Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы - Антология
Тот на ногах стеклянных дождь
Вечер
Вечерами так бывает:
Все сидеть бы и смотреть,
Как нас солнце покидает,
И в луче его блестеть.
И смотреть, как речка иву
Отражает и луга,
Вечер землю обнимает,
И тепла его рука.
Слышать свист над головою
Птиц неведомых в саду,
Дерева бредут гурьбою
В ночь, бормочут на ходу
Так сидел бы и смотрел бы,
Мысли все-превсе забыв
Ничего бы не хотел бы
Даже смерти.
Сон в летнюю ночь
Вечерами, в предсонные миги,
Когда лампа еще горит,
Но уже засыпают книги
И лягушка из дерева спит,
У соседа внизу, на камине,
– Старомодных часов дин дин дон, —
Слышу запах цветущего тмина,
И все ближе и слаще все он.
Вижу я – отдыхающий косарь:
Голубые глаза в зеленях,
Шелестит летний ветер в прокосе,
На соломенной шляпы краях.
Вижу я, сквозь туманы будто,
Машет хрупкая мне рука
Леску мечущего как будто,
Год, как умершего, пастушка
Искупаться меня зазывает,
Тонкий голос летит ко мне,
Солнца умерших свет играет
На его лице в моем сне.
………………………………
Цветок назначил ветру свиданье в ранний час,
А ветру показалось, что он сказал «Сейчас!»
Шепнул на ушко брату, а братец-дуралей, —
Другому, помоложе, глупей и веселей,
Согнал тот тучи в небе, чтоб дождиком полить,
Раздуло солнце печку, чтоб горячей светить,
Смешалось все в деревне, и только и слыхать:
«Какого цвета радость готовимся встречать?!»
Беды не дожидаясь, решил расцвесть цветок
И лопнул влажной почки зеленый ободок.
Бутон раскрылся белый, а ветер – ну, качать!
И «Белый! Белый! Белый!» без устали кричать.
Графство Юнипер
Пасутся яблони в тумане.
Ручьев учтивый толк журчит,
И, как в зачитанном романе,
На розе бабочка сидит.
А можжевельник джин растит.
И этот джин цедят матросы,
Пока на борт петух их не вернет,
А не матросы, так каменотесы
Которых церковь-новостройка ждет.
Пасутся овцы, храм в тумане,
Волнуются ячмень и рожь,
И, как в зачитанном романе,
Близ розы – бабочек галдеж,
А можжевельник джин растит,
Ручьев учтивый толк журчит
Начальник станции
В пустыню перрона
Под солнцем фонарным отвесным
В фуражке червонной
Выходит на встречу экспресса.
Он давится ночью и снегом,
Экспресс ненасытный,
Теснимы ревущим пробегом
Вокзалы звенят беззащитно.
Стоит на перроне, бессильный,
Бессонный, усталый,
И смотрит на рельсы,
Блестящие ленты металла
Полуночный дребезг:
Железо о сталь ударяет.
Под месяцем в небе
Кривое созвездье свисает
С пустого перрона
На искры глядит без опаски
Из желтого круга персона
В червонной фуражке.
Стрела в небесах
Я – как стрела, которую ребенок
В цвет белых яблонь на зеленом взморье,
Нетвердою рукою запустил,
И облако цветов, как будто лебедь
Мерцающий, на волны опустилось,
Глядит ребенок и не может пены
От цвета отличить
Я – как стрела, которую охотник,
Силен и молод, запустил в орла,
Но в птицу не попал,
И ранил солнце, старое, большое,
И целый вечер кровью истекал
И умер день.
Я – как стрела, которую безумный
Солдат врагом охваченной твердыни
К могучим высям ночью запустил
О помощи просить, но, Бога не найдя,
Стрела блуждает меж созвездий хладных,
Вернуться не решаясь.
Фонтан
На урну в парке, на бетон ложится
Лист желтый тихо. Осень велика.
Сквозь горло льва фонтанного струится
Посеребренных ручейков река.
Листами желтыми так крупно плачут липы
Вороны каркают вдвоем, бог весть, зачем,
А львиным горлом все идет вода,
Клен золотой дрожит в ней, как звезда.
Перевод с литовского В. Просцевичуса
Из белорусской поэзии
Андрей Хаданович
«Назначишь мне стрелку в песочных часах, чтобы я…»
Назначишь мне стрелку в песочных часах, чтобы я
помог отыскать за стеклом все чужие секреты.
Песочница времени память доверит ручьям.
Второй потечет на тот берег, а первый – на этот.
Твои города ни один не топтал лиходей.
Я с красным ведерком шагаю до крепости хрупкой.
А в этом ведерке – песочные пряники дней,
несу их в подарок, отдав тебе сердце и руку.
Ты в маминых клипсах, к ноге подорожник прилип.
И я, как трехлетний заложник глазищ твоих хитрых,
решаю, что смерти не будет: не взрыв, просто клип.
И в воздухе титры, и к звездам шагаем по титрам.
«Падает август с метеоритных ног…»
Падает август с метеоритных ног.
Солнце и влагу шлёт самогонный бог.
Памяти хроменькой хватит и промелька.
Дрался б и за соломинку, если б мог.
День у погоды выдался вдруг сухим.
Часть небосвода, на волоске висим.
Так ярко лесам, месяц тонет в огне и сам,
странствуя по часам наших лет и зим.
Звезды, как рыбки, над тростником парят.
В каждой ошибке радость живёт своя.
Почва сырая всякого забирает.
Лето без края. Время найдёт края.
«Так потянешь за шпильку, а вытянешь ветер в причёске…»
Так потянешь
