Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924
Две головки[45]
(Рифмы дактиле-хореические)Красная и синяя —Девочки в траве,Кустики полыниИм по голове.
Рвут цветочки разные,Бабочек следят…Как букашки — праздны,Как цветки на взгляд.
Эта — лёнокудрая,С темной скобкой — та…Вкруг природы мудройРадость разлита.
Вот, нарвав букетики,Спорят: «Я да ты…»Цветики — как дети,Дети — как цветы.
Нет нигде уныния,Луг мечтает вслух…Красный блик, блик синий, —Шелк головок двух!
15 июля 1915
На лыжах[46]
Опьяняет смелый бег.Овевает белый снег.
Режут шумы тишину.Нежат думы про весну.
Взглядом, взглядом облелей!Рядом, рядом — и скорей!
Твой ли стан склонен ко мне?Все ль обман и сон во сне?
Мир во власти зимних нег,Миги застит дымный снег.
1914
(Сплошные рифмы)Мгновенья мгновеннее[47]
(Сплошные рифмы)Черный и упрямый локон вьется нежно близ меня,Но упорно в рамы окон льется снежный отблеск дня.Тайны ночи побледнели, дали грубы, груб их свет…Не случайно очи млели! ждали губы губ в ответ!
Ты невольно грудь склонила… Как тревожно дышишь ты!..О, как больно! Будь, что было! Можно все, — услышь мечты!
Внемлешь? нет? Упрямый локон с плеч скатился, соскользнул…Иль ты дремлешь? В рамы окон, словно меч, вонзился гул.
1914
Как неяркие бутоны[48]
(Внутренние постоянные рифмы)Как неяркие бутоны превращают лепесткиВ ярко-радостные розы, ало-красные цветы, —Так твой ропот затаенный, стоны девичей тоски,Стали — сладостные грезы, жадно-страстные мечты!
И, как белая лилея, над прозрачностью пруда,Закрывает в лунном свете свой убор, дыша чуть-чуть, —Так, несмелая, пьянея, в дрожи брачного стыда,Опускаешь взор, как дети, ты, — спеша ко мне на грудь!
Но, во мгле наставшей ночи, сны Красавицы НочнойДышат томно, дышат страстно, в летней, душной тишине, —Так, опять поднявши очи, чуть лукавя с темнотой,Ты нескромно, ты безгласно — ждешь, послушна, как во сне!
16 ноября 1914
Лесные тропинки[49]
(Внутренние постоянные рифмы)Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не дваВы душу манили под тихие своды дубов и берез.Сверкали росинки, качались кувшинки, дрожала трава,И в запахе гнили плелись хороводы блестящих стрекоз…
И было так сладко — на землю поникнуть, лежать одному,И слушать, как нежно чирикают птицы напевы свои,И взглядом украдкой глубоко проникнуть, сквозь травы, во тьму,Где, с грузом, прилежно ведут вереницы домой муравьи.
А дятел далекий застукает четко о высохший ствол,И солнце в просветы сияние бросит, как утром в окно…Лежишь, одинокий, и думаешь кратко, что дух — все обрел,И сердце привета не хочет, не просит, и все — все равно!
Май 1916
Две малайские песни[50]
(Ассонансы) 1Белы волны на побережьи моря,Днем и в полночь они шумят.Белых цветов в поле много,Лишь на один из них мои глаза глядят.
Глубже воды в часы прилива,Смелых сглотнет их алчная пасть.Глубже в душе тоска о милой,Ни днем, ни в полночь мне ее не ласкать.
На небе месяц белый и круглый,И море под месяцем пляшет, пьяно.Лицо твое — месяц, алы — твои губы,В груди моей сердце пляшет, пьяно.
12 ноября 1909
2Ветер качает, надышавшийся чампаком,Фиги, бананы, панданы, кокосы.Ведут невесту подруги с лампами,У нее руки в запястьях, у нее с лентами косы.
Рисовое поле бело под месяцем;Черны и красны, шныряют летучие мыши.С новобрачной мужу на циновке весело,Целует в спину, обнимает под мышки.
Утром уходят тигры в заросли,Утром змеи прячутся в норы.Утром меня солнце опалит без жалости,Уйду искать тени на высокие горы.
17 ноября 1909
Две испанских песенки[51]
(Романские ассонансы) 1— Вы бледны, моя сеньора.Что склонили вы глаза?— Я, пока вы на охоте,Убираю волоса.
— Чей же конь заржал так жаркоНа конюшне у меня?— Мой отец прислал в подарокВам прекрасного коня.
— Чей же в зале щит повешен?— Братом прислан он моим.— Чье копье стоит у двери?— Сердце мне пронзите им.
2— Мой товарищ! мой товарищ!Милой я узнал обман.Я в Гренаде стану мавром,Буду резать христиан,
— У меня три дочки дома,И одна милей другой.Выбирай любую розуИль подругой, иль женой.
— Не хочу я жить с подругой,Дом с женою мне не мил,Так как я ласкать не будуТу, которую любил.
1913
Вербная суббота[52]
(Ассонансы)С вербочками девочки,Девочки со свечечками,Вышедши из церковки,Кроют куцавеечками(Ветер, ты не тронь!)Слабенький огонь.
Улица оснежена,Спит высь затуманенная…Чу! толпа мятежнаяВоет, словно раненая,Там, где осиянСветом ресторан.
И бредут под блеснамиЗлыми, электрическими,С свечками и веткамиТени идиллические.Трепетен и тихСвет на лицах их.
17 марта 1912
Сухие листья[53]
(Звукопись)Сухие листья, сухие листья,Сухие листья, сухие листьяПод тусклым ветром кружат, шуршат.Сухие листья, сухие листья,Под тусклым ветром сухие листья,Кружась, что шепчут, что говорят?
Трепещут сучья под тусклым ветром;Сухие листья под тусклым ветромЧто говорят нам, нам шепчут что?Трепещут сучья, под тусклым ветром,Лепечут листья, под тусклым ветром,Но слов не понял никто, никто!
Меж черных сучьев синеет небо,Так странно-нежно синеет небо,Так странно-нежно прозрачна даль.Меж голых сучьев прозрачно небо,Над черным прахом синеет небо,Как будто небу земли не жаль.
Сухие листья шуршат о смерти,Кружась под ветром, шуршат о смерти:Они блестели, им время тлеть.Прозрачно небо. Шуршат о смертиСухие листья, — чтоб после смертиВ цветах весенних опять блестеть!
Октябрь 1913
Лишь безмятежного мира…[54]
(Перезвучия)Лишь безмятежного мира жаждет душа, наконец,Взором холодным окину блеск и богатства Офира,С гордым лицом отодвину, может быть, царский венец.Жаждет душа без желаний лишь безмятежного мира.Надо? — из груди я выну прежнее сердце сердец.Что мне напев ликований, шум беспечального пира,Что обольщенья лобзаний женских под звоны колец!Прочь и певучая лира! Больше не ведать кумира,Быть обращенным во льдину, быть обращенным в свинец!В благостном холоде стыну, пью из святого потираТайну последних молчаний, сшедший с арены борец.Прошлое прошлому кину! Лишь безмятежного мира,Лишь раствориться в тумане жаждет душа, наконец!
29 августа 1916
