Игорь Губерман - Гарики на все времена (Том 1)

234

Не лежи в чужих кроватях,если нету наслаждения,очень стыдно, милый, мять ихлишь для самоутверждения.

235

Совесть Бога — это странные,и не в каждом поколении,души, мучимые ранамипри любом чужом ранении.

236

Не года вредят горению,а успешные дела:души склонны к ожирениюне слабее, чем тела.

237

Весь день дышу я пылью книжнойа попадая снова к людям,себя с отчетливостью вижуцветком, засушенным в Талмуде.

238

Мир полон жалости, соплейи филантропии унылой,но нету зла на свете злейдобра, внедряемого силой.

239

В меня при родах юркнул бес,маня гулять и веселиться,но так по старости облез,что тих теперь, как ангелица.

240

В чем цель творенья — неизвестно,а мы — не смеем размышлять,хотя порою интересно,зачем то та, то эта блядь.

241

В природе есть похожести опасные,где стоит, спохватясь, остановиться:великое — похоже на прекрасное,но пропасти змеятся на границе.

242

Кто свой дар сберег и вырастил,начинает путь подвижника:ощутил, обдумал, выразил —и спокойно ждешь булыжника.

243

И я познанием увлекся бы,но плохо с умственной поэтикой:Создатель мыслит парадоксами,а я — убогой арифметикой.

244

Философов труды сильней всегоантичных мудрецов напоминают:те знали, что не знают ничего,а эти даже этого не знают.

245

В струе синеватого дымас утра я сижу за столоми время, текущее мимо,своим согреваю теплом.

246

В нас не простая кровь течет,в ней Божий дух, как хмель в вине,нас жар сотворчества влечетк бумаге, женщине, струне.

247

Источник мыслей вулканичен:за изверженьем — вновь ни слова;антракт весьма гигиеничендля заливания спиртного.

248

Я раньше чтил высоколобостьи думал: вотума палата,теперь ушла былая робость —есть мудаки со лбом Сократа.

249

Для баб одежды мишура —как апельсину кожура,где плод порой сухой и синийи очень слабо апельсиний.

250

Все хаосы, броженья и анархии,бунты и сокрушения основкончаются устройством иерархиис иным распределением чинов.

251

Я — человек: ем пищу ложкойи не охочусь при луне;а раньше был, наверно, кошкой —уж очень суки злы ко мне.

252

Прочтет с улыбкою потомокпро кровь и грязь моей эпохи,так улыбается ребенокна похоронной суматохе.

253

В течение всех лет моих и днейжелания мне были по плечу,сегодня я хочу всего сильнейпонять, чего сегодня я хочу.

254

Вылистав завалы книжной ветоши,вылущив зерно взошедших дум,жарко друг о друга посоветовшись,люди поступают наобум.

255

Лентяй, люблю я дня конецв дыму застольных посиделок,а не лентяй ли был Творец,оставив столько недоделок?

256

Есть нечто выше бытия —оно смягчает будни бытаи дарит радость забытья,огьемля мысли от корыта.

257

Когда плодами просвещениялюбуюсь я без восхищения,то вспоминаю как пример,что был неграмотен Гомер.

258

Во всем, что каждый выбирает,покуда тянется прогулка,его наследственность играет,как музыкальная шкатулка.

259

У разума, печального провидца,характер на решения скупой,история поэтому творитсяубийцами, святыми и толпой.

260

Где нет огня, где нет игры,фонтана жизни нет,линяют сочные пирыв докучливый обед.

261

Один критерий нам по силам,чтоб мерить гения заслугу:на сколько лет затормозил онсвою научную округу.

262

Есть в природе гармония вещаяот нее наши вкусы и нормы,отчего содержание женщины —это прежде всего ее формы.

263

Когда внутри бесплодно пусто,душа становится присоской,и жадно гложется искусство,не проницая хлади плоской.

264

Я три услады в жизни знал,предавшись трем Любовям:перу я с бабой изменял,а с выпивкой — обоим.

265

Мне выпал путь простей простого:не жрец, не тенор, не герой,зато в пирах гурманов словабывал я поваром порой.

266

Труднее всего сохранитьв толкучке, текучей, как дым,искусство и мужество бытьвсего лишь собою самим.

267

В литературе гладь и тишь,и пир казенных потаскушек,порой гора рождает мышь,но по мышу палят из пушек.

268

Туманны наши мысли, и напрасностарание постичь их суть и связь,а те, кто мог бы выразить их ясно, —безмолвствуют, народом притворясь.

269

Покинь резец и кисть, легко треножникоставь, когда в округе зреет пир,но помни меру выпивки, художник,похмельных наших мук не стоит мир.

270

Едва лишь, еще незаметна,зари образуется завязь,орут петухи беззаветно,ускорить рассвет напрягаясь.

271

Все музы ныне, хлеба ради,торгуют краской для ресниц,а Клио — прямо вышла в бляди,хотя не прямо из девиц.

272

Те мерзости, что нас отягощают,не выместишь на неграх или грекахспасибо, что евреи воплощаютвсе то, что нам немило в человеках.

273

Всякий шум и всякий ропот,недовольства всплеск любойизлечим, как учит опыт,страхом, пивом и халвой.

274

Дойти до истины немыслимо,пока не очень тянет к ней,а миф изящнее, чем истина,гораздо выше и стройней.

275

Кого томит ума пытливость,кого трезвон монет смущает,кого тревожит ног потливость —и столь же душу поглощает.

276

Сейчас терпение и труд,насколько в них осталось толку,в итоге тренья перетрутлишь выю, шею или холку.

277

Старея на пути сквозь бытие,мы свойство не утрачиваем детское:судьба дарует каждому свое,а нравится и хочется — соседское.

278

Во тьме тревог и униженийв душе крепчает благодатноспособность смутных постиженийтого, что разуму невнятно.

279

Когда предел влечения высоки нетуутоленья ни на малость,утешность облегчения несетвнезапная последняя усталость.

280

Размышлять о природе вещейнас нужда и тоска припекает,жажда сузить зловещую щель,сквозь которую жизнь утекает.

281