Федор Сухов - Красная палата

ДЬЯВОЛЬСКАЯ КОЛЕСНИЦА

Став патриархом, Никон взял в свои руки не только отпущенные святым Иосифом вожжи, он самовластно управлял всей государственной колесницей, решительно и жестоко расправлялся с неугодными ему людьми, с тайными или явными противниками широко вводимой им церковной реформы.

Гибнет Русь! И никуда не денешься,Никуда не скроешься от гибели.Душу холодеющего деревцаДьяволы алкающие выпили.До последней зеленинки выжралиЛуговины стынувшего пастбища,Никакими силами всевышнимиОт нечистой силы не избавишься.Сам Агафаил в обличье пастыряСамочинно ходит луговинами,Широко разинутую пасть своюНабивает жертвами невинными.Бедные похрустывают косточкиНа зубах ликующего дьявола.Море выплаканной небом горечиНа виду оно, оно воочью явлено.Вдоль и поперек лодьями утлымиИз конца в конец оно исхожено.

Аввакум,Звони давай к заутренеРади небушка погожего.Может, поубудет горюшко,Может, прояснится небушко.

(Обращаясь к Прасковье.)Никуда не уходи, Прасковьюшка.

Подивлюсь пойду.

                    Дивиться не на что.Гибнет Русь. Не от поветрия,От неслыханного поругания.В дьявола она поверила,Зелья напилась поганого.Плачь слышнее, Аввакумушко,Крепче бей в зазывный колокол!Разручьись по переулочкам,Растекись по тихим горенкам.К царской припади хоромине,Вразуми высокую хоромину,На самой Москве ли, на Коломне лиК вздоху пригорнись холопьему.Дабы знала Русь вся, дабы ведала,Как ее рыдают каменья…Гибнет бедная не от поветрия —От неслыханного поругания.

Подивлюсь пойду.

                    Не потеряйся, белица,Поживее возвращайся к пристани,А не то твой протопоп рассердится,По ночам нутро свое все выстонет.

К Марковне пойду.

                    Иди-ко к Марковне,Бедную обрадуй протопопицу.

Прасковья уходит.

Вороны кружат у самых маковиц,Черные,          кружат они непопусту.Не с того ль запала думушка,Будит сердце вещим всполохом…Плачь слышнее, Аввакумушко,Крепче бей в зазывной колокол!Да услышат, да увидят люди добрые,Что творится, что на белом свете деется.Нет его! Все вылакали, все-то допили,Без души осталось деревце.Воронье одно накликаноРаскопытившимся дьяволом,Каждый ворон смотрит Никоном,Патриархом новоявленным.И, во все-то горло каркая,Дико расчадились вороны,Облились смолою жаркоюЭти тлеющие головни.Ополчились на святые храминыДревлего святого благочестия,Воздивила даже каменьеНовоявленная бестия!Злые силы АгафаиловыПод себя все подкопытили.(Обращаясь к вступающим на паперть прихожанам.)Загляните, люди милые,В очи плачущей обители.Зналась бедная с БатыевойИ с иной лихой опричиной.

— Чай, язык-то доведет до Киева.— Доведет… до первой пыточной.— Ты слыхала ли про дьякона?— Про какого?— Да про Федора.— Отглаголил, откалякал онПро страдальца преподобного,Про блаженного Григория.

Люди добрые,Мне колесница подана,Сам Агафаил ее огоревал,Никон сам без роздыха сколачивал,Колеса железом окузнечивал,Наподобие хвоста собачьего,Спину гнул онОт утра до вечера.Весь-то день от зорюшки до зорюшки.Все-то дни без отдыха, без роздыхаКапли пота — как льняные зернышки —С патриаршего катились посоха.Натрудился патриарх, намучился,Бедного и пожалеть-то некому!Пожалею — соберу имуществоДа отправлюсь в услуженье к нехристю.

Оборотясь к собору, хотел было пройти в его притвор, но сразу же был задержан служивыми людьми.

Волей не берете, так берите нехотью,Волоките на чепи скаженника!Все равно — не поклонюсь я нехристю,Не надену на себя ошейника.Кукишем не осеню себя. НечистогоЕресью поганой не обрадую.Осеняюсь нерушимой истинной,Троеперстьем сложенною правдою.(Крестится.)Освещаюсь и в кромешной невиди —Божий зрак полуночью не выхлестать…

— И перекреститься не дали…— Дождались пришествия антихриста.— За грехи за наши.— Небожители,Что творят они, что делают!

Душу вылакали, выпили,С непорочной переспали девою,Божью матерь обесчестилиИ на поруганье отдалиВ лапы бесомордой бестииВместе с тихими угодьями,С луговинами заречнымиДа с заречными полянами…(Обращаясь к служивым.)Что ширяете зловещимиБурколами оловянными?Окаянными гляделкамиЧт© вы крутите, что вертите,Как гуляющими девкамиВ язвах черного поветрия?Что стоите, бритоликие,Аль в Христа опять поверили?

Сам смирю себя веригами,Утону в железном вервии.(Сам садится в телегу, опутывая себя железными цепями.)Гибнет Русь не от поветрия —От неслыханного поругания.

ПРИШЕСТВИЕ АНТИХРИСТА

После заточения отца Ивана Аввакум, не принимая официально вводимых церковных новшеств, стал совершать тайные службы. Он совершал их на сушилах (на сеновале), во дворе своего мятежного наставника.

Грядет, Прасковьюшка, давно грядет,Знаменье-то, оно не зря оповещало,На много зим вперед, на много-много лет,Как будто в вещее провидело зерцало.

Грядет… И не грядет — уже нагрянул он,Он во плоти своей, в своем обличье явлен,Пожрал в грехах своих утопший ВавилонИ Рим пожрал с корнями непорочных яблонь.На поруганье велие отдал Царьград,Не солнце — месяц светит над святой Софией,Колокола            как безъязыкие, не говорят,Они уязвлены насмешкою совиной,Совиным хохотом они уязвлены,Слепым безумствием сошедшей наземь нощи…И на святой Руси, объевшись белены,Сам царь безумствует, сам сатана хохочет.

Ты про царя-то больно не шуми.

                                    ШумиИ про царя глаголь, егда пришла погибель.Нет, лучше умереть и не зверьми-людьмиПринять распятие на непокорной дыбе.В купели огненной себя испепелитьИ пепелесо вознести себя на небо,Цветущим духом здравствующих липПознав всю лепь земли и всю ее нелепость.Нелепо немотой томить свои уста,Немотствует лишь червь да раб презренной плоти!Есть даже в персти падшего к ногам листаТот дивий вопль, тот плач, что темный лес холодит.Вопи, Анисьюшка, Прасковьюшка, вопи,Да захолонет кровь лихого супостата!Во имя высшей правды и святой любвиСпасай Христово обездоленное стадо.Себя, Анисьюшка, Прасковьюшка, себя спасай.

Я упасла себя — в купаву обернулась.

Счастливица, нага-то вся она, боса…

И не горюет. Не стоит она понуро.Не клонит долу светлую свою главу,Чела не тяготит ночной ненастной думой.Блажен, кто обернулся заживо в траву,Кто стал березою, кто разветвился дубом.Кто на лугу аль в полюшке широком встал,Корнями крепко врос в суглинок али в супесь,Раскрыл невинные зеленые уста,С зорею утренней христосуясь, голубясь.Любуясь дивною небесною красой,А в красный день жнитва аль обмолота,Как ладаном, животворящею росойВрачуя горечь солонеющего пота,Даруя сень благословенному труду,Рукам натруженным давая сладкий роздых,Ловя в зазывно вечереющем прудуСвятым крещением трепещущие звезды…

Сама не видела, а люди говорят:Звезда хвостатая по небу проходила,Не зря ведь говорят, Прасковьюшка, не зряСредь бела дня такое расхвостилось диво.

И не по небу расхвостилась — по земле,Блажен, кто в дуб али в березу обернулся!Се сам антихрист на запечном помеле,Его хохочущее вылезло безумство.И никуда не скроешься, и никудаОт вельзевуловой не спрячешься печати,На что пронырливая прыткая вода,И та в смиреннейшей безмолвствует печали.

Не то глаголешь! Не смирюсь! И не смиритсяВода,        она из тихих выйдет берегов.Ты сам глаголил: даже в падшей персти листьевКипит не падшая, бунтующая кровь.Кричит она, живая кровушка кричит:Да как это? Да что это, какой-то инок,Какой-то черемис прибрал к рукам ключи,Дабы пречистую поганить бы невинность!Покаюсь, повинюсь: я тоже приложил,Аз, грешник, сам к блевотине приляпал руку,А нынче под замшелой кровлею сушил —Воочью вижу — сатанинскую поруху.Не я один, всяк видит, всяк воочью зрит,Какое чудище на белый свет явилось,В каком она дерьме, в какой она грязиУтопла, дивная пречистая невинность.Благочестивая утопла Русь.                                ПрольюсьПотоком очистительным, паду на землю,Живой водой невинную омою Русь,Ее, омытую, всей кровью восприемлю.И яко таинство, молитву сотворюНа утешение людской вопящей скорби,Войду в палату превысокую своюК своей возвышенно пирующей Прасковье.Котыгу старую повешу я на гвоздь,На чистый пол поставлю ноженьку босую.

А Марковну-то, Марковну куда?

                            Под хвост,Антихристу под хвост                            возьму ее да суну.

Копыта вельзевуловы стучат.

                                Должно,Услышан благовест вздыхающего сена.(Выходит на улицу.)Томленье скощенной травы, оно дошло,Коснулось зелено прозябшего посева.Взошедшей озими коснулось. И тогдаЖелезом кованные стукнули копыта,В глубоком озере притихшая водаКакой-то стала неприветливой, сердитой.Стемнела ликом. И час от часу больней,До дна до самого заметней студенеет,Й стаи диких белокрылых лебедейУмчались в пасмурно затученную невидь.Глубокая обезголосела водаИ обескрылела,                зело отяжелела,Зато, натягивая туже повода,Всполошно бьющая копытами беда,Она, бриластая, несется ошалело.Не убоюсь. Не устрашусь. Сам воспримуСамим спасителем завещанные муки…

Спрыгнув с резко остановившейся колесницы, служивые люди набрасываются на смирно стоящего Аввакума, начинают ломать, закручивать за спину ни в чем не повинные руки.