Нелли Закс - Звездное затмение
*** (Этот мир — ядро…)
Этот мир —ядро,в которое врезано
Его имя!
Сон зубами-звездами крепко держит егов жесткой плоти яблока-земли.Ими прощупывает он воскресение.
Этот мири все его тропырасцветают синевойвневременного.
Все следы бегут вовне. —
Вулканический песок дрожит,бараньими рогамиразрытый в пробуждении.Спешил пророческий часмертвых из шелухи вылущивать.Пухом одуванчиков,только окрыленные молитвами,вернулись они домой.
*** (Земля, планета дряхлая…)
Земля, планета дряхлая, к моей ноге ты присосалась,которой хочется лететь,о одиночество в руке короля Лира!
Выплакиваешь внутрь очами моряОстанки скорбиВ глубь души.
На локонах серебряных твоихвенком дымянки миллионы летв бреду паленым пахнут.
Твое потомствотень смертную твою уже отбрасывает,а ты все вертишься и вертишься,своей орбиты звездной не теряя,ты, побирушка с Млечного пути,и ветер твой перед тобоюсобакою-поводырем.
*** (Готовы все страны…)
Готовы все странывстать с карты мира,сбросить свою звездную кожу,синюю вязанку своих морейвзвалить на спину,горы с огненными корнямишапками надеть на дымящиеся волосы.
Готовы последнее бремя тоскинести в чемодане, куколку мотылька,на крыльях которого однаждыкончат они свое путешествие.
*** (Созвучие прилива с отливом…)
Созвучие прилива с отливомгонителя с гонимым.Сколько рукхватают и заточают.Кровь-нить.
Пальцы тычут в крепости.Части тела втягиваютсяв предсмертные изображения.
Стратегия,Запах страдания, —
Тела на пути в прахи томление пенойнад водами.
*** (Тут и там фонарик милосердия…)
Тут и там фонарик милосердиядля рыб ставить надо бы,где крючки проглатываются,где удушие практикуется.
Где созвездие мукисозрело для искупления
Или туда,где влюбленные друг друга мучают,влюбленные,которые и так всегда на волосок от гибели.
*** (Кто знает, где звезды расположены…)
Кто знает, где звезды расположеныв стройной гармонии творца,где мир начинаетсяи в трагедии землирыбья жабра, вырванная с кровью,предназначена лисозвездие мученичествадополнить красным рубином,первою буквойбессловесного языка. —
Есть у любви взор,кости пронизывающий молниейи сопровождающий мертвыхза пределы вздоха.
Но где искупленныесвое богатство оставили,неизвестно.
Малина выдает себя в чернейшем лесусвоим запахом.Душевное бремя, сброшенное мертвыми,никому не выдает себяи все-таки может, окрыленное,трепетать в бетоне или среди атомовили там всегда,где место для сердцебиениябыло оставлено.
*** (Диким медом…)
Диким медомнаследникиподкармливалив ранних могилахмумии сна,и пульс кочевниковлил пальмовое винов пчелиные соты тайн.
В черном кристалле ночисудорогой замурованаоса-плясунья,время переплясавшая.
А ты,а ты,как прокормлю тебя?
Все вехи прахаперепрыгивает любовь,словно обезглавленное солнце,страждущеев поисках кончины.
Кончиной моейкормлю тебя.
*** (Забвение! Кожа…)
Забвение! Кожа,из которой на свет рождаются,и смертная простыня,которую провожатые в белом сневновь дают напрокат.Иногда на последнем мысекровислышна в тумане сиренаи утонувший матрос поет
или песчаным проселкомбегут следыиз лабиринтов томления,как разбитая раковина улитки,пустота на спине —
За рассветоммузыка дрозда
Мертвые пляшутцветущие стебли ветра —
*** (На рассвете…)
На рассветекогда ночная монета с чеканом снапереворачиваетсяи ребра, кожа, глазные яблокивлекутся к своему рождению
кричит петух с белым гребнемжуткий мигбезбожной бедностина перекрестке —
Безумие — королевский барабанщикусмиренная кровь течет —
*** (Стал переписчик переписывать книгу Зохар…)
Стал переписчик переписывать книгу Зохарвскрыл жилы словввел кровь созвездий,круживших незримо, и толькотомлением подожженных.
Труп алфавита восстал из могилы,буквенный ангел, древний кристалл,замкнутый брызгами творения,которые пели — и сквозь них мерцалирубин и гиацинт и ляпис-лазурь,когда камень еще мягок был,посеянный, словно цветы.
И, черный тигр, зарычаланочь; и ворочаласьи кровоточила искрамирана день.
Свет был уже ртом, который молчал,только аура выдавала еще б-га души.
Пейзаж из криков
В ночи, где умираньем распущено шитье,срывает пейзаж из криковчерную повязку,
над Мориа, крутым обрывом к Б-гу,жертвенный нож реет знамя,вопль Авраамова возлюбленного сына,в ухе великом Библии он хранится.
О иероглифы из криков,начертанные на входной двери смерти!
Раны-кораллы из разбитых глоток-флейт!
О кисти с пальцами растительными страха,погребенные в буйных гривах жертвенной крови,
крики, замкнутые искромсанными рыбьими жабрами,вьюнок младенческого плачас подавленным старческим всхлипом,
в паленой лазури с горящими хвостами.Кельи заключенных, кельи святых,Обои — образцовые гортанные кошмары,
лихорадочный ад в собачьей будке бредаиз прыжков на цепи —вот он, пейзаж из криков!Вознесение из криков,ввысь из костяной решетки тела,стрелы из криков, пущенныеиз кровавых колчанов.
Крик Иова на все четыре ветра,крик, скрытый садом Гефсиманским,обморок мошки в хрустале.
О нож из вечерней зари, вонзенный в глотки,где лижут кровь деревья сна, прорвавшись из земли,где отпадает времяна скелетах в Майданеке и в Хиросиме.
Крик пепла из провидческого глаза, ослепленного мукой —
О ты, кровавый глаз,в искромсанной солнечной тьме,вывешенный на Божью просушкуво вселенной —
*** (Сколько морей в песок ушло…)
Сколько морей в песок ушло,сколько песка в жесткой молитве камня,сколько времени в кровяной рог раковинывыплакано,сколько смертной заброшенностив жемчужных глазах рыб,сколько утренних фанфар в коралле,сколько в хрустале звездных прообразов,сколько зародышей смеха в горле чайки,сколько нитей тоски по родинетянется ночными путями созвездий,сколько жуткого земного царствакорнем слова:Ты —за всеми рухнувшими решеткамитайнТы —
*** (За веком глазным…)
