Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения
ВРЕМЯ СЕВА. ВЕЧЕР
Смеркается. Закат играет.Сижу, любуясь, как всегда,Остатком дня, что озаряетПоследний этот час труда.
А сумрак над полями — гуще.Старик в отрепьях, мудр и прост,Бросает урожай грядущийРукою щедрой вглубь борозд.
Над пашней силуэтом чернымОн высится… О, как же онУверен, видно, в плодотворномКруговращении времен!
Так по равнине безграничнойШагает он. Его рукаШвыряет семена привычно,А я — все думаю, пока,
Свои покровы простирая,Ночь воцаряется окрест,До звезд как будто расширяяДержавный сеятеля жест.
«Вот дети стайкой белокурой…»
Вот дети стайкой белокуройЧитают вслух, склады твердят,На них ворчит учитель хмурыйИ не глядит из класса в сад,
Хоть приоткрыта дверь. К дубравеЯ прохожу окрай болот,Туда, где в трепете и славеРазбуженный апрель встает.
Поет о вечном хор согласный:Ликует дрозд, гремит ручей.Цветы сотворены из яснойИ чистой красоты лучей.
По букварю, всех книг чудесней,И я учить склады готов:Барвинок в поле — стих из песни,Орел под небом — пенье строф.
Но вот загадка: всюду пятна;Где лилия, там и репей —Дурной, колючий. НепонятнаИх близость разуму людей.
Пока свистел скворец, гляжу я,Чирок трудился — и не зря:Он в клюве держит, торжествуя,Трепещущего пескаря.
А тот пескарь, поживы ради,Следил сейчас за пауком,Который, прядая по глади,Заглядывал в подводный дом.
Лай… Выстрел огласил поляну…Пришел охотник! Я душой,Я сердцем ощущаю рану!Где мирный, сладостный покой?
В тоске бреду по бездорожьюИ в сотый раз гадаю я:Откуда зло? Ошибка божья,Описка в книге бытия?
«Шесть тысяч лет…»
Шесть тысяч лет в войну все тянетДрачливый род людской, а ты…А ты, о господи, все занят —Творишь ты звезды и цветы.
И все советы, что от векаТак щедро сыплются с небес,Не действуют на человека,Когда в него вселится бес.
Резня, победа, шум погромный —Мир этой страстью обуян.И бубенцом для массы темнойЗвучит военный барабан.
На триумфальных колесницахХимеры славы лихо мчат,И стынет кровь детей на спицах,И кости матерей трещат.
Нет счастья нашего жесточе:Оно — в словах: «Умрем! Вперед!»Трубить атаку, что есть мочи,Так, чтоб слюной был полон рот.
Дым. Блещет сталь. Мы — не как люди,Как псы — на вражеский бивакБежим, взбесясь. Огонь орудийДушевный озаряет мрак.
Все это — их величеств ради.А им — тебя похоронить, —И не останутся в накладе, —Столкуются: ты можешь гнить…
На поле брани роковоеПридет шакал и ворон вследИ станут, каркая и воя,Глодать истлевший твой скелет.
Народы ведь не терпят, чтобыСосед под боком жил. Куда!Так нашу глупость ядом злобыРаздуть стараются всегда.
«Вот этот — русский. Режьте, бейте!А тот — хорват? Стрелять! Стрелять!Так вам и следует! Не смейтеВ мундирах белых щеголять!..
И этого без сожаленьяЛегко прикончить я могу:Ведь он родился — преступленье! —На правом рейнском берегу…
За Росбах — месть! За Ватерлоо!..»И в этой дикой кутерьме«Убить!» — единственное слово,Живущее в людском уме.
Казалось бы, милей и прощеПрипасть к прохладному ключу,Любить, мечтать в дубовой роще…Нет! Брата я убить хочу!
И рубят, колят… Стоны, крики…В степях, в горах, топча людей,Несется ужас звероликий,Вцепившись в гривы лошадей.
А там, внизу, — заря алеет…И, право, не возьму я в толк,Как человек вражду лелеетПод мирный соловьиный щелк.
ПРАЗДНОВАНИЕ 14 ИЮЛЯ В ЛЕСУ
Как весел, светится насквозьСегодня этот дуб шумящий —Таинственная леса ось,Опора всей дремучей чащи!
О как, когда ликуем мы,Он вздрагивает — друг свободы, —Великолепной полутьмыОтбрасывая ширь под своды!
Но почему так весел онИ, распрямляя стан, трепещет,Как будто летом вдохновлен,Которое горит и блещет?
Четырнадцатое! РоднойНародный праздник! Сердце бьется,Свобода сон стряхнула свой,В громах ликующих смеется.
В такой же день из недр возникНародный гнев, расправив крылья;Париж тряхнул за воротникБастилию, гнездо насилья;
В такой же день его декретИзгнал потемки из отчизны,И бесконечность залил светНадежды, радости и жизни.
Уж сколько лет в такой же деньДуб к небу шлет листвы волненьеИ всей душой, раскинув тень,Зари приветствует рожденье.
О тех он вспоминает днях,Когда венки дарил народу,Когда, как птица в небесах,Душа летела на свободу.
Дуб кровью Галлии вскормлен,Он ненавистью к ночи дышит,И для него один закон —Могучим быть, расти все выше.
Он грек, он римлянин. РазлетЕго вершины величавойНад человечеством встаетВ сиянье доблести и славы.
Листочком дуба, милым всем,Чтут тех, кто смерти не боится,С ним и Эпаминонда шлемИ Гоша алые петлицы.
Дуб — патриарх лесов родных —Хранит и в старости глубокой:Прошедшее — в корнях своих,Грядущее — в листве широкой.
Его могучую красуВзрастили солнце, ветры, воды,Как щебет птиц в родном лесу,Он любит вольные народы.
Сегодня весел, счастлив онИ празднует свой день рожденья.Париж весельем озарен —Повсюду танцы, смех и пенье.
Чуть слышен барабан вдали.Народ ликует, веселится,И ясно всем, что песнь любвиИз гимна гневного родится.
А дуб трепещет, дуб поет.В его листве необычайнойВсе то, что было, что придет,Двойной соединилось тайной.
Наивный старец, он давноЗабыл про смерть и увяданье.Он знает: все, что рождено, —Яйцо дрозда, грозы дыханье,
Счастливый щебет под окном,Из завязи цветка рожденье —Все это навсегда творцомДано живущим в утешенье.
Душою мирен и высок,В своем спокойствии он знает,Что весь народ родной — Восток,Где яркая звезда сияет.
Он мне кивает головой,Своей вершиною столетней.Передо мной в глуши лесной,В его корнях, в прохладе летней,
Пестро раскрашены, чисты,Ведя беседу меж собою,В траве колышутся цветыИ умываются росою.
На маки сонные заряИз чащи уронила слезы;В брильянтах лилии горят;Раскрытые вздыхают розы.
И сквозь разросшийся тимьянГлядят фиалка, повилика,Благоуханьем ирис пьян,Кокардой кажется гвоздика.
Мохнатых гусениц влечетЖасмин пахучий и лукавый.Здесь арум о любви поет,Марена — о войне кровавой.
Веселый, бойкий соловейСредь остролистов и вербеныСливает с песенкой своейРеспубликанские рефрены.
Терновник встал невдалеке,Сошлись в ложбинку меж холмамиКусты с букетами в руке,А воздух полон голосами.
Весь этот дивный мир кругомИсполнен счастья, вдохновенья,Он каждым говорит листком:«У деда праздник, день рожденья!»
ВОСПОМИНАНИЕ О ВОЙНАХ
