадник. – Во имя Аллаха, остановите коня – убейте его! Он обезумел, я не могу его остановить! Помогите!
– Как его убить-то? – вскричал Луи, обращаясь, разумеется, не к сарацину, а к Эдгару. – Два лука у нас есть, но если свалить коня на таком скаку, то он перекатится через голову и раздавит ездока. Либо шею ему свернет.
– Да и как бы еще при такой скачке не попасть в беднягу-всадника! – отозвался Эдгар.
В это время Мария вдруг сорвалась с места и пустила свою лошадь наперерез безумному жеребцу.
– Куда ты, Ксавье, или как тебя там?! – завопил Луи. – Тебе что, не дорога жизнь?!
– Вернись, Мария! – в ужасе крикнул Эдгар и дал шпоры своему коню, кинувшись вслед за девушкой.
Но та, казалось, не слышала их призывов. Вот она уже почти сшиблась с конем-безумцем, однако вовремя развернула своего скакуна, и теперь летела бок о бок с сарацином. Согнувшись, свесившись с седла набок, девушка обхватила левой рукой шею абиссинца, и ее лицо на несколько мгновений утонуло в его густой гриве.
– Будь я проклят, если она не нашептывает что-то на ухо этой взбесившейся скотине! – ахнул Луи. – Но разве можно заговорить лошадиное бешенство?!
Он и Эдгар мчались один за другим, стремясь подрезать дорогу сарацину и Марии, чтобы попробовать как-то вмешаться. Хотя ни тот, ни другой не представляли себе, как это можно сделать.
Зато Мария отлично знала, что делает. Она продолжала, рискуя быть зажатой между крупами бешено несущихся лошадей, прижиматься к чужому коню, что-то упорно нашептывая ему в ухо. И отчаянный бег жеребца-абиссинца вдруг стал стихать. Вот он споткнулся, резко скакнул в сторону, так, что девушка едва успела убрать руку с его шеи, чтобы не быть сброшенной с седла. Затем абиссинец рванулся назад, потом завертелся на одном месте, неистово фыркая, разбрызгивая пену, то и дело вздымаясь на дыбы, так, что ездок удерживался в седле лишь каким-то чудом.
Мария остановила своего коня, спрыгнула с седла
