Альбер Бланкэ - Война амазонок
– Как, это вы, герцогиня, – сказал он, когда почувствовал на своей холодной руке прикосновение горячей руки страстной женщины.
Тут он обратился к своему отцу, но старик, поняв, что его присутствие было лишним, повернулся уже к двери и вышел тихими шагами.
– Бофор, – сказала герцогиня, – вы в изгнании, вы несчастны… Моя обязанность быть с вами.
– Герцогиня, с чего вы это выдумали?
– Не отталкивайте меня, Франсуа! С вашей стороны это будет жестокостью! Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мой муж удалился в свой замок в Турени, теперь он умер… Я свободна… свободна, слышите ли вы?
Бофор посмотрел на нее с изумлением.
– Ты не понимаешь меня, Бофор, это потому, что ты не задал себе труда изучить причину моих действий. Я снова приблизилась ко двору, я опять в милости у короля и королевы, и, следовательно, мой муж, пойми это, не может быть в немилости, распространенной на всех фрондеров.
– Милая Мария, я очень вам благодарен за ваше доброе участие, но не могу подчиниться выраженному вами условию. Поймите и вы, я не могу быть вашим мужем.
– А между тем ты не женат, – произнесла она со странной улыбкой.
– Так это вы отправили герцога де-Бара в Бастилию с ужасным известием?
– Нет, но мне известно, что ваш брак недействителен.
– По милости ложного священника, который был подослан Гонди, вашим старинным фаворитом. Так вы были участницей и этого гнусного заговора?
– Нет, клянусь Богом, я этого даже не знала.
– Что значит для вас клятва? Я не верю ей.
– А хоть бы и так? Разве я не имею права защищать мою собственность всеми возможными средствами?
– Остановитесь!… Теперь прошла пора лжи и измены! Я прервал с вами все сношения, но не хочу от вас скрывать истины, знайте же: во всех моих сношениях с вами никогда не было ни сердечного, ни умственного увлечения. Мне нужны были ширмы, за которыми скрывались бы мои истинные чувства от завистливых наблюдателей; и случай бросил к моим ногам самую опозоренную женщину во Франции…
– Как вы смеете?
– Тем хуже для вас, если слова мои вас оскорбляют, но с врагом, погубившим наше счастье, нечего церемониться.
– Так ваша любовь, так вся жизнь ваша была долгим обманом?… И все это из любви к другой?
– Из любви к ангелу! Да, из любви к существу, достой ному всякого уважения и почестей – верьте этому.
– Но благодарю Бога, это существо от вас навеки ускользнуло, а мщение от меня не ускользнет. Сегодня отдан был приказ всем священникам во Франции, чтобы никто не смел венчать принцессу не только без позволения ее отца, но и без разрешения самого короля.
– Неужели вы осмелились и это сделать?
– Да, герцог де-Бофор, я осмелилась положить бездну между моей соперницей и вами, такую бездну, которую ни одна принцесса в мире не осмелится переступить.
В эту минуту привратник протрубил три раза. Бофор вздрогнул от радости.
– Что это значит? – спросила герцогиня де-Монбазон, сильно встревожившись, не зная почему.
– Может быть, вы не заметили, что при вашем приезде в замок привратник протрубил только один раз?
– Ну так что же?
– А то, что в замке Анэ принят обычай три раза трубить только для прибытия особы королевской крови. Стало быть, если это не король и не королева, что невероятно, то это только…
– Она! – воскликнула герцогиня, бросаясь к двери и силясь преградить дорогу Бофору. Он грубо оттолкнул ее и побежал навстречу принцессе Луизе, которая в это время подъехала к крыльцу.
– О! Я несчастная! На мне лежит проклятье и позор! – прошептала герцогиня, неподвижно застыв на том месте, куда ее отбросил Бофор.
Луиза Орлеанская сидела в карете, ее шталмейстеры Жан д'Ер и Флавиньи на лошадях держались у дверей кареты – она не хотела выходить.
– Отец отрекся от меня, – сказала она Бофору, – он не хочет даже дать мне убежище ни в Немуре, ни в Орлеане, ни в Блоа. Король прогнал меня из Парижа, я еду в Сен-Фаржо. Хотите ехать со мной?
Бофор, не задумываясь, сел к ней в карету. В ту минуту, когда тяжелый экипаж выезжал из ворот замка, всадник, покрытый пылью, подъехал с письмом в руках и тотчас вручил его Бофору.
– Это от Гонди, – сказал герцог, посмотрев на всадника и узнав печать.
– Письмо от этого изменника!
– А все-таки посмотрим, чего ему надо от меня.
– На вашем месте я отослала бы письмо, не распечатывая его.
– Но и от изменников иногда можно услышать что-нибудь дельное… Вот посмотрите, не правду ли я говорил? Вот вам и доказательство.
Принцесса прочла следующие слова:
«Приезжайте скорее в Париж. Я сам перевенчаю вас, и тогда вы всего можете требовать».
– Это опять западня, – прошептала принцесса.
– А может быть, мы понадобились ему, – возразил Бофор, – впрочем, чего же мне требовать? Мне и желать-то теперь нечего.
– В таком случае поедем в Сен-Фаржо.
– Нет, Луиза, прежде всего я хочу, чтобы нас обвенчали. Ваша честь этого требует. А потом пускай со мной делают что хотят. У нас осталось одно это средство, воспользуемся им.
Напрасно принцесса старалась отговорить Бофора. Кончилось тем, что она велела повернуть в Париж. Карета подъехала к воротам Бюси, но тут ждал их отряд мушкетеров, которые, узнав по мундиру шталмейстеров, что за особы сидели в карете, тотчас окружили их.
– Именем короля, я арестую ваше высочество, – сказал начальник.
Бофор даже не пробовал сопротивляться и тотчас же вышел из кареты.
– Вот настоящий Иуда-предатель, – сказал он, вспомнив про коадъютора.
– О! И я за тобой, – воскликнула принцесса.
– Поезжайте скорее в Сен-Фаржо, – сказал Бофор принцессе, – я найду средство присоединиться к вам.
Пораженная неожиданным ударом, Луиза Орлеанская не возражала. Неподвижно смотрела она, как подали ему лошадь, как ее муж, ее возлюбленный Франсуа скрылся на улицах Парижа, город показался ей страшным чудовищем, поглощающим свои жертвы. Несколько минут она провела в безмолвном раздумье. Жан д'Ер спросил, куда она прикажет ехать.
– В Лувр! – воскликнула она…
А в это время герцог де-Бар, не чувствуя более необходимости скрываться, высоко задрал голову. Одетый по последней моде, вошел он в коадъюторский дворец.
– А, это вы, герцог! – сказал кардинал Ретц, приветствуя гостя и смотря на него с каким-то страхом.
– Я, и, как всегда, к вашим услугам, любезный друг.
– Как! Вы все еще держите мою сторону?
– Как это? Я не понимаю вас.
– Что же тут непонятного? Вы защищаете меня там, где на меня нападают – в собраниях у королевы.
