Рабиндранат Тагор - ...Это не сон! (сборник)
Индраджит Сингх принес подарки и приветствовал жену своего брата. Он был верен Ранджиту, как Лакшман Раме,[70] ни разу не поднял глаз на зарумянившееся под покрывалом лицо благородной Чандры и видел только ее обведенные красным лаком, увешанные колокольчиками маленькие ножки.
На другой же день после свадьбы Индраджит с невестой, которую усадили в закрытый, разукрашенный драгоценными камнями паланкин, собрался в обратный путь.
Помня предсказание о неблагоприятной планете, раджа Канчи с болью в сердце благословил дочь, положив ей на голову правую руку, а мать, целуя Чандру, не могла сдержать слез. Во всех храмах тысячи жрецов совершали обряды, чтобы предотвратить несчастье.
От Канчи до Мадры расстояние очень далекое, почти целый месяц пути. Во вторую ночь после начала путешествия караван раскинул лагерь на берегу реки Ветаси, и воины уже готовились предаться отдыху, когда в лесу замелькали огни факелов. Индраджит выслал отряд разузнать, в чем дело.
Подъехав к принцу, один из воинов доложил, что это еще один свадебный караван их же племени с вооруженной свитой. Они тоже провожают невесту в дом мужа. Путь в этих местах очень опасен, и они просят принца взять их под свою защиту. В случае согласия их отряды часть пути смогут пройти вместе.
– Защищать тех, кто нуждается в покровительстве, наш долг, – ответил Индраджит. – Охраняйте их получше!
Таким образом, оба лагеря соединились.
Третья ночь была последней в безлунной половине месяца. Впереди лагеря тянулась цепь невысоких холмов, позади – лес.
Под треск цикад и мерный гул близкого водопада утомленные воины крепко заснули.
Всех разбудил внезапный шум. Воины увидели, что по мадрскому лагерю мечутся сорвавшиеся с привязи обезумевшие кони, кто-то, очевидно, перерезал на них путы: повсюду пылают охваченные пламенем палатки, освещая багровым заревом темную ночь.
Оказалось, что на лагерь напали разбойники. Завязалась рукопашная схватка, в которой из-за темноты трудно было отличить своих от врагов.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, разбойники захватили добычу и скрылись за покрытой лесом вершиной.
Когда все умолкло, выяснилось, что принцесса исчезла. В страхе покинув лагерь, она присоединилась к чужому каравану, приняв его за собственную свиту.
В том караване среди поднявшейся суматохи разбойники похитили невесту. Воины приняли Чандру за ту, которую должны были сопровождать, и вместе с ней поспешно отправились в свое царство.
Эти воины принадлежали к обедневшему роду. Их владения находились в Калинге[71], на берегу моря. Там и произошла встреча Чандры с женихом пропавшей девушки. Его звали Чет Сингх.
Мать Чет Сингха вышла невесте навстречу и ввела ее в дом. Родственники были в восхищении: никогда не видели они подобной красоты.
Счастливый Чет Сингх отнесся к Чандре с почтением, видя в ней Лакшми своего дома.
Принцесса, являвшаяся образцом добродетельной жены, считала Чет Сингха своим мужем и решила посвятить ему свою жизнь.
Прошло несколько дней, прежде чем новобрачные преодолели свое смущение. Тогда из разговора с девушкой Чет Сингх вдруг выяснил, что та, которую он принял как жену, была на самом деле принцессой Чандрой.
Глава 26
– Что же случилось потом? – нетерпеливо воскликнула Комола. Она слушала Ромеша, затаив дыхание.
– Это все, что я знаю, – ответил Ромеш. – Остальное мне неведомо. Рассказывай теперь ты, что произошло потом.
– Нет, нет, так не годится! Ты должен сам досказать, что было дальше!
– Да ведь я правду говорю, сказка-то еще не вся напечатана, и никто не знает, когда выйдут последние главы.
– Перестань, – окончательно рассердилась Комола. – Ну, какой же ты нехороший! С твоей стороны это просто нечестно!
– Брани лучше того, кто сочиняет эту историю. А мне все же хотелось бы знать, как должен, по-твоему, поступить с Чандрой Чет Сингх?
Комола долго молча смотрела на реку, наконец произнесла:
– Не знаю. Ничего не могу придумать.
– Может, ему следовало бы рассказать обо всем принцессе? – слегка помедлив, спросил Ромеш.
– Верно! Ты хорошо придумал. Ведь если он будет молчать, может произойти ужасный скандал! Даже подумать страшно! Лучше всего сказать правду.
– Да, правда лучше всего, – машинально повторил Ромеш. – Послушай, Комола, – заговорил он вновь спустя несколько минут. – Если бы…
– Что если бы?
– Представь, если бы я был Чет Сингх, а ты Чандра…
– Не говори таких вещей! – воскликнула Комола. – Мне они совсем не по душе.
– Нет, ты все-таки ответь! Вдруг дело обстояло бы именно так, что в таком случае должен был делать каждый из нас?
Девушка, не сказав ни слова, вскочила с кресла и убежала.
На пороге каюты сидел Умеш и не отрываясь смотрел на реку.
– Видел ты когда-нибудь привидения, Умеш? – спросила Комола.
– Видел, ма.
Тогда Комола притащила стоявшую неподалеку плетеную скамеечку, уселась на нее и попросила:
– Расскажи, какие они?
Ромеш не стал звать убежавшую в досаде Комолу.
Молодой месяц пропал, спрятавшись в густых зарослях бамбука. Свет на палубе погасили, боцман и матросы спустились вниз ужинать. Как уже говорилось, ни в первом, ни во втором классе пассажиров не было, а большинство ехавших в третьем классе перебрались на берег готовить пищу. В просветах темнеющей массы береговых зарослей мелькали огни раскинувшейся неподалеку ярмарки. Стремительное течение полноводной реки громыхало якорной цепью, и дыхание великой священной Ганги заставляло время от времени вздрагивать весь пароход.
Очарованный поразительной новизной развернувшегося перед ним незнакомого ночного пейзажа с его смутно угадывающейся бесконечностью укрытых темнотой просторов, Ромеш вновь и вновь пытался разрешить мучительный для себя вопрос: он понимал, что ему так или иначе придется расстаться или с Хемнолини, или с Комолой. Сохранить обеих – об этом не могло быть и речи. У Хемнолини еще есть какой-то выход: она может забыть Ромеша, может выйти замуж за другого. Но Комола… Как ее бросить, когда у нее нет иного приюта в этом мире?
Но эгоизм мужчины безграничен. Ромеша отнюдь не успокаивала мысль о том, что Хемнолини может его забыть, что на свете есть кому о ней позаботиться, что он для нее не единственный. Скорее наоборот, – сознание всего этого лишь усиливало его мучительную тревогу. Ему представилась Хемнолини, она здесь, рядом, она простирает к нему руки, но в то же мгновение исчезает навеки, и он не может удержать ее.
Под тяжестью своих дум Ромеш бессильно уронил голову на ладони.
Где-то вдали выли шакалы. Из деревни им вторили лаем неугомонные собаки.
Ромеш поднял голову и снова увидел Комолу, которая стояла, держась за поручни, на темной безлюдной палубе. Юноша подошел к ней.
– Почему ты не спишь, Комола? Ведь уже очень поздно…
– А сам ты разве не собираешься ложиться? – спросила девушка.
– Я сейчас приду. Мне постелешь в каюте справа. Не жди меня, ступай скорей.
Не вымолвив больше ни слова, Комола медленно направилась к себе. Не могла же она сказать Ромешу, что наслушалась сейчас рассказов о привидениях, а в каюте так темно и пусто!
Но по ее тихим, нерешительным шагам Ромеш догадался, что душа ее полна страха и смятения, и сердце его сжалось.
– Не бойся, Комола, – сказал он. – Ведь моя каюта рядом с твоей, я оставлю дверь между ними открытой.
– Кого мне бояться! – ответила Комола и решительно тряхнула головой.
Войдя к себе, Ромеш погасил лампу и лег.
«Комолу бросить нельзя, – продолжал он свои размышления. – А значит, прощай, Хемнолини. Итак, решение принято. Пути назад нет… Прочь все колебания!»
Но в то же время юноша чувствовал, что сказать «прощай» Хемнолини значит сказать «прощай» своим самым заветным мечтам. В волнении он поднялся с постели и вышел на палубу. Но, стоя в ночной темноте, Ромеш вдруг понял, что его мучительные сомнения и его горе не заполняют собой всей бесконечности времени и пространства. Усеявшие небосвод звезды мерцают спокойно, им нет дела до Ромеша и Хемнолини и их истории. Сколько будет еще таких же звездных осенних ночей, и эта река никогда не перестанет журчать и нести свои воды мимо пустынных песчаных отмелей, среди шуршащих камышей, в тени деревьев, осеняющих спящие деревни! Она будет струиться и тогда, когда все огорчения Ромеша, все тяготы его жизни обратятся в горсть пепла от погребального костра и, смешавшись с многострадальной землей, исчезнут навеки!
Глава 27
Было еще темно, когда Комола проснулась. Осмотревшись, она увидела, что около нее никого нет, и вспомнила, что эту ночь провела на пароходе. Тихонько приоткрыв дверь, девушка выглянула наружу. Над молчаливой водой тонкой пеленой стлался легкий прозрачный туман; темнота постепенно расплывалась в сероватую мглу; на восточном краю горизонта, за лесом, расцвела заря, и вскоре стальная поверхность реки покрылась белыми парусами рыбачьих лодок.
