Евгений Клюев - Музыка на Титанике (сборник)

«Ясное дело, я тоже могу по-другому…»

Ясное дело, я тоже могу по-другому:всякую мысль приструню наконец и – сумею:буду привязывать строчку к воздушному змею,к детскому шуму привязывать, к птичьему гаму…ясное дело, я тоже могу по-другому.Буду привязывать старую, значит, лошадкук шпилю собора, и самую свежую шутку —значит, к решётке…А после, со всем этим справясь,я и для сердца найду подходящую привязь —крепкую прихоть какую… такую-сякую,стану служить, говоря: я служу и ликую.

Все-то мы живы верёвочкой, лентой, цепочкой,все-то мы славим и славим свою несвободу,все распеваем ручными сверчками за печкой —вот изменюсь, значит, в корне и тоже так будуили не буду… опять не явившись к обеду.Дело напрасное – умничать, нервничать, дуться:если мы дети, так пусть уж и мир распадётся,как пирамидка, на праздные плоские диски,снова не станет порядка, растает единство:вот, укатились – и пахнет изменой, крамолой!А соберёшь ли… да кто ж тебя знает, мой милый!

Из сербских песен

Вымерзла водица, ты говоришь.Некуда податься, ты говоришь.А пойдём осокой, где водоём,по траве высокой в сердце твоём —по траве высокой в сердце твоём.

Нету ни травинки, ты говоришь,в сердце у Йованки, ты говоришь.А пойдём долиной: лёгок подъёмпо горе зелёной в сердце твоём —по горе зелёной в сердце твоём.

Нету ни тропинки, ты говоришь,в сердце у Йованки, ты говоришь.А летим с тобою, поводырём,в небо голубое в сердце твоём —в небо голубое в сердце твоём.

Нету ни кровинки, ты говоришь,в небе у Йованки, ты говоришь.Так зажжём все свечи и будем вдвоёмна последней встрече в сердце твоём —на последней встрече в сердце твоём.

В белой метели голуби летели,голуби летели – ах, благодать,голуби летели, голуби метели:нечего дать им… но – ах, благодать!

Ехали сани, бубенцы плясали,бубенцы плясали – ах, благодать,бубенцы плясали, душу вытрясали:нечего дать им… но – ах, благодать!

А из дальней дали две слезы бежали,две слезы бежали – ах, благодать,две слезы бежали, жизнь опережали:нечего дать им… но – ах, благодать!

Над слезами сжалясь, ангелы кружились,ангелы кружились – ах, благодать,ангелы кружились, в сердце отражались:нечего дать им… но – ах, благодать!

17 марта

Ю.В.

А вот тут тебе – значит, к празднику —…что-нибудь.То, что собрано мною в пригоршню – нет, в щепоть:это, стало быть, одна памятка – чтоб забыть,это, стало быть, одна песенка – чтоб не петь.Потому что… да знать бы мне ещё – почему!Потому что плывём по-прежнему мимо вех,потому что бросаем яблоки за корму,потому что не получается – на словах.

Но на пальцах не буду пробовать: не учён,а когда не учён да пробуешь – дело швах.И к тому же я всё равно ведь тут – ни о чём,а когда ни о чём, то лучше уж на словах!

На словах, дорогой, на старых моих словах,на качелях, значит, заоблачных – или нет,каруселях… на львах, на тиграх и на слонахпокатаемся по планетам и меж планет —покатаемся за околицу, за черту,да воротимся – на горящую на свечу:вдруг, дружок, да заденем клавишу на лету,или, скажем, струну заденем… молчу, молчу.

«Там пока ещё не враг ты…»

Там пока ещё не враг ты,там на завтрак будут фрукты,а тебя уносит поезд.Там, одевшись посветлее,несмотря на время злое,выйдут посидеть в аллее,а тебя уносит поезд.Там, забыв, что, аты-баты,все давным-давно убиты,новые дадут обетына окраине субботы,а тебя уносит поезд.Станут жить (и с Богом, с Богом!) —то по звёздам, то по книгам,но потом, под новым флагомперессорившись друг с другом,все получат по заслугам,а тебя уносит поезд.И отправятся в смятеньипрямо нб небо их тении получат сыр в сметане.А тебя уносит поезд…а тебя уносит поезд,а тебя уносит поезд —до свиданья.

«Я написал да забыл, то есть не написал…»

Я написал да забыл, то есть не написал —нащебетал, накурлыкал, на… – как-у-вас-там:я ведь слуга облаков, я ведь неба вассал,я ведь слуга облаков из числа дураков.Я ничего не храню – никогда не хранил:что же хранить, не имея… а я не имелтут ничего, кроме баночки чёрных чернилза обшлагом рукава, где цветы и трава.Я никого не люблю – никогда не любил,ибо никем не владел, а владел – охладел,только над тем и трясусь, как упрямый дебил,что не имеет цены, – драгоценные сны.Крутится плёнка – и сходит с ума кинозал:вот и достаточно счастья в луче золотом.А написал, так… подумаешь, кто ж не писал:парочка свежих манжет да бродячий сюжет!

«Ничего мне не надобно, рыбче…»

Ничего мне не надобно, рыбче,ничего мне не надобно… – робчевсех на свете склоняю чело,не заказывая – ничего.Не заказывая, не завязывая,ибо жизнь – одноразовая —скоро-скоро сорвётся с крючкаи – пока!Столько много мы тут надурили,столько много нам тут надарили,что последних трёх тактов кадрилидожидаться уже невтерпёж,и они от меня не зависят,но висят в ослепительных высях —там, где пламя чудак один высеки куда я, простите, не вхож.Не пеняя на практику визовую,ничего, говорю, не заказываю:ни валют, ни билета на скорый,ни гонца – ни с наградой, ни с карой,ни порядка в неровной строфеи ни музыки в этом кафе…

«С этим можно не делать совсем ничего…»

С этим можно не делать совсем ничего —это для красоты, это я Вам на счастье:чтобы в Вашей судьбе мог случиться… случаться,совершенно ненужный Вам праздник, – а всё ж!На какой-нибудь улице Старых Надеждили Прежних Обид, в три часа пополудни,да прервутся вдруг Ваши кромешные будни,да слетятся к Вам полусмешные слова —из времен поклонения Вашим шагам,поклонения шелесту Вашей одежды,из безгрешного нашего с Вами однажды,безутешного нашего с Вами тогда,да поднимут Вас эти слова в небеса,да закрутят-завертят Вас справа налево!А что дальше – да вот… покрошите им хлебаили что у Вас есть.Или то, чего нет.

«Это просто такой язык…»

Это просто такой языкпозабытыйили просто такой возок,понабитыйчем ни попадя, на глазок:набивали спеша, в слезах,говорили терпи, казак…и работай!

И поехал себе возокпо дорогам,за зигзагом чертил зигзаг —и оврагамраздавал своё барахло,сокрушался, что всё прошло,то сарматом считал себя,то варягом.

А остался на самом дненекий ящик,полный глупостей – не вполне,но звенящих:они тенькают в глубине,да уже не слышны и непривлекают на сторонедаже нищих.

«Если б жить по старинке…»

Если б жить по старинке —пребывая в сторонкеот всего, что несётся вперёд… ах, несётся вперёд!Да фортуны-тиранкиторопливые стрункивсё равно не успеть перебрать – хоть и вечность пройдёт.

Сколько лет этой строчке,пролежавшей в горячкестолько зим, что теперь и не знаешь – жива, не жива?Вроде дышит, и вродепри хорошей погодеразличимы слова… только странные очень слова.

Так и помню: задумална скамейке за домом(там одна золотая скамейка по небу плыла) —на-ри-на, на-ри-на-на…из какого туманаэти старые песни и старые эти дела —

эти жалобы птичьина нездешнем наречьинепонятной народности, всё растерявшей в дыму?Где ж теперь та народность,чья смешна инородностьи давно не нужна никому, не видна никому!

На языке Пираха[1]

Небосвод говорит река: добрый день, река.Говорит река: добрый день, – говорит река.Над река есть облако тёплого молока.А в река есть облако холодного молока.Стая рыбы плещется в заросли тростника.Стая птицы машет крылом сухого песка.И толпа ребёнка сбегается издалека.Хорошо возиться в глина у бережка.Рыба с рыба трудно соединить.Птица с птица трудно соединить.У ребёнок есть такая длинная нить,но ребёнок с ребёнок и нить не соединить.Хорошо лепить из глина разная снедь.Хорошо не уметь число, хорошо не знатьникакого сколько: сколько – такая нудь!Впрочем, нет у пираха и самого слова нудь.

Горький кофе молодой травыпьётся прямо с ветка в цвету.Песня отпущенной тетивыдержит длинная стрела на лету.Видишь, горечь не превращается в сласть —кофе пьётся прямо с ветка в цвету.И ничто не может ни созреть, ни упасть —Песня держит стрела на лету.Видишь, дерево не превращается в пень —кофе пьётся прямо с ветка в цвету.И беспечен путь из теперь в теперь —песня держит стрела на лету.Мелководное время просвечивает насквозь,кофе пьётся прямо с ветка в цвету —и внезапно возникает всеобщая связь,песня держит стрела на лету.И внезапно возникает общая родняу одного и другого бережка,и неслышная походка легконогого дняначинают узнавать с полшажка.

Дескать, нет у пираха понятие чистого цвета —есть сравненье: вроде небо гранита или граната.Ах, чего не бывает в блокнотик мастера Эверетта,в интересный блокнотик мастера Эверетта!Дескать, нет у пираха число, не ведётся счёта,и совсем не подробна судьба и не знает дата —говорится в блокнотик мастера Эверетта,в интересный блокнотик мастера Эверетта.Никуда не течет Маиси спелого лета,у звезда ни движенья вперёд, ни назад возврата —жизнь застыла в блокнотик мастера Эверетта,в интересный блокнотик мастера Эверетта!Нету Бог, и пуста верёвочка амулета —есть одна сердечная смута, вечная смута,да сплошная работа в блокнотик мастера Эверетта,в интересный блокнотик мастера Эверетта!И нигде везде ни ровесника, ни собрата —всё затянуто без разбора в одно болото:в безразмерный блокнотик мастера Эверетта,в интересный блокнотик мастера Эверетта.

Растение дорастает до самое небо,и там расцветает цветок: это мило и любобабочке с крылышко мёда и крылышко воска…экая неподвижная вертихвостка!Ах говорит во времени нету места.Время – оно кустарник, растущий густо.Ах отрясает время, словно репейник,Ах – это наш учитель и наш ребёнок.День состоит из праха и снова праха.Племя стоит у речка и слушает Аха.Аха перебивает горластый кочет.Племя смеётся над кочет и горько плачет.А ведь только подумать: всё всегда под рукою,только отдаться неистовому покою,только застыть у набитой до край корзиныс потусторонний взгляд наевшейся обезьяны!..Солнце садится, и смеркается сердце:сердце младенца смеркается в сердце старца.Нету у нас судьба… ни серпа, ни снопа нет.Ночь наступает. Она всегда наступает.

В местное небо не ходят смотреть на звезда.В местное небо подстреливают еда.Поэтому местное небо ведёт себя строго,и в местное небо нет Бога,и нету подмога, нету правильным никакая подмога.Но – Бога высокая, справедливая Бога,появись из воздух сахарного тростника,протяни над Маиси большая рукаи громко скажи я люблю это племя,это племя, это короткое пламяна окраина мира: как хорошо горити как хорошо говорит!Высокая Бога, справедливая Бога,далеко пролегает твоя дорога,но взгляни на пламя и иди сюдаи возьми с тобой много еда.

Гость приходит за гость – и товар на товар отоваривает.Можно дать ему пёрышко, зуб, наконечник стрела.Жалко, гость никогда не правильно разговаривает,разговор у гость не имеет крыла.Гость не хочет обмен ящик мыло на круглое пёрышко,и не хочет обмен весёлый напиток на зуб,и стоишь рядом с гость – и споришься,споришься, споришься…Но неправильный гость обычно жаден и глуп.Что ж, неправильный гость…всё бывает заветное и не заветное —и заветное всегда помещается в горсти.Но хороший зуб не любое теряет животное,и хорошее пёрышко совсем не легко найти.Вот и жалко заветное доставать и обмениватьна совсем не заветное, но привлекательное на вид.А неправильный гость вороват и любит обманывать —и задаром заветное получить норовит.Ну и пусть получает себе – и не стоит досадовать —зуб, и пёрышко, и наконечник стрела:тяжко с гость разговор говорить и беседа беседовать,разговор у гость не имеет крыла.

Птица летит далеко, правильный знает.Рыба плывёт далеко, правильный знает.Правильный только не знает край этой птицы.Правильный только не знает край этой рыбы.Правильный, он всегда остаётся на месте —место у правильный мбло, но место хватает.Место хватает стрела лететь вслед за птица.Место хватает гарпун нестись вслед за рыба.Место хватает браслет бренчать на запястье,длинные бусы блестеть на короткая шея,место хватает плакать и место смеяться,место хватает делать и место думать.Это такое правильное приволье,это такая правильная свобода:место хватает оставаться на месте,место хватает не искушать сердце.

Находки на ютских дорогах