Владислав Холшевников - Мысль, вооруженная рифмами

М. А. Кузмин (1875–1936)

95

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,все мы четыре любили, но все имели разные «потому что»:одна любила, потому что так отец с матерью ей велели,другая любила, потому что богат был ее любовник,третья любила, потому что он был знаменитый художник,а я любила, потому что полюбила.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,все мы четыре желали, но у всех были разные желанья:одна желала воспитывать детей и варить кашу,другая желала надевать каждый день новые платья,третья желала, чтоб все о ней говорили,а я желала любить и быть любимой.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,все мы четыре разлюбили, но все имели разные причины:одна разлюбила, потому что муж ее умер,другая разлюбила, потому что друг ее разорился,третья разлюбила, потому что художник ее бросил,а я разлюбила, потому что разлюбила.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,а может быть, нас было не четыре, а пять?

1905–1908

96. Газела

(Из цикла «Венок весен»)

Цветут в саду фисташки, пой, соловей!Зеленые овражки, пой, соловей!По склонам гор весенних маков ковер;Бредут толпой барашки. Пой, соловей!В лугах цветы пестреют, в светлых лугах!И кашки, и ромашки. Пой, соловей!Весна весенний праздник всем нам дарит,От шаха до букашки. Пой, соловей!Смотря на глаз лукавый, карий твой глаз,Проигрываю в шашки. Пой, соловей!Мы сядем на террасе, сядем вдвоем…Дымится кофей в чашке… Пой, соловей!Но ждем мы ночи темной, песни мы ждемЛюбимой милой пташки. Пой, соловей!Прижмись ко мне теснее, крепче прижмись,Как вышивка к рубашке. Пой, соловей!

1908

97. <Рондо>

В начале лета, юностью одета,Земля не ждет весеннего привета,Не бережет погожих, теплых дней,Но, расточительная, все пышнейОна цветет, лобзанием согрета.

И ей не страшно, что далёко где-тоКонец таится радостных лучей,И что недаром плакал соловейВ начале лета.

Не так осенней нежности примета:Как набожный скупец, улыбки светаОна сбирает жадно, перед нейНе долог путь до комнатных огней,И не найти вернейшего обетаВ начале лета.

1910

98. Второй удар

(Отрывок)

Кони бьются, храпят в испуге,Синей лентой обвиты дуги,Волки, снег, бубенцы, пальба!Что до страшной, как ночь, расплаты?Разве дрогнут твои Карпаты?В старом роге застынет мед?

Полость треплется, диво-птица;Визг полозьев — «гайда, Марица!»Стоп… бежит с фонарем гайдук…Вот какое твое домовье:Свет мадонны у изголовьяИ подкова хранит порог.

Галереи, сугроб на крыше,За шпалерой скребутся мыши,Чепраки, кружева, ковры!Тяжело от парадных спален!А в камин целый лес навален,Словно ладан шипит смола…

1925–1928

А. А. Ахматова (1889–1966)

99

Хочешь знать, как всё это было?Три в столовой пробило,И, прощаясь, держась за перила,Она словно с трудом говорила:«Это всё… Ах нет, я забыла,Я люблю вас, я вас любилаЕще тогда!»— «Да».

1910

100

Я живу, как кукушка в часах,Не завидую птицам в лесах.Заведут — и кукую.Знаешь, долю такуюЛишь врагуПожелать я могу.

1911

100 а

Смуглый отрок бродил по аллеям,У озерных грустил берегов,И столетие мы лелеемЕле слышный шелест шагов.

Иглы сосен гулко и колкоУстилают низкие пни…Здесь лежала его треуголкаИ растрепанный том Парни.

1911

101. Отрывок

…И кто-то, во мраке дерев незримый,Зашуршал опавшей листвойИ крикнул: «Что сделал с тобой любимый.Что сделал любимый твой!

Словно тронуты черной, густою тушьюТяжелые веки твои.Он предал тебя тоске и удушьюОтравительницы любви.

Ты давно перестала считать уколы —Грудь мертва под острой иглой.И напрасно стараешься быть веселой —Легче в гроб тебе лечь живой!..»

Я сказала обидчику: «Хитрый, черный,Верно, нет у тебя стыда.Он тихий, он нежный, он мне покорный,Влюбленный в меня навсегда!»

1912

102

Настоящую нежность не спутаешьНи с чем, и она тиха.Ты напрасно бережно кутаешьМне плечи и грудь в меха.

     И напрасно слова покорные     Говоришь о первой любви.     Как я знаю эти упорные,     Несытые взгляды твои!

1913

103. 8 ноября 1913

Солнце комнату наполнилоПылью желтой и сквозной.Я проснулась и припомнила:Милый, нынче праздник твой.Оттого и оснеженнаяДаль за окнами тепла,Оттого и я, бессонная,Как причастница спала.

1913

104

Я с тобой не стану пить вино,Оттого что ты мальчишка озорной.

Знаю я — у вас заведеноС кем попало целоваться под луной.

          А у нас — тишь да гладь.          Божья благодать.

          А у нас светлых глаз          Нет приказу подымать.

1913

105

Александру БлокуЯ пришла к поэту в гости.Ровно полдень. Воскресенье.Тихо в комнате просторной,А за окнами мороз

И малиновое солнцеНад лохматым сизым дымом…Как хозяин молчаливыйЯсно смотрит на меня!

У него глаза такие,Что запомнить каждый должен,Мне же лучше, осторожной,В них и вовсе не глядеть.

Но запомнится беседа,Дымный полдень, воскресеньеВ доме сером и высокомУ морских ворот Невы.

1913

106. Двустишие

От других мне хвала — что зола,От тебя и хула — похвала.

1931

107. Поэма без героя

(Отрывок)

Я зажгла заветные свечи,     Чтобы этот светился вечер,          И с тобой, ко мне не пришедшим.               Сорок первый встречаю год.Но…     Господняя сила с нами!          В хрустале утонуло пламя,               «И вино, как отрава, жжет».Это всплески жесткой беседы,     Когда все воскресают бреды,          А часы все еще не бьют…Нету меры моей тревоге,     Я сама, как тень на пороге,          Стерегу последний уют.И я слышу звонок протяжный,     И я чувствую холод влажный,          Каменею, стыну, горю…И, как будто припомнив что-то,     Повернувшись вполоборота,          Тихим голосом говорю:«Вы ошиблись: Венеция дожей —     Это рядом… Но маски в прихожей          И плащи, и жезлы, и венцыВам сегодня придется оставить.     Вас я вздумала нынче прославить,          Новогодние сорванцы!»Этот Фаустом, тот Дон Жуаном,     Дапертутто, Иоканааном,          Самый скромный — северным Гланом               Иль убийцею Дорианом,                    И все шепчут своим дианам                         Твердо выученный урок.А для них расступились стены,     Вспыхнул свет, завыли сирены          И как купол вспух потолок.Я не то что боюсь огласки…     Что мне Гамлетовы подвязки,          Что мне вихрь Саломеиной пляски,               Что мне поступь Железной Маски,                    Я еще пожелезней тех…И чья очередь испугаться,     Отшатнуться, отпрянуть, сдаться          И замаливать давний грех?Ясно всё:          Не ко мне, так к кому же?[20]     Не для них здесь готовился ужин,          И не им со мной по пути.Хвост запрятал под фалды фрака…     Как он хром и изящен!..                                                  Однако          Я надеюсь, Владыку Мрака               Вы не смели сюда ввести?Маска это, череп, лицо ли —     Выражение злобной боли,          Что лишь Гойя смел передать.Общий баловень и насмешник —     Перед ним самый смрадный грешник —          Воплощенная благодать…

1940–1962

О. Э. Мандельштам (1891–1938)