Су Дун-по - Стихи. Мелодии. Поэмы
Вторя Ли Дао-юаню, посылаю Чжан Ши-миню
То, что Гуманность, то, что Справедливость, —И есть большой, величественный Путь.
То, что Стихи и Летопись событий, —И есть огромный Памятник-судьба.
Одно не отделимо от другого,Нельзя их извратить иль повернуть,
А главное, о чем они вещают,То — на земле зеленые хлеба.
Пусть воронье кричит над дохлой крысой, —В том крике алчность и тупая спесь,
А гордый лебедь воспарит повышеИ окунется тихо в облака…
О, буду весел — так, пожалуй, лучше,Чем видеть мир таким, каков он есть,
И хорошо, что трезвость не приходит,Вино в моем сосуде есть пока!
Горная деревня
IПетухи и собаки кричат…Дымка, дождь. Непроглядная мгла…
Жизнь дана — отчего ж, почемуЖить спокойно никак не могу?
Нас учили: продайте мечи,А потом покупайте вола,
А иначе некстати веснойПтица пахарю крикнет: «Бугу!..»
IIВот старик — семь десятков ему,Серп за поясом — горы вдали.
Там нарежет корений и трав —Прочих яств не имеет бедняк.
От мелодии «Шао» забытьВкус мясного когда-то могли —
А вот ныне, в теченье трех лун,Соли вкус не припомним никак!
Сюцаю Ли Син-чжуну, дабы не спал он, захмелев
«Я хотел бы поспать, господа.Уходите и вы на покой…»
Говорят, что в подобных словах —Лишь наивность, а это не грех.
Но напиться и спать при гостях —Очень скверен поступок такой,
И не прав даже сам Тао Цянь,Напивавшийся ранее всех!
Монаху из Юйцяня
Говеть, мясное позабыв, —Я не скажу, что мука,
Но под ногами почвы нет,Когда не ешь бамбука.
Мясного если не вкушать —Лишь сбросишь жир подкожный,
А если ты не ешь бамбук,Ты — человек ничтожный.
Коль похудеешь, — не навек,Толстеть хоть завтра волен,
А став ничтожным, человекНеизлечимо болен.
Тут засмеется кто-нибудь,Какой-нибудь прохожий:
Мол, вроде здраво рассудилИ вроде глупо тоже…
Коль есть, как он, один бамбук,И так, как он, поститься,
То разве смогут процветатьЯнчжоуские птицы?
Вторю рифмам Цзин-гуна
Верхом на осле добирался я долгоИ вот на пустынном холме оказался.
И вспомнил, как встретились мы с господином,Когда он с недугом на время расстался.
Тогда уговаривал он, чтоб купил яТри му по соседству и здесь поселился…
Десятый уж год незаметно проходит,Как он с этой жизнью навеки простился.
Посылаю из тюрьмы брату Цзы-ю
Свят и чист наш Владыка — воплощенье Небес,Он творит Добродетель, всех тварей любя.
Я ж, ничтожный чиновник, поистине глуп,Я — заблудший во тьме, потерявший себя!
Ста бы лет не хватило такому, как я,Чтобы выплатить людям неотданный долг,
А сиротам моим — десять брошенных ртов —Без тебя кто бы стать попечителем мог?
Пусть на темной горе, в месте самом глухомПогребенье мое без почета свершат,
Пусть годами по длинным, дождливым ночам,Одинокая, стонет и плачет душа…
Пусть все это и так, — верю я, господин,В новой жизни мы братьями будем опять,
Ибо узами братства мы так скреплены,Что не в силах никто и ничто их порвать!
Выйдя из тюремных ворот
IПрошло сто дней — немалый срок,Как вовремя пришла весна!
Уже кончалась жизнь — и что ж?Я рад, что вновь она полна!
Я вышел из ворот тюрьмы,И ветер мне лицо обжег,
Я вижу всадников лихихИ слышу звонкий крик сорок.
Я перед чаркой осознал,Что сон прошел, что жизнь со мной,
И в кисть, что пишет этот стих,Опять вселился дух святой!
Какая б ни была беда,—Что думать о своей вине?
Тому причина, видно, есть,Что счастье улыбнулось мне!
IIВсю жизнь писал, и письмена моиВсегда мне приносили только зло.
Но думаю, что уж на этот раз —Нет худа без добра — мне повезло!
Найдя коня иль потеряв коня,Не знаешь: это слава иль позор?
Зато не буду больше петушком,Каким я слыл в столице до сих пор!
…………………………………………………….
Мятежный грешник, больше не грущу,Хотя лишен и дела и чинов,
И в тех краях, на запад от Реки,Как прежде был, — упрямцем буду вновь!
Спящему во хмелю
Есть путь, а ноги не идут:Похоже, что пьяны мы.
Есть рот, а трудно говорить:Не это ль значит — спать?
В камнях заснувшему спьянаПонятно господину
То, что десятки тысяч летНикто не мог понять!
Возвращаясь в город Исин, написал в память о Западном Храме среди бамбука
Это тело — истлело.В делах — истощился я весь.
Ныне ж — год урожайный,Становятся явью мечты!
Возвращаясь из храма,Я услышал хорошую весть,
И со мной веселилисьДаже птицы и даже цветы!
Провожаю Чжу Шоу-чана, отправляющегося в край Шу
IВсе плывут и плывутОблака, бороздя небосвод,
И, красуясь-светясь,Бровь луны между ними плывет.
Вслед за мной облакаУстремятся на северо-запад,
Освещая меня,Луч луны никогда не умрет.
IIЕсли я затеряюсь,Окутанный пылью земной,
Облака в небесахПуть подскажут, проплыв надо мной,
А потом окажусьСреди рек и озер полноводных,
Вся одежда мояПропитается светлой луной.
IIIНад горами — квадрат:Это неба кусок в вышине.
И уж нет облаков,И луна от меня в стороне.
Распрощавшись со мной.Он ушел и в горах чуть заметен,
Но на друга смотретьНи ему не наскучит, ни мне.
Надпись к картине с изображением сороки на покрытой снегом крыше
В то, что нет достояньяДороже таланта, — мы верим.
Но легко ли с талантомБезвестность, нужду одолеть?
На картине я вижуЛес в снегу, и заснеженный терем,
И сороку на крыше, —Крылья есть — что же ей не взлететь?
Пишу на рифмы стихотворения «Вздыхаю и снова вздыхаю…», написанного больным Гуань Цзы-мэем
В сто чи высотою соснаНад берегом грустно поникла…
И Ваша душа, господин,В сей образ, конечно, проникла.
Но корни рождаются вновь,Хоть в инее чахлые ветви:
Обильный не кончился дождь,Не стихли мятежные ветры!
Снова пишу о возвращении нa север
