Генрих Гейне - Лорелея (сборник)
Миннезингеры. Перевод В. Зоргенфрея
Миннезингеры в молчаньеНа турнир идут толпой;То-то будет состязанье,То-то славный будет бой!
Пыл неистового чувстваДля певца как верный конь:Щит ему – его искусство,Меч – фантазии огонь.
С золоченой галереиСмотрят дамы – пышный цвет;Нет лишь той, что всех нежнееЛавра истинного нет.
Полон сил, к барьеру скачетРыцарь – славу обрести,А певец от мира прячетРану смертную в груди.
И когда он кровью-песней,Побеждая, изойдет,То уста, что всех прелестней,Изрекут ему почет!
Под окном. Перевод В. Зоргенфрея
Шел Генрих, бледный и худой;Склонясь на подоконник,Гедвига молвит: «Боже мой,Как бледен – совсем покойник!»
Он кверху возвел пылающий взор,Взглянул на ее подоконник,И вот от любви и она с тех порСовсем бледна – как покойник.
Она с него днем не сводит глаз,Опершись на подоконник,А ночью в объятьях его – в тот час,Когда нас пугает покойник.
Раненый рыцарь. Перевод В. Зоргенфрея
Мне повесть старинная снится,Печальна она и грустна:Любовью измучен рыцарь,Но милая неверна.
И должен он поневолеПрезреньем любимой платить,И муку собственной болиКак низкий позор ощутить.
Он мог бы к бранной потехеПризвать весь рыцарский стан:Пускай облечется в доспехи,Кто в милой видит изъян!
И всех бы мог он заставитьМолчать – но не чувство свое;И в сердце пришлось бы направить,В свое же сердце копье.
Обет. Перевод В. Зоргенфрея
Одинок, в лесной часовне,Перед образом ПречистойРаспростерся бледный отрок,Преисполненный смиренья.
«О Мадонна! Дай мне вечноБыть коленопреклоненным,Не гони меня обратно —В мир холодный и греховный.
О Мадонна! ЛучезарныЭти солнечные пряди,И цветут улыбкой кроткойРозы уст твоих священных.
О Мадонна! Эти очиСветят людям, словно звезды;Их сиянье правит ходомЗаблудившегося судна.
О Мадонна! Не колеблясь,Нес я бремя испытаний,Лишь любви священной веря,Лишь твоим огнем пылая.
О Мадонна! Ты, источникВсех чудес, внемли мне ныне,Дай мне знак благоволенья,Только легкий знак подай мне!»
И дивное чудо мгновенно свершилось,Лесная часовня исчезла, сокрылась,И отрок в смущении: разом, вдругПреобразилось всё вокруг.
В чертоге пышном пред ним Мадонна;Сияния нет, но лицо благосклонно:Чудесною девушкой стала она,Улыбка по-детски чиста и ясна.
Глядит на него и по-детски смеется,И с прядью светлых волос расстается,И словно с неба звучит голосок«Вот высшей награды земной залог!»
И – порука в светлом чуде! —Многоцветно засверкалиВ небе полосы, и людиЭто радугой назвали.
Слышны ангельские хоры,Шелест крыльев белоснежных;И полны небес просторыБлагозвучьем гимнов нежных.
И, гармонии внимая,Он постиг свое томленье:Где-то там страна иная —Мирта вечного цветенье!
Отплытие. Перевод В. Зоргенфрея
Стоял я, к мачте прислонясь,Следя валы глазами.Прости, родимая страна!Мой челн под парусами!
Вот милый дом на берегу,На стеклах отсвет солнца;Гляжу я долго, но никтоНе машет из оконца.
Не лейтесь, слезы, – вы глазаТуманом мне застлали!Больное сердце, не порвисьОт горя и печали!
Фридрих К. Д.В гавани. 1820-е
Песенка о раскаянии. Перевод И. Семенова
Ульрих лесом зеленым спешит на коне,Лес зеленый так шепчется сладко;Вдруг он видит… девица стоит в сторонеИ глядит из-за ветви украдкой.
Говорит он: «Да, знаю, друг нежный ты мой,Я твой образ прекрасный, цветущий;Он всегда увлекает меня за собойИ в толпу, и в пустынные кущи!..
Вон две розы-уста, что так милы, свежи,Так приветной улыбкой сверкают;Но из них сколько слов вероломства и лжиТак противно подчас вылетают!
Оттого-то уста у подруги моейТочно розы расцветшей кусточки,Где, шипя, пресмыкается множество змей,Пропускающих яд сквозь листочки.
Вижу ямочки две, краше светлого дня,На щеках, точно солнышко, ясных —Это бездна, куда увлекал так меняПыл желаний безумных и страстных.
Вот и милых кудрей золотая волна,Вниз бегущих с чудесной головки:То волшебная сеть, что соплел сатана,Чтоб отдать меня в руки плутовки.
Вот и очи, светлее волны голубой,В них такая и тишь и прохлада!Я мечтал в них найти чистый рай неземной,А нашел лишь преддверие ада!»
Ульрих дальше чрез лес держит путь на коне;Лес шумит так уныло, прощально…Вдруг он видит – старушка сидит в стороне,И бледна так она и печальна…
Говорит он: «О, мать дорогая моя,Одного лишь меня в мире целомТы любила – и жизнь твою бедную яТак печалил и словом, и делом!
О, когда бы я слезы твои осушитьМог моею горячей любовью,Дать румянец на бледные щеки, облитьИх из сердца добытою кровью!»
Ульрих далее едет на борзом коне,И в лесу понемногу темнеет,И он слышит порой голоса в стороне,И порою вдруг ветер повеет.
Ульрих слышит, что звуки им сказанных словКто-то по лесу вслух повторяет:Повторяют их птички в раздолье кустов,Пенье весело лес оглашает.
Ульрих едет и славную песню поетО раскаянье, муке суровой,И когда он ее до конца допоет,Начинает затягивать снова.
Певице, пропевшей один старинный романс. Перевод И. Семенова
Я помню, как ее впервые,Волшебницу, услышал я,Как звуки сладостно дрожали,И тайно в сердце проникали,И слезы чудно извлекали,И вдаль неслась душа моя!
И сон объял меня, и снилосьМне, будто я еще дитяИ, сидя в спальне при мерцаньеЛампады, скромный, весь вниманье,Читаю старое сказанье,А ветр в окно стучит, свистя.
Вот сказка оживляться стала,И из могил со всех сторонВыходят рыцари сразиться.Роланд сам к Ронсевалю мчится,Войска уж двинулися биться,Меж них предатель Ганелон,
Вот падает Роланд могучий,И льется кровь его рекой;Свой славный рог берет он в руки,Трубит он; но едва лишь звукиДостигли Карла – в смертной мукеУж кончил жизнь свою герой.
При этих мощно скорбных звукахЯ пробуждаюся от сна…Сказанье быстро исчезает,Толпа певицу поздравляетИ громким «браво» оглушает,И всех благодарит она.
Разговор в падерборнской степи. Перевод А. Плещеева
