Теодор Крамер - Зеленый дом

Рента

Джон Холмс и Билл, его сынок,уютно жили; шлапо почте рента Джону в срок —тридцатого числа.Случился грустный номер —родитель взял да помер;такие вот дела.

«Джон Холмс, я так тебя любил;без ренты мне — беда!»И вот папашу робкий Биллобклал кусками льда.Заклеил щели, фортки,темнела в белом сверткеотцова борода.

Билл закупал двоим еду —отец хворает, чай.Воняло, — Билл на холодуварганил завтрак, чай.А почтальон клиентуносил всё ту же ренту:ну что ж, хворает, чай.

Уже зима невдалеке,а Холмсы всё вдвоем,Билл — в уголке, Джон — в леднике,и каждый — при своем.На дверь, на стены, на полсынок духов накапали замерзал живьем.

«Джон Холмс, — шептал ночами Билл, —любимый мой отец!Тебя я вовсе не убил,мне жаль, что ты мертвец.Не зачервись, не надо,ведь я рехнусь от смрада,коль ты сгниешь вконец».

И все-таки пришел каюктерпению сынка.Джон Холмс во всё, во всё вокругпроник исподтишка…Нашли висящим Билла;и рента, видно было,торчит из кулака.

Отчет по поводу смерти торговца-надомника Элиаса Шпатца

Элиас Шпатц — умелый оптовик.Вот он идет домой; он небогат,тут мыло штабелями — он привык:еще чего — платить деньгу за склад?

Но день еще не кончен, как назло;отмыть непросто потные следы,и ящики ворочать тяжело,чтоб взять из рукомойника воды.

Гешефт сегодня — ничего себе;пусть пахнут мылом небо и земля, —Элиас Шпатц к себе приводит «бэ»,и надо проползти за штабеля.

Элиас Шпатц, да ты герой на вид!Разденься да в посель скорее влезь!Но девка всё испортить норовит:«Элиас Шпатц, чем так воняет здесь?»

Элиас Шпатц удачлив, потомурастут запасы у него в гнезде;но лишь для мыла место есть в дому.Раздеться бы, умыться — только где?

Элиас Шпатц, окончивши дела,идет в шинок топить тоску в питье,но сливовица мало помогла:замерз под утро в парке на скамье.

Из сборника «КАЛЕНДАРЬ»

(1930)

О Великом холоде накануне нового 1929 года

На Святого Стефана[1] пришли снегопады,завалило распадки, дома, палисады,и над плавнями, белый настил распуша,стекленела и стыла стена камыша.

Встала стужа, колодцы до дна проморозив,у саней отставала оковка полозьев;старики говорили, что, мол, никогдане случалось такие видать холода.

Ветер льдисто хрустел в человеческом горле,батраки простужались и наскоро мерли;задубевший, обглоданный труп оленькаотыскался у самых дверей кабака.

Звезды, вестники долгой морозной погоды,озирали озимых убитые всходы,виноградники, сгинувшие в холоду,и озерную гладь, что лежала во льду.

В полыньях, не умея добраться до суши,били крыльями и примерзали крякуши,и любой, кто решался дойти по снежку,их легко набирал в камышах по мешку.

Зимняя оттепель

Выдается тепло в середине зимы:застилается всё пеленой дождевою,оживают ручьи этой странной порой,и топорщится жнива стернею сырой,и гуденье идет сквозь еловую хвою.

Отступают снега, и увидеть легко,как под паром покоятся мрачные зяби,как на старых покосах гниют клевера,как погрызена зайцами в рощах кора,ибо дочиста съелись остатки кольраби.

Сучья, стужей отбитые, наземь летят;свекловица, что на поле сложена с лета,раскисает и пенится бурт за буртом,чтобы смрадом горячим окутать потомчуть обсохшие ветви кустов бересклета.

Что ни день, то хозяйству разор да урон —мокнут ветошь и пакля под черной соломой;от села до села — непролазная грязь,и в тумане плывет, всё мрачней становясь,солнца, странно разбухшего, шар невесомый.

Затопленная земля

От весеннего ветра чернеют луга,постепенно темнеют и тают снега,но канав не хватает; кипя и бурля,набухает растаявшим снегом земляи уходит под полую воду.

Дамбы хмуро застыли по горло в воде,вся равнина блестит, — лишь межа кое-гдеразрезает на ломтики мутную гладь;крест над церковью будет в закате пылать,осеняя весеннюю воду.

Далеко друг от друга стоят хутора,через ил продираются лодки с утра;воздух сладок и тих, и чиста синева,ветер гонит волну, и густая травапрорастает сквозь мутную воду.

Майские костры

Приходит май, и в час ночнойчисты под кряжем небеса;но ударяют холода,и вот кристалликами льдавпотьмах становится роса.

Протяжно рогу вторит рог,тревогою звучат они;спешат на склоны сторожа,и разгораются, дрожа,вкруг виноградников огни.

Затем в долины дым ползет,отходит холод в высоту,огонь мужает, — вот ужетеплеет от межи к меже,где дремлют дерева в цвету.

Туманя кипень лепестковвысоких, озаренных крон,спасенье гроздьям молодымприносит сладковатый дым,струящийся со всех сторон.

Светлое время

Повсюду стало так светло,краснопогодью нет конца,и в отдаленье тяжелогрохочет молот кузнеца.Вьюнком оделась городьба;с утра отец и старший сынсходили глянуть на хлеба,гумно готовят и овин.

Батрак перестелил крыльцо,передник вздел и чинит воз,медлительно, заподлицоклепает ободы колес.Батрачка, выйдя за порог,скоблит кувшин очередной;хозяйка мастерит пирогс перекопченой ветчиной.

Уже опростана подклетьот вялых, сморщенных картох;теперь бы солнышку пригреть,чтоб клубень посевной подсох.Весенний дух царит в дому,и в погребе, и в кладовой,и близок, ясно по всему,черед работы полевой.

Летние тучи

В самый жар, в тишине разомлевшего дня,на мгновение солнце закатится в тучи,и мрачнеют луга, и, во мгле возлежа,долговязой крапивой трепещет межа,и ознобом исходят окрестные кручи.

Обрывается в роще долбежка желны,колокольцы отары молчат виновато;лишь ракитовый куст зашумит невзначайда протянется к небу сухой молочай,увязающий комлем в земле кисловатой.

Выступает тягучими каплями сокна репейниках в каждой забытой ложбине;всё дряблее межа, бузина всё мертвей,как чешуйки, жучки опадают с ветвейи, запутавшись, мухи жужжат в паутине.

Даже осенью почва куда как живапо сравнению с этой минутой в июле;прогибаются тучи, и видно тогда,как в забытом пруду загнивает вода,где на ряске стрекозы от зноя уснули.

Облава

Стерня почерствела на бедных покосах,жухлеют и сухо шуршат ковыли;и столб межевой, будто нищенский посох,торчит одиноко в прибитой пыли.Пичуги кричать начинают с рассвета,кустарник неспешно скудеет листвой;никак не кончается долгое лето,всё блещет в осоках густой синевой.

Еще и не пахнет осеннею стужей,но вызрел шуршащий в коробочках мак,но слышится лязг заряжаемых ружей,но лают заливисто своры собак,но ругань веселая рвется из глоток,сужаются кругом следы сапогов;взлетают дымки, и под грохот трещотоктопорщится шерсть обреченных лугов.

Над полем буреющим — тьмы перепелок,к подранкам по выстрелу мчат сеттера,и кроличий бег хоть и быстр, да недолог —для гончих в привычку такая игра.И солнце слепит, и подходит охотак концу… Вот и выстрелы смолкли вдали,и запахи пороха, крови и потасмешались с туманом вечерней земли.

Вот-вот желтизной озарятся отавы…