Ярослав Смеляков - Работа и любовь

ПЕРВАЯ СМЕНА

Каждый день неизменномимо наших воротутром первая сменана работу идет.

По всему тротуаруи по всей мостовой…Тут и юный и старый,добродушный и злой.

Здесь отыщет психологи таких и сяких,только больше веселых,большинство — молодых.

Нам тоска не годится,скукота не про нас…Я люблю эти лицав раннеутренний час.

Деловито шагая,всем врагам на беду,пареньки истребляютпирожки на ходу.

(Их девчонка с усмешкойей усмешка идет —прямо с белой тележкина углу продает.)

Не смолкает — куда там!молодой разговор.В этой смене девчатахороши на подбор.

Не ленивые дуры,не из жалких франтих:маляры, штукатуры —вот профессии их.

Стооконные зданья,от угла до угла,эта смена со знаньемдля людей возвела.

Мне бы стать помоложеда вернуть комсомол —в эту смену я тоже,только б в эту пошел.

Вот спешит крановщица,вот монтажник идет.Я люблю эти лица,этот русский народ.

СТОЛОВАЯ НА ОКРАИНЕ

Люблю рабочие столовки,весь их бесхитростный уют,где руки сильные неловкоиз пиджака или спецовкирубли и трешки достают.

Люблю войти вечерним часомв мирок, набитый жизнью, тот,где у окна стеклянной кассытеснится правильный народ.

Здесь стены вовсе не богаты,на них ни фресок, ни ковров —лишь розы плоские в квадратахполуискуеных маляров.

Несут в тарелках борщ горячий,лапша колышется, как зной,и пляшут гривеннички сдачиперед буфетчицей одной.

Тут, взяв что надо из окошка,отнюдь не кушают — едят,и гнутся слабенькие ложкив руках окраинных девчат…

Здесь, обрати друг к дружке лица,нехитрый пробуя салат,из магазина продавщицы3 халатах синеньких сидят,

Сюда войдет походкой спорой,самим собой гордясь в душе,в таком костюмчике, которыйпод стать любому атташе,в унтах, подвернутых как надо,с румянцем крупным про запас,рабочий парень из бригады,что всюду славится сейчас.

Сюда торопятся подростки,от нетерпенья трепеща,здесь пахнет хлебом и известкой,здесь дух металла и борща.

Здесь все открыто и понятно,здесь все отмечено трудом,мне все близки и все приятны,и я не лишний за столом.

ПЕРВАЯ ПОЛУЧКА

Как золотящаяся тучка,какую сроду не поймать,мне утром первая получкасегодня вспомнилась опять.

Опять настойчиво и плавностучат машины за стеной,а я, фабзавучник недавний,стою у кассы заводской.

И мне из тесного оконцаза честный и нелегкий трудеще те первые червонцыс улыбкой дружеской дают.

Мне это вроде бы обычно,и я, поставя росчерк свой,с лицом, насильно безразличным,ликуя, их несу домой.

С тех пор не раз, — уж так случилось,тут вроде нечего скрывать, —мне в разных кассах приходилосьза песни деньги получать.

Я их писал не то чтоб кровью,но все же времени чертыизображал без суесловьяи без дешевой суеты.

Так почему же нету сновав день гонорара моегоне только счастья заводского,но и достоинства того?

Как будто занят пустякамисредь дел суровых и больших,и вроде стыдно жить стихами,и жить уже нельзя без них.

ПАРОВОЗ 0В-7024

Посвящается Я. М. Кондратьеву, бывшему комиссару паровозных бригад, машинисту депо станции Москва — Сортировочная, участнику первого коммунистического субботника.

Смену всю отработав,в полусумерках мглистыхне пошли в ту субботупо домам коммунисты.

Снова, с новою силойвсе депо загудело:так ячейка решила,обстановка велела.

Поскорее под небовыводи из ремонтапаровозы для хлеба,паровозы для фронта!

Пусть живительным жаромтопки вновь запылают,их давно комиссарына путях ожидают.

Повезут они вскореКрасной гвардии части —колчаковцам на горе,партизанам на счастье.

Вот он стронул вагоны,засвистал, заработал,паровоз, воскрешенныйв ту большую субботу.

Ну, а те, что свершилиэтот подвиг немалый,из депо уходили,улыбаясь устало.

И совсем не гадали —так уж сроду ведется, —что в народах и даляхэтот день отзовется.

Что внедолге их делостанет общею славой…Сорок лет пролетело,словно сорок составов.

На путях леспромхоза,там, где лес вырубали,след того паровозав наши дни отыскали.

Все пыхтел он, работник,все свистел и старался,словно вечный субботнику него продолжался.

Был доставлен любовноон из той лесосекии в депо подмосковномустановлен навеки.

Мы стоим в этом зданье,слов напрасно не тратя:я — с газетным заданьеми товарищ Кондратьев.

Все в нем очень приятно,все мне нравится вроде:кителек аккуратныйи картуз не по моде.

В паровозную будкупо ступенькам влезаем:я сначала. Как будтогость и старый хозяин.

Это он в ту субботу,отощавший, небритый,возвратил на работупаровоз знаменитый.

В этой дружбе стариннойникакого изъяна.

Человек и машина,наших лет ветераны.

Все узнать по порядкуне хватало тут свету.Из кармана, с догадкой,мы достали газету.

Чтобы все, до детали,рассмотреть по привычке,не спеша ее смяли,засветили от спички.

Пусть в остынувшей топке,что открылась пред нами,из нее неторопкоразгорается пламя.

От Москвы к Ленинградудоберешься нескоро,но в сознании — рядомпаровоз и «Аврора».

Не ушедшие тени,не седые останки,та — на вечном храненьи,тот — на вечной стоянке.

Возле славных и схожихдвух реликвий Россииголоса молодежии дела молодые…

ВОСПОМИНАНЬЕ

Любил я утром раньше всехзимой войти под крышу эту,когда еще ударный цехчуть освещен дежурным светом.

Когда под тихой кровлей тойвсе, от пролета до пролета,спокойно дышит чистотойи ожиданием работы.

В твоем углу, машинный зал,склонившись над тетрадкой в клетку,я безыскусно воспевалРоссии нашей пятилетку.

Но вот, отряхивая снег,все нарастая постепенно,в платках и шапках в длинный цехвходила утренняя смена.

Я резал и строгал металл,запомнив мастера уроки,и неотвязно повторялсвои предутренние строки.

И многие из этих строкеще безвестного поэтапечатал старый «Огонек»средь информаций и портретов.

Журнал был тоньше и бедней,но, путь страны припоминая,подшивку тех далеких днейя с гордой нежностью листаю.

В те дни в заводской стороне,у проходной, вблизи столовой,встречаться муза стала мнев своей юнгштурмовке суровой.

Она дышала горячои шла вперед без передышкис лопатой, взятой на плечо,и «Политграмотой» под мышкой.

Она в решающей борьбе,о тонкостях заботясь мало,хрипела в радиотрубе,агитплакаты малевала.

Рукою властнойпаренькаона манила за собою,и красный цвет ее платкастал с той поры моей судьбою.

ПОД МОСКВОЙ