Дэвид Николс - Вопрос на десять баллов
Следующими словами Патрика становятся: «ПОЖАЛУЙСТА-УБЕРИТЕ-ЕГО-ОТ-МЕНЯ», потому что Спенсер неожиданно сделал шаг вперед, схватил Патрика за подбородок, поднял его высоко вверх и прислонил к стене.
Хоть я и видел раз семь-восемь, как Спенсер начинает драку, меня это все равно застает врасплох, словно я вдруг обнаружил, что он умеет танцевать чечетку. В данном случае все происходит так быстро и тихо, что какое-то время никто вне нашего круга ничего не замечает и все просто продолжают кивать под «No Woman, No Cry». Но Патрик начинает сучить ножками, колотить по стенам из гипсокартона, и Спенсер вынужден прижать Патрика своим телом, а свободной рукой зажать ему рот.
– Спенс, друг, не надо, ради всего святого, – прошу я.
– Тогда ладно, вопрос номер один, кто такой «он», – шипит Спенсер в паре дюймов от лица Патрика.
– Ты о чем? – лопочет Патрик.
– Ну вот ты только что все время говорил «он» – кто «он»?
– Ты, конечно же.
– …Просто отпусти его, – умоляю я.
– А как меня зовут?
– Хватит, ну пожалуйста, отпусти его…
– Что?
– Как меня зовут, вспомни мое имя, ты, напыщенный мелкий хрен… – говорит Спенсер, подкрепляя свои слова сжиманием щек Патрика и постукиванием его головой о стенку.
Песня обрывается царапаньем иглы по пластинке, и все оборачиваются в нашу сторону. Патрик весь стал красный, как свекла, зубы его стиснуты, он тщетно пытается дотянуться носками до пола. Плюясь апельсиновым соком и слюной, он выдавливает:
– Я… не… могу… вспомнить…
– А ну разошлись, вы двое! – кричит кто-то с лестничной клетки, где уже начала собираться толпа.
– Вызывай полицию! – кричит кто-то еще.
Но Спенсер невозмутим, и я слышу, как он говорит, касаясь Патрика лбом:
– Что ж, правильный ответ – Спенсер, Патрик, и если у тебя есть еще какие-нибудь советы относительно моей карьеры, которые ты хочешь дать мне, то будь любезен, давай их мне в лицо, ты, высокомерный мелкий…
Мелькает еще какое-то движение: это Патрик высвободил одну руку и открытой ладонью ударил Спенсера в ухо – такой шумный безрезультатный удар вскользь, но этого оказывается достаточно, чтобы Спенсер ослабил давление на шею Патрика, и тот вдруг кидается в атаку, бешено размахивая руками и ногами, шипя и плюясь, как ребенок в истерике. Все визжат и валят прочь из крошечной комнаты, и среди всего этого хаоса я замечаю, как Алиса хватает Спенсера за руку, пытаясь и его утащить от опасности, совсем как главная героиня фильма на плакате. Но Спенсер стряхивает Алису – та падает назад и с треском ударяется затылком об оконную раму. Я вижу, как Алиса хмурится и проводит рукой по затылку – нет ли там крови, и мне хочется броситься через всю комнату, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, но Патрик все еще безумно размахивает руками, набрасываясь на Спенсера, который ныряет и наклоняется в разные стороны, уходя от удара, пока наконец не улучает приличный момент. Он встает, одну раскрытую руку кладет Патрику на грудь, не давая ему приблизиться и ударить, а вторую руку заводит назад и, вложив в удар всю свою силу, выбрасывает вперед кулак, который входит в соприкосновение с лицом Патрика с громким, влажным чмокающим звуком, словно кусок мяса шлепнулся на деревянную столешницу. Патрик прокручивается раз, второй и валится лицом на пол.
Следует секундная пауза, и все бросаются к Патрику, который перевернулся на спину и с опаской тычет рукой в нос и губы, чтобы проверить наличие там крови, которую он и обнаруживает в избытке.
– О боже мой, – бормочет он, – о боже мой…
Мне кажется, что он вот-вот расплачется, но тут Люси Чан протискивается сквозь толпу и подхватывает его под затылок, помогая сесть, и после этого я ясно вижу лишь трех человек.
Ребекка стоит посреди комнаты, зажав руками рот, застыв в каком-то среднем между смехом и слезами выражении.
Алиса, опершись на оконную раму, с открытым ртом пялится на Спенсера, одной рукой растирая затылок.
Спенсер, тяжело дыша, повернувшись к Патрику спиной, выбрасывает руку вверх, изучая костяшки. Потом он смотрит на меня, выдыхает сквозь стиснутые зубы и говорит:
– Ну что, пошли?
А внизу все хором распевают «With a Little Help from My Frends».
30
В о п р о с: К чему приводят блефарит, эктропия, амблиопия и гетерофория?
О т в е т: К ухудшению зрения.
Мы молча шагаем по улицам, вьющимся серпантином по склонам холма, – я впереди, Спенсер где-то недалеко за моей спиной. Я слышу, как он шлепает по влажной мостовой, но сейчас я слишком зол, слишком растерян и слишком пьян, чтобы разговаривать с ним, поэтому я наклоняю голову и иду широким шагом.
– Отличная вечеринка! – изрекает наконец Спенсер.
Я игнорирую его и топаю дальше.
– Алиса мне понравилась.
– Ага, я заметил, – не оборачиваясь, бросаю я.
Некоторое время мы идем молча.
– Придумал, Брай! Как насчет того, чтобы сыграть в игру «Если бы этот человек был…»?
Я ускоряю шаг.
– Послушай, Брайан, если тебе есть что сказать мне, просто скажи прямо сейчас: «Вот еще, блин, глупости!»
– А если не скажу? Ты и меня ударишь?
– Соблазн велик, – едва слышно бормочет Спенсер. – Ладно, друг, – говорит он в полный голос. – Ты свое слово сказал, а теперь выслушай меня, хорошо? – (Но я не останавливаюсь.) – Пожалуйста… – произносит он.
Это слово нелегко дается ему, и звучит оно так, словно непослушного ребенка заставили сказать это против его воли, но я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы выслушать его.
– Так вот, Брайан. Я очень сожалею… что ударил… капитана твоей команды викторины «Университетский вызов»… – Но он не может закончить предложение и начинает глупо хихикать, поэтому я снова разворачиваюсь и иду вперед. Через какое-то время я слышу, как он бегом догоняет меня, и немного сворачиваю в сторону, но Спенсер уже передо мной, идет задом наперед, сердито глядя на меня. – А ты чего от меня ожидал, Брай? Чтобы я просто стоял и слушал? Он меня считает полным дерьмом…
– Поэтому ты решил ударить его?
– Ага…
– Потому что он не понравился тебе?
– Нет, не только поэтому…
– А ты не подумал, что с ним можно поспорить, отстоять свою точку зрения аргументированно и цивилизованно?
– При чем здесь моя точка зрения? Он хотел выставить меня полным придурком.
– Поэтому ты прибегнул к насилию!
– Я не прибегал к нему. Насилие – это всегда мой выбор номер один.
– Ну да, очень круто. Ты такой жесткий парень, Спенс…
– Да, а ты даже не дернулся помочь мне, правда? Или ты боялся, что он выгонит тебя из своей команды?
– Я тебя поддерживал!
– Ни фига подобного. Ты просто, блин, демонстрировал свое раздутое чувство социальной ответственности перед своей подружкой. Если бы ты не поднял этой темы…
– А чего ты ожидал – чтобы я держал его за руки, пока ты его колошматил? Это мои друзья, Спенсер…
– Этот гондон? Твой друг? Твою ж мать, Брайан, это еще хуже, чем я думал. Он ведь к тебе относится как к куску дерьма.
– Неправда!
– Правда, Брай, я своими глазами видел. Он полнейший мудила и получил по заслугам…
– Ну… Он, по крайней мере, у меня девчонок не отбивал…
– Стоп-стоп, с этого места поподробнее. – Спенсер останавливается, кладет одну раскрытую ладонь мне на грудь, прямо как Патрику, перед тем как ударить его. Интересно, чувствует ли он, как быстро бьется мое сердце. – Думаешь, я хотел закрутить роман с Алисой? Ты действительно думаешь, что я хотел этого?
– Знаешь ли, Спенс, все именно так и выглядело – все это поглаживание по голове… – С этими словами я хочу дотянуться до его головы, но он перехватывает мою руку и сильно сжимает ее.
– Знаешь, Брай, для человека, который претендует на образованность, ты иногда бываешь офигительно глупым…
– Не смей со мной так разговаривать! – ору я, вырывая руку.
– Как?
– Да так, как ты всегда со мной разговариваешь! В чем дело, Спенс, откуда эта тяга… крушить все вокруг? Мне жаль, что в данный момент у тебя дела идут не лучшим образом, жаль, что ты несчастлив, но у тебя есть множество выходов, и практичных выходов из ситуации, ты просто не хочешь воспользоваться ими, потому что тебе больше нравится пинать балду и пинать всех вокруг, издеваться над людьми, которые собираются что-то сделать в своей жизни…
– Что, как ты, хочешь сказать? – прыскает со смеху Спенсер.
– Ты просто завидуешь, Спенсер, ты всегда мне завидовал, а все из-за того, что я упорно работал, потому что я умный и у меня квалифи…
– Хватит, помолчи! Умный? Ты так это называешь, ах ты, наглый говнюк! Когда я впервые встретил тебя, ты, блин, шнурки не умел завязывать – мне пришлось учить тебя. Да у тебя на кедах было написано «левый» и «правый» до пятнадцати лет! Ты даже футбольный матч не мог продержаться, чтобы не разреветься, мямля ты сраная! Если ты такой умный, так почему же так вышло, что ты не знаешь, о чем говорят люди у тебя за спиной, как они постоянно смеются над тобой? Я был рядом с тобой все эти годы, с тех пор, как умер твой отец…
