Сергей Васильев - Нелли

Нелли

Я вспомнил мою последнюю собеседницу. Звали ее Лия. Вот уж кто был изумительно самоуверен, самодоволен и циничен. Сидя на пластмассовом стуле, она умудрилась расположиться на нем, как на антикварном кресле времен какого-нибудь Людовика. Закинув ногу на ногу, Лия демонстрировала мне свои новые туфельки, — где она их только достала на станции! — желая возвыситься над соперницами, а пуще всего надо мной.

Сам ее взгляд был оценивающим, с некоторым снисхождением: дескать, видишь, лопух, какая девушка для тебя пришла, а ты до сих пор ничего не сделал для нее.

К слову, я и не собирался. Просто пока она цедила сквозь плотно сжатые, ярко накрашенные, искривленные в гримасе отвращения губки ядовитые слова, я размышлял.

Этих бредней, что она тут провозглашала, я наслушался досыта. Чуть ли не каждый день в обеденный перерыв за мой столик подсаживалась одна из таких девиц. Я так и не выяснил — заключали они между собой пари, кто меня раньше охмурит, или каждая действовала по собственному почину.

Ни разу я не дал им шанс. Всем этим бабам.

На нашей станции количество женщин превышает количество мужчин. Кто сам вьбрал, а кого и выбрали. Остался я. Вы думаете, легко чем-либо отличаться от остальных? Вечные насмешки, непонимание, как со стороны свободных женщин, так и мужчин, которым невмоготу уже со своими подругами, а уйти не хватает сил.

А я просто не хотел быть слабым. Не хотел и все. Меня интересовало мое дело. Как можно жить с женщиной которая пренебрежительно относится к тому делу, которое у тебя получается лучше, чем у других?

Думаете, стоило послушать Лию? Все же первая красавица станции, сама выбирающая себе мужиков на одну ночь. Побыть рядом с ней — уже праздник. Ага. Всё та же пропаганда идеологии современной женщины. Типа, женщина сама по себе есть великая ценность, и, какой бы она ни была, мужчина должен принять её как данность. А если ему что-то не нравится, то в этом виноват в первую очередь он сам, так как до сих пор не стал «современным». А если ты современный мужчина, то должен со всем этим смириться. Иначе прослывёшь ретроградом, тебя не будут уважать, и всё такое-прочее.

И нужно мне ее уважение? Нужно?!

Я просто послал ее.

«Просто» — означает достаточно вежливо, но решительно. Я уже давно научился это делать без малейшего содрогания в душе. Даже настроение не испортилось.

«Очень жаль», - сказала Лия и пошла от меня той походкой, что завсегда волнует мужчин.

Всем своим видом она выражала небезызвестную бабскую мысль: «Смотри, какого сокровища ты лишился. А ведь это могло быть твоим.»

Не могло. Такая  нормальному мужчине не нужна.

А какая нужна? Это просто.

Интересная, красивая и старомодная, которая ещё может понять и воспринять, что женщина — помощница мужчине в его деле, а не центр Вселенной и не объект для непрерывного обслуживания мельчайших ее потребностей.

Такие есть, я знаю. На Земле. Но не здесь, на станции. Где не просто знаком со всем персоналом, а даже знаешь, что они в ответ скажут на твою реплику. Где бурый Юпитер так и норовит заползти к вам в каютку через иллюминатор, а если избавляешься от этой иллюзии, сразу кажется, что станция падает на него. Да это и не кажется. Что есть орбитальное вращение, как не падение?

Просто Юпитер слишком большой.

Люди неосознанно стремятся находиться в помещении без вида на этого полосатика. А еще лучше — с земными пейзажами в видовых окнах. Столовая — одно из таких. Здесь собираются все, кто свободен. Они даже не общаются. Сидят, отдыхают, вспоминают.

Мои воспоминания почему-то не доставляют мне удовольствия. Вместо них можно поразглядывать людей. Женщины, девушки. И все отворачиваются, встречаясь со мной взглядом. Знакомые лица.

Не все.

Ее я еще не встречал. Поднялась и пошла в мою сторону — наверное, к выходу. После Лии никто уже ко мне не подсаживался, и это было как-то непривычно. Не хотят. Наверняка и этой новенькой уже все рассказали про меня. Женская зависть не знает границ.

Я ошибся. Она шла именно ко мне. Подвинула стул и села, поставив локти на стол, уперев подбородок в ладони.

Эта девушка была не такой, как все.

В самих ее глазах, и в движениях, и во всем остальном, что она делала, светилась искренность.

— Меня попросили поговорить с вами, — сказала она, — меня зовут Нелли.

Голос ее звучал как-то нерешительно, словно она сомневалась в правильности своего поступка. Но что это был за голос!

— Очень рад, — промямлил я.

Первый раз в жизни я растерялся. Надо же, как бывает — подходит к тебе девушка и вдруг обнаруживается, что это она. Та, о которой мечтал всю свою жизнь.

— Я буду работать с вами, — она говорила серьезно, чуть нахмурив брови, чтобы я сразу понял, что это деловой разговор.

Разумеется, мы разговорились. Да, она прилетела только сегодня. Да, она ни с кем здесь не знакома, и на Земле ее никто не ждет. Нет, ничем она не выдающаяся, таких много. Просто повезло, что попала на станцию — другие претендентки были ничуть не хуже.

А я блаженствовал. Она отвечала просто, открыто и через полчаса уже улыбалась на мои шутки. Она знала все, что нужно нормальной женщине.

Она не знала одного — всех этих бабских штучек.

Таких женщин не бывает — решил я. Обеденный перерыв закончился, и она спохватилась, что так и не получила задания на сегодня.

— Нелли, — было сладко выговаривать ее имя, — иди в контору. Получишь форму, инструктаж, а потом вернешься, я скажу, что делать.

Она улыбнулась и упорхнула.

— Как тебе наш новый наладчик? — радостно выговорил Квентин и хлопнул меня по плечу, подойдя сзади.

— Какой наладчик? — я еще не мог полностью прийти в себя после общения с девушкой моей мечты.

— Да ты только что с ним разговаривал, — хмыкнул Квентин.

— С ним? — я всё еще не понимал.

— Я имею в виду ту девушку. Это новый наладчик РНБ-751. Ребята постарались — выглядит как живой человек.

— Она — робот? — с трудом выговорил я.

Мой взгляд непроизвольно поплыл, я закрыл глаза и схватился за столешницу, чтобы ненароком не свалиться.

— Э-э-э, да ты совсем плох. Заработался. Пойдем провожу.

Квентин подхватил меня под локоть, приподнял и почти поволок к медицинскому боксу.

Наверно, я там всё же отключился. Потому что лекцию, которую мне монотонно читал Квентин, я начал воспринимать не с самого начала. Он ходил из угла в угол, что-то переключая на датчиках, внимательно разглядывал бессмысленные для меня цифры, характеризующие мою жизнедеятельность, и непрерывно бубнил:

«…Уже двадцать лет. А какие мозги у них — ты задумывался югда-нибудь? Конечно, видя наружность робота, любой скажет — это механическое подобие человека. Почти верно. Только мозг у них действительно человеческий. Живой. Клон обычного мозга младенца. Когда-то его мать разрешила проделать это со своим ребенком. А потом вступил в силу закон, позволяющий клонировать отдельные части тела человека. Ну, как было не воспользоваться этим? Роботостроение набрало обороты. На чистый мозг накладывали программу обучения, запаковывали в механическое тело и отправляли на работу. Быстро, рентабельно, качественно. А на девушку не смотри. Под тонкой кожей — механический скелет. Суть у нее осталась прежней…»

— Врешь ты все, — прохрипел я, — живая она.

— Твои проблемы. Я предупредил.

Квентин кивнул мне, что медицинское освидетельствование закончено и всё в пределах нормы, я встал и побрел на работу.

Мы стали встречаться с Нелли. После работы, в свободное время. На нашей станции обслуживать инженерные системы означает постоянно бегать куда-либо. Нет, разумеется, механической работой занимаются роботы. Но надо ведь еще понять — что делать и кому это поручить. В этом отношении Нелли была универсалом. Достаточно было определить круг проблем, и она находила оптимальное решение.

Я уже смирился, что она не человек. Откровенно говоря, мне было плевать на это. Я вел себя с ней, как с обычной девушкой, и она отвечала мне тем же. Наверняка во всем была виновата программа, установленная в ней. Но мне действительно было хорошо с Нелли. Действительно.

Мы гуляли по станции, за неимением садов и паркое, болтали, смеялись всяческим шуткам. Можно назвать это прогулками под луной, да только в окна отовсюду настырно лез Юпитер. Я даже преподнес ей как-то букетик цветов, сорванных в нашей оранжерее. За что получил персональный выговор начальника станции и его глубокое недоумение: «Цветы? Роботу?»

Для меня главным было общение. Я испытывал настоящее эстетическое удовольствие от наблюдения за неиспорченной женской душой, каковой ее воспринимал. А вы думали, что в женщине главное — тело?

И все же встречи были не так часты, как бы мне хотелось. На мои настойчивые и глупые просьбы переехать ко мне Нелли опускала глаза и говорила: «Ведь я же робот». И я не мог с ней спорить. Огорчался. Только дело отвлекало меня.