Сергей Рафальский - За чертой
Экзистенциальные сонеты
1. «Блаженно все — вне бездн и вне высот…»
Блаженно все — вне бездн и вне высот,простое, как здоровое дыханье:счастливый пар в сосновой русской бане,со свежим огурцом из улья теплый сот,под рюмку горькую — соленый анекдот,в любви постельной тесное дыханье,медвежий сон в периновой Нирване,когда за окнами и кружит и метет…Не презирайте ж то, что всем дается,над чем, как флаг, смысл всем понятный вьется.Тот чернозем, который Бог ораломпроходит сам и всем растит плодыне разбираясь — и большим, и малым,вне Истины, Добра и Красоты.
2. «Разгул страстей и в покаяньи — схима…»
Разгул страстей и в покаяньи — схима,и смерть за то, чего — быть может — нет,и Пушкина дуэльный пистолет,и зверь безгневный старца Серафима,и блеск Афин, и волчья хватка Рима,тысячелетний гул его побед,и вот теперь — в полях чужих планетземных ракет причал вообразимый —да, это все дела судьбы огромной,но, может быть, блаженнее путь скромный,что каждому пройти разрешено:не покидать родимого порога,есть досыта, под платьем женщин трогать,с друзьями пить веселое вино.
3. «Мне безразлично кажется зловещим все…»
Мне безразлично кажется зловещимвсе, чем загробный заселяют мрак,и к жизни вечной не стремясь никак,земной душой люблю земные вещи:льдяной ручей, ущельем взятый в клещи,в полях желтеющих неприхотливый мак,наш русский квас и английский табак,и ноги длинные у большеротых женщин.И хоть порой (по разным основаньям)ищу ключей к секретам мирозданьяи к Вечным Тайнам подымаю взгляд, —но не скучаю средь земного тленаи не стыжусь признаться откровенно,что слаще Вечности мне спелый виноград,
4. «Не тело статуи, где красота — наряд…»
Не тело статуи, где красота — нарядв безукоризненных пропорциях богини —не роза райская — бурьян в земной долинескорей влечет мой любопытный взгляд.Мне нравится в буграх тяжелый зад,как вымя — грудь, и — в правде грубых линий —цветы прыщей, веснушек бурый иней,и пот страстей и вожделений смрад.Быть может, там — в надмировом пространстве,где все свершается, что только снилось нам,где заключаются круги планетных странствий —высокой прелести всего себя отдам,но в этом мире горестном и тленномскучаю я со слишком совершенным.
5. «Цветком без нежности раскрашен ярко рот…»
Цветком без нежности раскрашен ярко рот,полет бровей в дуге капризной сломан,груди спеленутой расчетливо нескроменсосков недевственных такой девичий взлет —и как сравнить с ней бабы черноземнойкоровьи груди, сдвоенный животи круп, как створки башенных воротв дубовости и тяжести огромной?А все же не статуя — и даже не картина —где жизнь, как мумия, в почете и пыли —мне нравится нетронутая глина,простое тело матери-Земли,ведь из нее, упрямо хорошея,Пигмалиону улыбнулась Галатея.
6. «Без пищи звери, люди без угла…»
Без пищи звери, люди без углаи города, что войны разрушают…И так же нас нещадно огорчаютунылой старости печальные дела.А впереди — куда б душа ни шла,какой бы ни была разгадка роковая —даже в комфорте райском отдыхая —никак земного не исправим зла.Но кротко — в общем — сердце человечье,и каждый раз, перетерпев увечье,легко Творцу прощает грех твореньяза каждый миг бездумья и забвенья,за многое пообещавший взгляд,за все, о чем почти не говорят…
7. «Мне нравятся созревшие плоды…»
Мне нравятся созревшие плоды,ленивые — без динамизма — позыи пышно распустившиеся розы,и роскошь вялая дородной наготы.И с грезами рифмуя правду прозы,я уважаю добрый вкус еды,в постели честные бесстыдства и труды,а в философии — решенные вопросы.Не по душе мне символ и намек,и прелесть тайн, и чтенье между строк,а все-таки — и с каждым годом чаще —я повторяю, как дитя урок,что этот мир наш — только островокв непостигаемом и вечном Настоящем.
8. «Когда воспет безоблачный рассвет…»
Когда воспет безоблачный рассветбеспечных птиц традиционным хором,когда навстречу розовым просторамбросается с горы велосипеди средь полей, где измеренья нетржаному золоту и нет преграды взорам,зайчонок пухлый осторожным воромчерез дорогу заплетает след —тогда смиряется души моей тревога,смысл утешительный вскрывается во всем,как сына блудного, случайная дорогаменя ведет, конечно, в отчий дом.И кажется, что, благостный поэт,Бог переделал мир и вправду — «будет Свет!»
Криптосонет
Распни себя ради тоски познанья,сожги себя огнем большой мечты,ищи, ищи пределов мирозданья,ищи высот — и все же — вспомнишь ты,о, вспомнишь ты, пища у смерти в лапах,не бред ума в надзвездных аксиомах,а дымный вечер, а медовый запахкудрявой пеной взмыленных черемух!И новым циклам обреченный атом,о всем жалея, все простишь земномуза шепот встреч при месяце рогатом,за расставанье на заре ленивой,за радость стыдную дышать с руки счастливойдевичьей плоти тайным ароматом.
Она («Лицо широкое, бровей дуга тугая…»)
Лицо широкое, бровей дуга тугая —не сушат гордостью и злостью не пугают,а сдобный, пухлый — будто влажный — роткак розовый бутон, немотствуя, цветет.В глазах обыденности круг еженедельный:кухонный чад и пышный лад постельный.И грусть, и страсть в таких глазах проста,как ветка дерева, как дерево креста.Пусть тем лирических в ней не найдет поэт,но самый хмурый улыбнется вслед,но самый скромный крадучись, как тать,пытается под платьем угадатьее интимные привычки и повадки,ее округлости, и впадинки, и складки,и плечи, гладкие такой добротной лепкой,и грудь, богатую обильем плоти крепкой,и выпуклый живот, и розы на коленях,и роскошь белую дородного сиденья,и в жаркой тайности уже поспевший плодее неназываемых красот.На каждый взгляд ответит ясным взглядом,что поняла и, понимая, рада,но — ах! — того, кто ляжет с ней в кровать,на улице не станет выбирать.Придет пора, и в праведном расчетепоследует совету мудрой тети:через фату, безгрешна и тиха,впервые поцелует жениха.И грянет музыка, и будет пир горой,и сват их поведет перед зарей,чтоб под иконами в широкую кровать,шепча советы, уложила мать.Тогда в перинах, будто в пене белой,откроет ласкам кротко и несмелои плечи, гладкие такой добротной лепкой,и грудь, богатую обильем плоти крепкой,и выпуклый живот, и круглые колени,еще зажатые в глухом сопротивленьи.От изобилий нежных и простыхне раз, не два сойдет с ума жених,ломая боль, плоть заключится в плоть,и труд любви благословив, Господьиз серебра заветного окладазадует сам нескромную лампаду……Пусть больше нет в культурных наших странахтаких девиц, застенчиво жеманных,и путь страстей рационально прям —дух романтический, он, как осел, упрям:он любит дали с маревом тумана,не хочет упрощать искусство Дон-Жуана,по Фрейду мыслящих не уважает дами видит в будущем один плотской бедлам.Так ретроградно, так смешно, так одиозно!Но если говорить по сердцу и серьезно,после культуры, как рокфор гнилой,порой вкуснее просто хлеб ржаной,а всех блаженней тот, с дикой ветки, плод,который летом всех земных широтрастет и зреет, чтоб себя отдать,не зная — что к чему и не стараясь знать…
Соседка
