Пол Андерсон - Королева викингов
— О чем ты хотел говорить? — спросила она.
— Я, конечно, буду говорить об этом с твоими… с сыновьями короля Эйрика, — несколько неуверенно заговорил Торфинн. — Но я всегда считал, королева, что ты, их мать, очень мудра, и если мы договоримся между собой, то и они согласятся с нами. Не хочу сказать, что я не уверен в их согласии. Но я всемерно желаю избежать каких-либо разногласий между нами.
Она кивнула.
— Ты ведешь себя с нами так, как подобает нашему достойному подданному.
Торфинн покраснел.
— Ведь я ярл Оркнеев, — произнес он более резким голосом.
— А мои сыновья их короли.
— Хокон Харальдсон, владеющий сейчас Норвегией, по моему мнению, должен считать иначе. Мы не забыли, как его отец поверг наших отцов.
Гуннхильд молчала, предпочитая дать ему выговориться до конца.
— Я стоял за короля Эйрика. Он был законным королем. Но теперь он погиб и унес с собой большую часть своих сил.
— Его сыновья восстанавливают их.
Торфинн вскинул густые брови.
— Только начинают. Да и получится ли у них? Мы, жители Оркнеев, тоже понесли большие потери. Мои люди опасаются, что мы беззащитны перед королем Хоконом.
— Но ведь Торфинн Раскалыватель Черепов не боится Хокона Воспитанника Ательстана, правда?
Пожилой великан закусил губу.
— Королева, никто не сможет сказать, что мы были неверны вам, — произнес он медленно, отделяя слово от слова. — Двое моих братьев отдали свои жизни за короля Эйрика. — «И за ту добычу, которую он обещал им», — добавила про себя Гуннхильд. — Теперь его сыновья требуют себе той власти, которую он имел над нами, и дани, которую мы платили их отцу.
— Ты хотел бы что-то получить взамен? — вкрадчиво бросила Гуннхильд.
— Для нас обоих будет лучше, если мы свяжем наши дома воедино, чтобы об этом узнал весь мир.
Гуннхильд знала, какое продолжение последует за этими словами. Приятный ветерок, тянувший с залива, внезапно сменился ледяным холодом.
— В противном случае, королева, кто может поручиться…
— Что ты все-таки хочешь сказать?
— Ты знаешь, что мой сын Арнфинн овдовел. Он у меня самый старший и станет ярлом после моей смерти. Если он возьмет в жены твою дочь Рагнхильд… Ты, конечно, понимаешь, что я хочу сказать.
— Говори до конца.
— Жена не оставила ему ни одного сына. И сын, которого родит ему Рагнхильд, получит право стать ярлом. Ну, а я и все мы сделаем все, что будет в наших силах, чтобы помочь твоим сыновьям вернуться на возвышение в королевском доме Норвегии.
Гуннхильд знала, что этого будет недостаточно. У них не могло хватить сил. Но если отказаться от предложения Торфинна, то любая его помощь будет в лучшем случае половинчатой, и не исключено, что если Хокон нападет на Оркнеи, то ярл сдастся ему без борьбы. Тогда сыновья Эйрика останутся всего лишь морскими королями, то есть едва ли не простыми викингами.
— Это стоит обсудить подробнее, — сказала Гуннхильд.
В комнату вошла служанка с двумя кубками.
XXIV
После полудня задул холодный ветер. Солнечный свет лишь ненадолго пробивался между мчавшимися по небу облаками. На гребнях волн играли белые барашки. Над взбудораженным морем с криками кружились тысячи птиц. Гуннхильд любила в такую погоду выходить к морю, оставаться один на один с ветрами и простором. Все это напоминало ей об Эйрике.
Хорошо зная свою дочь, она взяла девушку с собой, приказав стражникам не сопровождать их. Они в молчании дошли до Вороньего мыса и остановились там. Рагнхильд вгляделась в напряженное лицо матери и, видимо что-то почувствовав, слегка вздрогнула и поплотнее завернулась в плащ.
— В чем дело? — каким-то непривычно робким голосом спросила она.
— Есть нечто такое, о чем, я думаю, тебе лучше всего будет сначала узнать от меня.
Рагнхильд вся напряглась.
— Тогда говори.
— Ярл Торфинн хочет видеть тебя женой своего сына Арнфинна.
Рагнхильд отступила на шаг.
— Нет! — Ее крик смешался с воплями птиц.
— Да. Это самый лучший брак, на который ты можешь рассчитывать. — Они находились не так уж далеко от стражников, и Гуннхильд говорила вполголоса. — Арнфинн даст тебе богатый утренний свадебный подарок. Ты станешь хозяйкой большого имения в Кэйтнессе, а со временем и женой ярла Оркнеев.
Рагнхильд выставила свободную руку навстречу ветру, будто хотела расцарапать его ногтями.
— Только не он, — хрипло прорычала она, — только не эта свинья!
Перед внутренним взглядом Гуннхильд возник темноволосый заросший Арнфинн. Из-за неумеренного пьянства и грубости в речах ему не единожды приходилось сражаться на поединках, и во всех он побеждал. Он объявил, что не мог отправиться в поход с Эйриком и своими дядями, так как должен был следить за шотландцами. Это могло быть правдой. Никто и никогда не мог обвинить его в недостатке смелости.
— Я бы сказала, вепрь, — поправила дочь Гуннхильд. — Вепрь войны; таким был и твой отец.
Скулы Рагнхильд, казалось, заострились под резко побледневшей кожей.
— Но я хочу мужчину, такого, как он, как отец! — выкрикнула она.
— И я тоже всем сердцем желала бы, чтобы он вернулся назад. Нам приходится терпеть то, что суждено, и брать себе то, что можем захватить.
— Это… это… — Рагнхильд обеими руками прикрыла себе глаза. Ветер ухватил ее плащ, взметнул его, пытаясь сорвать с плеч, туго облепил платьем ее стройную фигуру. Водная пыль садилась на лицо девушки, смешиваясь со слезами.
Гуннхильд поняла, что без некоторой строгости не обойтись.
— Твои братья согласятся. Это нужно для нашего рода. Они будут сражаться за него, за его будущее и за кровь вашего отца. А ты можешь сделать это. И сделаешь. — Она испытывала истинную боль оттого, что не может прижать свою девочку к себе, крепко обнять ее, укрыть от всего, унести куда-нибудь туда, где она была бы счастлива.
Рагнхильд опустила руки, стиснула кулаки и подставила лицо ветру, чтобы просушить слезы.
— Лучше мне умереть! — сказала она.
Гуннхильд помотала головой, прикрытой капюшоном:
— Нет. Ты не предашь нас.
Рагнхильд некоторое время стояла неподвижно, вглядываясь в морскую даль.
— Хорошо, — сказала она наконец, — я… — Она разжала кулаки и обернулась к матери. — Да, — твердо сказала она. — Так тому и быть. Я буду жить. И пройду своим путем… через все. Да.
XXV
Они больше не разговаривали с глазу на глаз, пока не отгуляла свадьба. Рагнхильд не хотела этого. Она ни с кем не разговаривала больше, чем было необходимо для какого-нибудь дела. Она часто гуляла в одиночку, сопровождаемая лишь одним или двумя охранниками.
