Джеймс Джойс - Стихотворения
XXXIV
Sleep now, О sleep now, О you unquiet heart!A voice crying 'Sleep now' Is heard in my heart.
The voice of the winter Is heard at the door.О sleep for the winter Is crying 'Sleep no more!'
My kiss will give peace now And quiet to your heart —Sleep on in peace now, О you unquiet heart!
XXXIV
Усни, мое сердце, Не бейся, усни!Я слышу голос в сердце: Утишься, усни!
Я слышу, как вьюга Поет за дверьми.Утишься в гуле вьюги, Замри и усни.
Я лоб твой целую: Замри и забудь!Усни, мое сердце, — Пора нам уснуть.
XXXV
All day I hear the noise of waters Making moanSad as the seabird is when going Forth aloneHe hears the winds cry to the waters' Monotone.
The grey winds, the cold winds are blowing Where I go.I hear the noise of many waters Far below.All day, all night, I hear them flowing To and fro.
XXXV
Весь день в ушах как будто море Шумит, ревет…Так чайка в сумрачном просторе, Летя вперед,Внимает гулу волн тяжелых, Кипенью вод.
Один и тот же монотонный Тоскливый зов, —Всю ночь я слышу ветра стоны И шум валов,Как чайка, что стремится в море От берегов.
XXXVI
I hear an army charging upon the land And the thunder of horses plunging, foam about their knees.Arrogant, in black armour, behind them stand, Disdaining the reins, with fluttering whips, the charioteers.
They cry unto the night their battlename: I moan in sleep when I hear afar their whirling laughter.They cleave the gloom of dreams, a blinding flame, Clanging, clanging upon the heart as upon an anvil.
They come shaking in triumph their long green hair: They come out of the sea and run shouting by the shore.My heart, have you no wisdom thus to despair? My love, my love, my love, why have you left me alone?
XXXVI
Я слышу: мощное войско штурмует берег земной, Гремят колесницы враждебных, буйных морей;Возничие гордые, покрыты черной броней, Поводья бросив, бичами хлещут коней.
Их клич боевой несется со всех сторон — И хохота торжествующего раскат;Слепящими молниями они разрывают мой сон И прямо по сердцу, как по наковальне, стучат.
Зеленые длинные гривы они развевают как стяг, И брызги прибоя взлетают у них из-под ног.О сердце мое, можно ли мучиться так? Любовь моя, видишь, как я без тебя одинок?
Пенни за штуку
(1927)
TILLY
He travels after a winter sun,Urging the cattle along a cold red road,Calling to them, a voice they know,He drives his beasts above Cabra.
The voice tells them home is warm.They moo and make brute music with their hoofs.He drives them with a flowering branch before him,Smoke pluming their foreheads.
Boor, bond of the herd,Tonight stretch full by the fire!I bleed by the black streamFor my torn bough!
Dublin, 1904
ДОВЕСОК
Кочуя за зимним солнцем вослед,Он ведет коров по холодной тропе.Привычным голосом торопя,Он гонит стадо свое над Каброй.
Знакомый голос сулит им тепло и кров.Они мычат и топчутся вразнобой.Он их погоняет цветущей ветвью,Качается пар над рогами коров.
Сторож стада, беспечный раб,Ты ночью растянешься у костра…Я кровью истек у черной реки,И сломана ветвь моя!
Дублин, 1904
WATCHING THE NEEDLEBOATS
AT SAN SABBA
I heard their young hearts cryingLoveward above the glancing oarAnd heard the prairie grasses sighing:No more, return no more!
О hearts, О sighing grasses,Vainly your loveblown bannerets mourn!No more will the wild wind that passesReturn, no more return.
Trieste, 1912
ПРОГУЛОЧНЫЕ ЛОДКИ
В САН-САББА
Я слышал, как, с весел сонныхСтекая, звенит вода,И слышал в шорохе прерий влюбленных:Прощай, прощай навсегда!
О юность, трава степная!Напрасно рвешься прочь, трепеща…Безумный ветер кричит, улетая:Прощай, навсегда прощай!
Триест, 1912
A FLOWER GIVEN TO MY DAUGHTER
Frail the white rose and frail areHer hands that gaveWhose soul is sere and palerThan time's wan wave.
Rosefrail and fair — yet frailestA wonder wildIn gentle eyes thou veilest,My blueveined child.
Trieste, 1913
ЦВЕТОК, ПОДАРЕННЫЙ МОЕЙ ДОЧЕРИ
Как роза белая, нежнаДарящая рукаТой, чья душа, как боль, бледнаИ, как любовь, хрупка.
Но безрассудней, чем цветы,Нежней, чем забытье,Глаза, какими смотришь ты,Дитя мое.
Триест, 1913
SHE WEEPS OVER RAHOON
Rain on Rahoon falls softly, softly falling,Where my dark lover lies.Sad is his voice that calls me, sadly calling,At grey moonrise.
Love, hear thouHow soft, how sad his voice is ever calling,Ever unanswered, and the dark rain falling,Then as now.
Dark too our hearts, О love, shall lie and coldAs his sad heart has lainUnder the moongrey nettles, the black mouldAnd muttering rain.
Trieste, 1913
ПЛАЧ НАД РАХУНОМ
Далекий дождь бормочет над Рахуном,Где мой любимый спит.Печальный голос в тусклом свете лунномСквозь ночь звучит.
Ты слышишь, милый,Как он зовет меня сквозь монотонныйШорох дождя — тот мальчик мой влюбленныйИз ночи стылой?
В такой же стылый час во мраке черномИ мы с тобой уснем —Под тусклою крапивой, мокрым дерномИ сеющим дождем.
Триест, 1913
TUTTO È SCIOLTO
A birdless heaven, seadusk, one lone starPiercing the west,As thou, fond heart, love's time, so faint, so far,Rememberest.
The clear young eyes' soft look, the candid brow,The fragrant hair,Falling as through the silence falleth nowDusk of the air.
Why then, remembering those shySweet lures, repineWhen the dear love she yielded with a sighWas all but thine?
Триест, 1914
TUTTO È SCIOLTO[1]
Ни птицы в небе, ни огня в тумане —Морская мгла;Лишь вдалеке звезда-воспоминаньеТуман прожгла.
Я вспомнил ясное чело, и очи,И мглу волос,Все затопивших вдруг, как волны ночи, —И бурю слез!
К чему теперь роптать, припоминаяПыл тех ночей, —Ведь разве не была она, чужая,Почти твоей?
Триест, 1914
ON THE BEACH AT FONTANA
Wind whines and whines the shingle,The crazy pierstakes groan;A senile sea numbers each single Slimesilvered stone.
From whining wind and colderGrey sea I wrap him warmAnd touch his trembling fineboned shoulderAnd boyish arm.
Around us fear, descendingDarkness of fear aboveAnd in my heart how deep unendingAche of love!
Триест, 1914
