Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

4 февраля 1818

К Нилу

Перевод В. Рогова

[501]

Сын старых африканских лунных гор,Дом крокодилов, область пирамид!Мы говорим: ты благ и плодовит,Но лишь одну пустыню видит взор.Народов смуглых нянька с давних пор,Ты благостен? Иль твой обманчив видДля тех, кого работа тяготит,Кто до Каира строй могил простер?Нет, мрачная догадка не права!Незнанью чудится пустыни тишьВо всем чужом. Твоя вода жива,Как наши реки, поишь ты камыш,И так же омываешь острова,И к морю так же весело спешишь.

4 февраля 1818

К Спенсеру

Перевод В. Левика

[502]

О Спенсер! Обожатель твой лесник,Пройдя твой лес, вчера[503] с улыбкой милойПросил, чтоб я, твоей подвигнут силой,Впредь очищал английский мой язык.

Сказитель эльфов[504]! Кто ж из нас достиг —Из нас, живущих средь зимы постылой,Таких высот, как Феб золотокрылый,Чтоб разливать веселье утра вмиг?Кто может без упорного трудаЖивить, как ты, свои произведенья?Цветок из почвы долго пьет всегда,Пока придет пора его цветенья.

Явись весной: из кожи буду лезть,Ему на радость, а тебе на честь.

5 февраля 1818

Ответ на сонет Рейнольдса,

Перевод А. Парина

заканчивающийся словами:

«Мне чернота в глазах куда милее,

Чем подражанье сини гиацинта».

[505]

Синь! Естество небес — чертог Селены[506],В покоях солнца сотканный альков,Шатер Атланта, полог неизменныйЛиловых, серых, сизых облаков.Синь! Естество воды — у океана,У рек, бегущих бездну наполнять,Ни пене, ни камням, ни урагануВрожденной этой сини не отнять.Синь! Ты в родстве с покровом рощ зеленыхИ, с изумрудом трав обручена,Ты ворожишь фиалками на склонах.Как ты искусно чертишь письменаРезных теней! Но взгляды синих глазСильней всего приковывают нас!

8 февраля 1818

О чем говорил дрозд

Перевод В. Орла

[507]

Строчки из письма к Джону Гамильтону Рейнольдсу

Ты — тот, кто ветру подставлял лицо,Кто видел в дымке тучи обложныеИ вязы среди звезд заиндевевших;Пожнешь ты жатву — лишь весна придет.Ты — тот, кому казался книгой светКромешной мглы, которая питаетТебя всю ночь, до появленья Феба;Тебе весна сторицею воздаст.О знаньях не пекись — и будь как я:Ведь песенке моей неведом холод,О знаньях не пекись — и будь как я:Мне внемлет Вечер. Тот, кто загрустилПри слове праздность, — праздным быть не может.Лишь наяву ты думаешь, что спишь.

19 февраля 1818

Гомеру

Перевод В. Потаповой

[508]

Быть в стороне, как я, — удел невежд.Но слышу про тебя и про Киклады[509],Как домосед, исполненный надеждУзреть в морях коралловые клады.Да, ты был слеп, но пелену ЗевесСорвал, открыв тебе простор небесный.Пан пеньем пчел звучать заставил лес.Из пены Посейдон шатер чудесныйТебе соткал. На берег темнотыСвет хлынул, пропасти — травою сочнойОделись, и трояким зреньем тыРаскрытье утра видел в час полночный.Не так ли Артемиды[510] властный взглядПронзал три царства: небо, землю, ад?

1818

«Четыре разных времени в году…»

Перевод С. Маршака

[511]

Четыре разных времени в году.Четыре их и у тебя, душа.Весной мы пьем беспечно, на ходуПрекрасное из полного ковша.

Смакуя летом этот вешний мед,Душа летает, крылья распустив.А осенью от бурь и непогодОна в укромный прячется залив.

Теперь она довольствуется тем,Что сквозь туман глядит на ход вещей.Пусть жизнь идет неслышная совсем,Как у порога льющийся ручей.

Потом — зима. Безлика и мертва.Что делать! Жизнь людская такова.

Март 1818

На посещение могилы Бернса

Перевод А. Парина

[512]

Прекрасны луч заката и ракиты,Округлые холмы и городок,Но только сердце мучит холодок,Как будто повторился сон забытый,В бою с Зимой болезненной добытаБескровность Лета на ничтожный срок.Здесь даже звезды небесам не впрок —Все так бездушно! И душа убита:Кто, как Мидас, способен полюбитьРеальность Красоты, не облаченнойУбогим вымыслом в наряд мертвящий?0 Бернс! Тебя я славил, восхищенный,Но в этот час исчезни, дух парящий —Твой край родной я вынужден чернить.

1 июля 1818

Мэг Мэррилиз

Перевод Г. Кружкова

[513]

Старуха Мэг цыганкойБыла, и с малых летПостелью вереск ей служил,А домом — целый свет.

Вином — роса на лепестках,Свечой ей месяц был,А книгами — надгробьяЗаброшенных могил.

Ей были братьями холмыИ ель была сестрой,И вольно ей жилось с такойВеселою семьей.

Пускай не жирен был обед,И, отходя ко сну,Ей вместо ужина глазетьСлучалось на луну.

Но по утрам зато всегдаВила венки онаИ песни пела по ночам,Гуляя допоздна.

И, в темных, старческих рукахСтеблями трав шурша,Она циновки для крестьянПлела из камыша.

Как амазонка, Мэг былаВысокой и прямой,Носила рваный красный плащИ летом и зимой.О боже, бедный прах ееДа обретет покой!

2 июля 1818

Стихи,

написанные в Шотландии,

в домике Роберта Бернса

Перевод С. Маршака

[514]

Прожившему так мало бренных лет,Мне довелось на час занять собоюЧасть комнаты, где славы ждал поэт,Не знавший, чем расплатится с судьбою.

Ячменный сок волнует кровь мою.[515]Кружится голова моя от хмеля.Я счастлив, что с великой тенью пью,Ошеломлен, своей достигнув цели.

И все же, как подарок, мне даноТвой дом измерить мерными шагамиИ вдруг увидеть, приоткрыв окно,Твой милый мир с холмами и лугами.

Ах, улыбнись! Ведь это же и естьЗемная слава и земная честь!

11 июля 1818

С. Тонхем. Из иллюстраций к прозведениям Вальтера Скотта.

Гравюра.

Строки,

написанные в Северной Шотландии,

после посещения деревни Бернса

Перевод Арк. Штейнберга

[516]

Как сладко полем проходить, где веет тишиной,Где слава одержала верх в бою за край родной,Иль — вересковой пустошью, где был друидов стан,А нынче мох седой шуршит и царствует бурьян.Все знаменитые места бессчетно тешат нас,О них сказанья повторять мы можем сотни раз,Но сладостней отрады нет, неведомой дотоль,Чем иссушающая рот, божественная боль,Когда по торфу и песку волочится ходокИ по кремням прибрежных скал бредет, не чуя ног,Бредет к лачуге иль дворцу, дабы воздать поклонТому, кто вживе был велик и славой умерщвлен.Багульник трепеща вознес лучистые цветы,И солнце песенке юлы внимает с высоты,Ручьи лобзают стрелолист у плоских берегов,Но медленных, тоскливых вод невнятен слабый зов.Закат за черным гребнем гор потоки крови льет,Ключи сочатся из пещер, из темных недр болот,Как бы дремля, парят орлы средь синевы пустой,Лесные голуби кружат над гробовой плитой,Но вечным сном заснул поэт, и вещий взор ослеп, —Так пилигрим усталый спал, найдя в пустыне склеп.Порой, — душа еще дитя, что мудрости полно,Но сердце барда мир забыл, вотще стучит оно.О, если б снова мог прожить безумец полдень свойИ до заката опочить, но все пропеть с лихвой!Он в трепет бы привел того, чей дух всегда в пути,Кто колыбель певца сумел на севере найти.Но краток срок, недолог взлет за грань тщеты земной,Из жизни горькой и благой, в надзвездный мир иной;Недолог взлет и краток срок, — там дольше быть нельзя,Не то забудется твоя скудельная стезя.Как страшно образ потерять, запомненный в былом,Утратить брата ясный взгляд, бровей сестры излом!Вперед, сквозь ветер! И вбирай палящий колорит;Он жарче и мощней того, что на холстах горит!Виденья прошлого живят былую смоль кудрей,Седины скудные ярят и гонят кровь быстрей.Нет, нет! Не властен этот страх! И, натянув канат,Ты счастлив, чуя, как рывком тебя влечет назад.Блажной, на водопад воззрев, ты в следующий мигЗаметы памяти твоей уже почти постиг;Ты их читаешь в царстве гор, пристроясь на углуЗамшелой мраморной плиты, венчающей скалу.Хоть прочен якорь, но всегда паломник в путь готов,Он мудрость в силах сохранить, бредя в стране хребтов,И зыбку гения сыскать, средь голых, черных гор,И не сомкнуть глаза души, не замутить свой взор.

18 июля 1818