Не отрекаются любя. Полное собрание стихотворений - Вероника Михайловна Тушнова
повидаться с ними не спешу.
Пусть друзья не попрекают почту, –
это я им писем не пишу.
Пусть не сетуют, что рвутся нити, –
я их не по доброй воле рву.
Милые, хорошие, поймите:
я в другой галактике живу!
«Спор был бесплодным…»
Спор был бесплодным,
безысходным…
Потом я вышла на крыльцо
умыть безмолвием холодным
разгоряченное лицо.
Глаза опухшие горели,
отяжелела голова,
и жгли мне сердце, а не грели
твои запретные слова.
Все было тихо и студено,
мерцала инея слюда,
на мир глядела удивленно
большая синяя звезда.
Березы стыли в свете млечном,
как дым клубясь над головой,
и на руке моей
колечко
светилось смутной синевой.
Ни шороха не раздавалось,
глухая тишь была в дому…
А я сквозь слезы улыбалась,
сама не зная почему.
Светало небо, голубело,
дышало, на землю сойдя…
А сердце плакало и пело…
И пело…
Бог ему судья!
«Я очень счастлива…»
Я очень счастлива,
нету спора,
и на судьбу мне сетовать стыдно.
Но жизнь моя,
как снежные горы,
изумительна и пустынна.
Очень много врагов у меня на свете –
врагов могущественных и прекрасных,
которых я победить не в силах,
для которых я просто не существую.
О эти книги твои!
Все чаще
они тебя от меня уводят,
и разлука наша длится подолгу
до кратковременной новой встречи.
О эти мысли твои!
Все глубже
они становятся, все бездонней,
и все труднее сквозь них пробиться
простым и насущным утехам жизни.
Как всякая женщина, я ревнива,
но я предпочла бы любых соперниц,
с которыми можно соревноваться
и побеждать которых возможно.
А я люблю и книги, и мысли,
и теплый хлеб, и сырую землю,
и нежные руки, и оттого я
тебя счастливее несравненно.
И все-таки мне бесконечно грустно,
и все чаще думается с тревогой:
как можешь блуждать ты
где-то в столетьях,
если так одиноко
сердцу родному?
«Выросла не к месту…»
Выросла не к месту
у забора елка,
ни красы, ни пользы,
никакого толку.
Раз пятнадцать на день
ты проходишь мимо,
есть ли елка, нет ли –
все тебе едино.
Я живу спокойная…
Вот и вечер скоро.
Зеленеет стройная
елка у забора.
Ты ее не срубишь,
жизни ей не сгубишь.
Ты меня не любишь, –
значит, не разлюбишь.
«Оттепель…»
Оттепель.
Ветер с юга.
Сырая снежная полночь.
Я ничего не помню…
А ты –
что-нибудь
помнишь?
В отсветах рыжих небо
дымчато, переменчиво…
Когда ничего не было,
и вспоминать
нечего.
Ведь ничего не было?
Ну приди же скорей
на помощь!
Я ничего не помню,
и ты ничего
не помнишь.
Только тучи летящие,
только пространство мутное,
только глаза молящие,
смятенные,
бесприютные…
Да разве же виновата я?
Ветер…
Поземка пенная…
Память наша проклятая,
память благословенная!
«Ну конечно, все это было…»
Ну конечно, все это было:
было темно, уныло,
тучи валили валом,
дуло и завывало.
Висела сутки и двое
в лесу водяная взвесь,
чудилось – мир водою
как губка пропитан весь.
А ненастье вёдром сменялось,
и солнце опять смеялось,
и земля от счастья шалела
под жарким его лучом,
ни о чем она не жалела,
не помнила ни о чем.
…Много раз это было.
Помню. Не позабыла.
Только устала очень,
слушая без конца,
как дождь в темноте хлопочет,
хлюпает и бормочет
у твоего крыльца.
Только зачем так долго,
дробный да затяжной…
Очень уж я продрогла, –
крыши нет надо мной.
«Я поняла…»
Я поняла, –
ты не хотел мне зла,
ты даже был
предельно честен где-то,
ты просто оказался из числа
людей, не выходящих из бюджета.
Не обижайся,
я ведь не в укор,
ты и такой
мне бесконечно дорог.
Хорош ты, нет ли, –
это сущий вздор.
Любить так уж любить –
без оговорок.
Я стала невеселая…
Прости!
Пускай тебя раскаянье не гложет.
Сама себя попробую спасти,
никто другой
спасти меня не может.
Забудь меня.
Из памяти сотри.
Была – и нет, и крест поставь
на этом!
А раны заживают изнутри.
А я еще уеду к морю летом.
Я буду слушать, как идет волна,
как в грохот шум ее перерастает,
как, отступая, шелестит она,
как будто книгу вечности
листает.
Не помни лихом.
Не сочти виной,
что я когда-то в жизнь твою вторгалась,
и не печалься –
все мое – со мной.
И не сочувствуй –
я не торговалась!
«Нам бы жить-поживать…»
Нам бы жить-поживать
где-нибудь в развалющей халупе,
да на ясной полянке,
кругом чтоб родные леса.
Чтобы тишь да краса,
да на солнечных листьях роса…
Здесь большая река
называется: Лиелупе,
корабельные сосны
упираются в небеса.
Здесь ворчливое море
вылизывает и холит
белогривые дюны,
усердно трамбует песок.
Чайки хрипло кричат
и срываются наискосок…
Нам пойти бы с тобой
в золотое вечернее поле.
