Борис Пастернак - Стихотворения и поэмы
Pro Domo16
Налетела тень. Затрепыхалась в тягеСального огарка. И метнулась вонС побелевших губ и от листа бумагиВ меловый распах сыреющих окон.
В час, когда писатель только вероятье,Бледная догадка бледного огня,В уши душной ночи как не прокричать ей:"Это час убийства! Где-то ждут меня!"
В час, когда из сада остро тянет теньюПьяной, как пространства, мировой, как скокСтепи под седлом, я весь на иждивеньеУ огня в колонной воспаленных строк.
Осень. Отвыкли от молний
Осень. Отвыкли от молний.Идут слепые дожди.Осень. Поезда переполненыДайте пройти! Все позади.
Какая горячая кровь у сумерек
Какая горячая кровь у сумерек,Когда на лампе колпак светло-синий.Мне весело, ласка, понятье о юмореЕсть, верь, и у висельников на осине;
Какая горячая, если растерянно,Из дома Коровина на ветер вышед,Запросишь у стужи высокой материи,Что кровью горячей сумерек пышет,
Когда абажур светло-синий над лампою,И ртутью туман с тротуарами налит,Как резервуар с колпаком светло-синим...Какая горячая кровь у сумерек!
Скрипка Паганини
1
Душа, что получается?
Он на простенок выбег,Он почернел, кончаетсяСгустился, целый цыбикБыл высыпан из чайницы.
Он на карнизе узком,Он из агата выточен,Он одуряет сгусткомКакой-то страсти плиточной.Отчетлив, как майолика,Из смол и молний набран,Он дышит дрожью столикаИ зноем канделябров.Довольно. Мгла заплакала,Углы стекла всплакнули...Был карликом, кривлякоюМеssieurs17, расставьте стулья.
2
Дома из более чем антрацитовых плиток,Сады из более чем медных мозаик,И небо более паленое, чем свиток,И воздух более надтреснутый, чем вскрик,И в сердце, более прерывистом, чем "слушай"Глухих морей в ушах материка,Врасплох застигнутая боле, чем удушьем,Любовь и боле, чем любовная тоска!
3
Я дохну на тебя, мой замысел,И ты станешь, как кожа индейца.Но на что тебе, песня, надеяться?Что с тобой я вовек не расстанусь?Я создам, как всегда, по подобиюСвоему вас, рабы и повстанцы,И закаты за вами потянутся,Как напутствия вам и надгробья.Но нигде я не стану вас чествоватьЮбилеем лучей, и на светеВы не встретите дня, день не встретит вас,Я вам ночь оставляю в наследье.Я люблю тебя черной от сажиСожиганья пассажей, в золеОтпылавших андант и адажий,С белым пеплом баллад на челе,С загрубевшей от музыки коркойНа поденной душе, вдалекеНеумелой толпы, как шахтерку,Проводящую день в руднике.
Она
Изборожденный тьмою бороздок,Рябью сбежавший при виде любви,Этот, вот этот бесснежный воздух,Этот, вот этот руками лови?
Годы льдов простерлисяНебом в отдаленьи,Я ловлю, как горлицу,Воздух голой жменей,
Вслед за накидкой ваточнойВсе долой, долой!Нынче небес недостаточно,Как мне дышать золой!
Ах, грудь с грудью борютсяДень с уединеньем.Я ловлю, как горлицу,Воздух голой жменей.
Он
Я люблю, как дышу. И я знаю:Две души стали в теле моем.И любовь та душа иная,Им несносно и тесно вдвоем;
От тебя моя жажда пособья,Без тебя я не знаю пути,Я с восторгом отдам тебе обе,Лишь одну из двоих приюти.
О, не смейся, ты знаешь какуюО, не смейся, ты знаешь к чемуЯ и старой лишиться рискую,Если новой я рта не зажму.
Порою ты, опередив
Порою ты, опередивМгновенной вспышкой месяцы,Сродни пожарам чащ и нив,Когда края безлесятся;
Дыши в грядущее, теребьИ жги его залижетсяОно душой твоей, как степьПожара беглой жижицей.
И от тебя по самый гробС судьбы твоей преддверия,Дни, словно стадо антилоп,В испуге топчут прерии.
Apassionata18
От жара струились стручья,От стручьев струился жар,И ночь пронеслась, как из тучиС корнем вырванный шар.Удушьем свело оболочку,Как змей, трещала ладья,Сегодня ж мне кажется точкойТа ночь в небесах бытия.Не помню я, был ли я первым,Иль первою были выПо ней барабанили нервы,Как сетка из бичевы.Громадой рубцов напружась,От жару грязен и наг,Был одинок, как ужас,Ее восклицательный знак.Проставленный жизнью по сизойБезводной сахаре небес,Он плыл, оттянутый книзу,И пел про удельный вес.
Последний день Помпеи
Был вечер, как удар,И был грудною жабойЛесов багровый шар,Чадивший без послабы.И день валился с ног,И с ног валился тут же,Где с людом и шинок,Подобранный заблудшейТрясиной, влекся. ГдеКонцы свели с концами,Плавучесть звезд в водеИ вод в их панораме.Где словно спирт, взасосПары болот под паромТянули крепость рос,Разбавленных пожаром.
И был, как паралич,Тот вечер. Был, как кризисПоэм о смерти. ПритчРешивших сбыться, близясь.
Сюда! Лицом к лицуЗаката, не робея!Сейчас придет к концуПоследний день Помпеи.
Это мои, это мои
Это мои, это мои,Это мои непогодыПни и ручьи, блеск колеи,Мокрые стекла и броды,
Ветер в степи, фыркай, храпи,Наотмашь брызжи и фыркай!Что тебе сплин, ропот крапив,Лепет холстины по стирке.
Платья, кипя, лижут до пят,Станы гусей и полотнищ,Рвутся, летят, клонят канат,Плещут в ладони работниц.
Ты и тоску порешь в лоскут,Порешь, не знаешь покрою,Вот они там, вот они тут,Клочьями кочки покроют.
Прощанье
Небо гадливо касалось холма,Осенью произносились проклятья,По ветру время носилось, как с платьяСодранная бурьянами тесьма.
Тучи на горку держали. И шлиПереселеньем народов на горку.По ветру время носилось оборкойГрязной, худой, затрапезной земли.
Степь, как архангел, трубила в трубу,Ветер горланил протяжно и властно:Степь! Я забыл в обладании гласной,Как согласуют с губою губу.
Вон, наводя и не на воды жуть,Как на лампаду, подул он на речку,Он и пионы, как сальные свечки,Силится полною грудью задуть.И задувает. И в мрак погрузясь,Тускло хладеют и плещут подкладкойЛистья осин. И, упав на площадку,Свечи с куртин зарываются в грязь.Стало ли поздно в полях со вчераИль до бумажек сгорел наканунеВянувший тысячелетник петуний,Тушат. Прощай же. На месяц. Пора.
Муза девятьсот девятого
Слывшая младшею дочерьюГроз, из фамилии ливней,Ты, опыленная дочернаГромом, как крылья крапивниц!Молния былей пролившихся,Мглистость молившихся мыслей,Давность, ты взрыта излишеством,Ржавчиной блеск твой окислен!Башни, сшибаясь, набатили,Вены вздымались в галопе.Небо купалося в кратере,Полдень стоял на подкопе.Луч оловел на посудинах.И, как пески на самуме,Клубы догадок полуденныхРот задыхали безумьем.Твой же глагол их осиливал,Но от всемирных песчинокХруст на зубах, как от пылева,Напоминал поединок.
Наброски к фантазии "Поэма о ближнем"
