Андрей Плигузов - Стеклянная гора
25.
Мальчик, птица и песок.Мальчик, птица и река.Слог, пожалуй, не высок,Если бы не облака.Если бы не небосклон,Если б с крыши не текло.Я гляжу исподтишка –Прост сегодняшний урок:Только мальчик и река,Только птица и песок.
26.
Острые крылья лопатоксворачивающего за угол детства моего,сворачивающего в запахиновых футляров для скрипки,в едкий дымок канифоли,в дождь. А дорога до школы —та же. Те же портфеливаляются у остановки,те же приходят трамваи,вечером светятся окна.И дверь не закрыта...
27.
Если правда, что нет мастерства,то привычка писать выручала меня –мне стихи удавались с утра,и капризам своим я уже не умел отказать:никуда не спешить, никого не видать,а спуститься во двор и идти напрямикпо дорожке удачной строки.Я любил этих улиц полдневные черновикии домой приносил только самое главное. Радиновой дюжины слов, поселившихся в старой тетради,я и жил целый день,если вдруг удавались стихи.
28.
...А все уже бежали в пустоте,чтоб завтра жить не здесь, а там, за краем,ночным дорогам передоверяясюжеты беспокойных повестей.А рассветет - и снова быть письму,и жить еще - не хуже и не лучше,хотя напуганные ночью тучив узлы увязывают синеву.
29.
Деревянная дудочка, рано, двадцатые годы,наклоняешься к ней, голубиную ноту берешь –и до самой границыо птичьей счастливой свободенадрывается дерево, выставя локоть вперед.А дорога дышала портьерамиактовых залов,звук стекал в известковый навар облаков,из засохшей осоки все лето тебя вырезалиперочинные ножики полубезумных стрекоз.Над Германией - хищные петли стрекочущих хроник,да звенящая дудочка, но наперед решено:ей недолго уже. В кинозалах хмельные таперыназывали молчанье - несчастьем,молчанье — войной.
30.
Привстав на цыпочки,взглянуть на край земли,очерченной, как контурная карта,нам было невдомек, пока апрель –усердный пасынок сырых подъездов –не стал болтаться допоздна у домаи не оббил сосулек под окном.Мы нравились друг другу как подростки.Пока у нас ломались голоса,мы объяснялись хрипло, с болью в горле.Мы сладкою слюной кормили птиц,они летели в лодочках ладонейи пели так, как пели мы недавно,и чисто - ни одной фальшивой ноты.Мы скрипки побросали, мы теперьснежки лепили, глубоко вовнутрьзакатывая сумасшедший запахземли, набухшей талою водой.
31.
Чтобы язык, как дерево пророс –мной принятый на веру, внутривенно,в беспамятстве, уроками часу в восьмом,вневременными свойствами своимипрекрасно обходящийся без Даля.Чтобы язык стал естеством моим,как дерево, пророс во мне,и ветками сосудов кровеносныхобвил меня...
32.
Происхождение зимы -из росчерков на мутных стеклах,из родословий этих ломкихноябрьских ребусов немых.Разброд холодных сквозняков:дверь заскрипит - никто не входит.Такой таинственной погодеДержаться долго нелегко.Ты выдержал, но ты - один,она берет тебя измором,так белое смешала с черным,хоть из дому не выходи.Происхождение зимы –из неответа, невниманья,и ежедневного обмана,не нужного и нам самим.
33.
Пустым-пуста грачиная казна:метелка проплясала по асфальту,скрипучий лист в ногах закувыркался,и улица моя обреченана снег, на ожидание зимы,на белую штриховку новогодий,на лихорадку слепнущей погоды,на театральный жест глухонемых,толкующих друг-другу, что вот-вот,неделя, и уже посыплют хлопья(и станет тесно Пушкину и Блоку,и Пастернак заступит в свой черед).О чем они друг другу говорят,о чем грачи над крошками кивают?Казна пуста, и дворники зеваютВторую половину октября.Соседи привыкают к чистоте,Я - к пустоте, к безденежью, к притворству,и улицу, что мел октябрьский дворник,метет теперь декабрьская метель.
34.
Монетке тепло в кулаке,монетка потеет в горсти,а я в холодке, налегке,не в памяти и не в чести.И мой мотылек не летит,ни света не знает, ни тьмы.Что мне притвориться немыми двор под окном подмести?Юродство - сиротства язык,Несходства далеких веков.Смирись - превратишься в азы,взбунтуешься - молокомзапишут тебя между строкВ бухгалтерский толстый альбом:лежи, дожидайся поры,покуда считаем да строим,невидим, бесцветен до срока,до вечности на четверых.
35.
Я рано растерял правана менуэты, фуги, вальсы,один мотивчик напевал,одной простынкой укрывался.Ночь у окна стою - один,один - в столовую, где кормяткартошкой с луком и морковью,где мы порой с тобой сидим.Там наши тени на стенене уставали объясняться,я с музыкой соединялсяи был с тобой наедине.Вам, одинокие мужчины,не объяснить тому причин,зачем я, сколько ни учился,один мотивчик заучил.
36.
А.М.-П.А кто следил, не отрывая глаз,как мы тайком входили в лес, и послешли напрямик по скошеной травеи за руки держались, словно дети, -кто в спину нам глядел,те и сейчасзрачки сужают с наступленьем дняи глаз не отрывают от дороги,где в пыльные цветы ложится ветер,где мы ходили, где еще не разнас птица отпоет перед рассветом.
37.
Мой слух притуплен сном.Я только слышу, как медленно холодная водатечет над городом, где я родился,как свет плетет единственную нить,чтоб нас с тобой связать -не навсегда, пускай до четверга,до послезавтра.А прочим звукам снисхожденья нет -ни шепоту котящихся монет,ни шелесту скользящих занавесок,ни шороху бумаги на столе...(Потом, во сне, они огнем займутсяи трещины проступят на стекле,а солнце и луна не разминутся,и мы, не прячась, сядем пить вино).Желающие славы да проснутся.Я спал, я сплю, мой слух притуплен сном.
38.
Веранда, стол, разбросанные книги,цветы и керосиновая лампа,пять-шесть шагов моей ночной эстрады,моих стихов о дачных музыкантах,моих товарищах по ремеслу.О, как они тогда умели слушать,какой простой оказывалась сложность,когда под утро открывалось в слове,чего и нет на русском языке.Мои шаги еще не отзвучали,привычный беспорядок на столе,и копоть лампы на пустой веранде,где звонким маятником чайной ложкине промешать сырую темноту.Веранда, стол, полет скрипучих досок,и вечно ночь запутает следы,и ни огня кругом,с крыльца - ни шагу,и что-то голос говорит, а яне приезжал еще, еще в дороге.
39.
Да будет эта кровь на вас –как прежде, как водою сельтерской,на эсперанто - для бестселлерапереведенные слова.Да будет эта кровь на вас –водопроводная, проржавленная,на вас, не помнящих Державина,и точных, словно дважды два.Да будет эта кровь на вас —цветущая в июле, едкая,колодезная резь под веками,восторженная, как словарь.Да будет эта кровь на вас –той, поэтическою кровью,что Пушкин рифмовал с любовьюИ молодою называл.
40.
