Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения
Май 1831
ПО ПОВОДУ ГОРАЦИЯ
Педанты-неучи, профаны-педагоги,Я ненавижу вас, безжалостные доги!Торговцы греческим, латыни продавцы,Вы в ссоре с красотой и с грацией, слепцы!Все ваши правила, законы — все рутина.Под маской знатока таите ум кретина.Учащие всему, не зная ничего,Филистеры, вы зла живое торжество.Я злобу чувствую, лишь вспомню, как, верзила,В свои шестнадцать лет я изучал унылоРиторику. О, страх! О, скука! Счета нет,Как много всяких кар и леденящих бед.«На воскресенье вам — «Послание к Пизонам». —«Но, господин аббат…» Он глух ко всем резонам,С ногтями черными презренный дикобраз:«Его переписать должны вы восемь раз».Штрафной урок на день, когда имел я виды(Меня влекли мечты в волшебный сад Армиды!)На встречу с дочерью привратника. Мой бог!Да разве этим днем пожертвовать я мог?Словам доверив жар, тогда владевший мною,Я должен был ее, плененную весною, —Лишь только б солнце нам сияло в синеве! —Печеньем угощать на горке Сен-Жерве!Об этом грезил я, и слышал скрипок пеньеУ матушки Саге, и видел пар круженье.И загородный рай, и отдых, и сирень,И ландыши — мне все сулил желанный день.«Гораций, — я сказал, входя в свое жилище,Где холод в декабре, а в знойный день жарища, —Ты здесь не виноват! Ты малый не плохой:Рассудок ты ценил и уважал покой.Ты, славный мудростью своей чистосердечной,Свой прожил долгий век, счастливый и беспечный,Как птица, что, хваля ветвей зеленый кров,Лишь просит позвучней напевов у богов.Ты вечером бродил под грабами, внимая.Тем шепотам любви, что прячет сень густая,И девушек ловил чуть приглушенный смех;Ты не чуждался сам с рабынею утех,С Мирталой огненной, со златокудрой, жгучей,Вскипавшей, словно вал под калабрийской кручей.Порой, как сибарит, фалерн ты смаковал,Налив его себе в прекраснейший фиал.Подсказывал стихи тебе Пегас крылатый:Ты в одах прославлял Барину, Мецената,Ты Тибур воспевал — поля и виноград —И Хлою, что прошла вдоль дедовских оград,Неся на голове изящную амфору.Когда Фебеи лик являлся смертных взору,Ты в рощах различал мерцанья и лучи,В них видя существа, живущие в ночи:Вот Бахус, бог вина и ямбов прародитель;Вот Цербер перед ним, покорный, как служитель;Вот нежится Силен, забравшись в темный грот:Пищеварение — предмет его забот;Вот остроухий фавн скользнул под веток своды,Заметив нимф нагих, ведущих хороводы…Когда, отдавши дань сабинскому вину,Ты в банях застигал красотку не одну;Когда на Тибре ты высмеивал, Гораций,Любителей пустых ристалищных сенсаций,Как позже высмеял маркизов наш Мольер, —Ты думал ли, о Флакк, что строф твоих размерИ вся их глубина в гнуснейшем нашем векеВдруг станут жвачкою, что горе-человекиЖуют часы подряд в коллежах многих стран?Твои стихи — цветок в зубах у обезьян!Писаки низкие, монахи-лиходеи,Ни женщины они не знают, ни идеи.О, жабы!»И в сердцах добавил я, взбешен:«Как небожителей весь облик искажен!Педанты облекли Юпитера в сутану,Напялили чепец бегинки на Диану,И греческих богов спокойное челоВмиг треуголками испакостили зло.Так будьте ж прокляты, наставники-кретины,Чурбаны евнухи, безмозглые руины,Помойки грязные, ничтожества, погост!Нет, в вашем обществе не встанешь во весь рост!Любого юношу — пусть с разумом блестящим —Вы превратите в столб дыханием смердящим.Вы, сони, смеете приблизиться к заре!К напевам Пиндара, к эпической норе,К амброзии, что Плавт оставил и Теренций,Вы подмешали гниль трактовок и сентенций,И мистику молитв, и ханжество святош,И мрак монастырей, и отпущений ложь.Вы портите, грязня, все лучшие созданья.Вам предрассудков мгла заволокла сознанье.Грядущего страшась, живя без головы,Своим слюнявым ртом прогресс клеймите выИ юности, чья грудь всегда полна надежды,Свой черный опиум подносите, невежды!Застежки только вы у библии святойНауки, и искусств, и совести людской,Что человечество так длительно писало.Вы променяли храм на мрак часовни малой!Тюремщики ума, лазури сторожа,Вы вкусы губите, безвкусьем дорожа.Завесами у вас Тибулла страсть прикрыта,Эсхила вызовы и игры Феокрита.Вы превратили в ад цветущий рай садов».
Все больше распалясь, метал я громы словИ щедро сыпал брань на мерзкого аббата:
«Как в Вейях высекли учителя когда-то,Так высечь бы тебя! О тигр, штаны долой!Эй, школьники, сюда! Сбегайтесь всей ордой!Все Рима сорванцы, парижские гамены,Срезайте прутья лоз на побережьях СеныИ на моих глазах лупцуйте подлеца!Вгрызайтесь в изверга! Кусайте мудреца,Чьи знанья состоят из всяческого хлама,В его дурной башке хранимого упрямо.В утробе у него, как сена у осла,Латино-греческой мякины без числа.Беру в свидетели я авторов различных,Что в складки я влюблен их светлых тог античных,Но я не выношу, когда аббат-схоластКалечит юношу; кто сына им отдаст,Тот муху водворит в обитель скорпиона.Им, этим чернецам, им толковать Платона,Лукреция трактат и — в довершенье зол —Гомера пояснять в сырых темницах школ!О, эти педели с пустыми черепами,С сопливым хрюкалом, с длиннющими когтями,Довольные собой, хотя — я слово дам! —Не могут выучить и чтенью по складам!Им детской жизнь души увидеть неохота;В их классах бродит тень Лагарпа и Нонотта;Простых и светлых чувств им непонятна речь;Они — Вчерашний день — хотят Грядущий сжечьИ воспитать орлят на сводах рачьих правил.К тому ж еще порок их тайный обесславил:Снедает жажда их, и старые горшкиТак рвутся умножать позорные грешки,Что мирные козлы способны возмутиться;А услыхав: «любовь», ханжи спешат креститься.Горящие сердца педантам не нужны, —Влюбленный и поэт им кажутся смешны.Им ненавистен свет, что ищет воплощеньяТо в форме женщины, то в форме размышленья.Увидев музы взор, что светится, лучась,Орут: «Откуда здесь безумная взялась?»Пред этой красотой, пред этим морем блескаЛепечут: «Краски здесь грубы, кричащи, резки!Все это сны, мираж, рассадник чепухи.Как радугу вмещать вы смеете в стихи?»Глумясь и над детьми и над певцами разом,Они хотят убить и радость зорь и разумИ вставить соловьям совиные зрачки.Когда высоких чувств им встретятся ростки,Они их выполоть спешат как варваризмы.О, стекла тусклые, что губят ясность призмы!»
Так глотку я трудил. Подобный монологНа протяженье дней и изменяться мог.Я чувствовал, что я по стилю не безгрешен,Хоть прав по существу; но был так безутешен,Что проклинал Безу, Тюэта и других.Ведь, кроме бремени заданий их штрафных,Я математики был жертвой постоянной.Ребенок, рвавшийся к поэзии желанной,О твердолобую жестокость палачейЯ бился птицею в наивности своей.Меня цифирью жгли и алгеброй пытали,В застенки мрачные Буабертрана брали,На дыбе мучили, ломая перья крыл,Чтоб тайны иксов я и игреков открыл.Совали в челюсти насильно теоремыИ королларии; к страданьям глухи, немы,Когда в тоске дрожал и корчился я весь,Вливали из дробей губительную смесь.Отсюда — ненависть.
Когда на пышных веткахПтиц будут обучать, а не в давящих клетках,И общество, поняв, что от судьбы детейЗависит и судьба его грядущих дней,Возьмется изучать парения законы,Чтоб воспитать орлов достойных легионы,Когда повсюду день сиянье разольет, —Оценит молодежь познанья сладкий мед.Венцом занятий их сочтя неоспоримо,Все книги славные и Греции и Рима,Где море светится, где слышен смех светил,Где разума разлив и свежесть юных сил,Так будут разъяснять любовно и толково,Что дети, полюбив, постигнут их до слова.Течением своим — свободен и широк —Пленит Гомер юнца, учащего урок;Не будет ученик к Вергилию припряжен;Не будет склад ума его обезображенАббатом-ментором; не будет школьник наш,Как кляча, издыхать под тяжестью поклаж.В любом селе тогда храм встанет необычный,Где вместо темноты, для наших школ привычной,Повсюду будет свет; и в ясном свете том —Наставник с ласковым и дружеским лицом.Прогресса проводник, невежества гонительИ жрец святых идей — вот будущий учитель.Исчезнут навсегда и прежний ученикИ мракобес-педант, что властвовать привык.Над нами сыновья начнут тогда смеятьсяИ спрашивать себя: могло ли это статься,Чтоб воробьев учить доверили сычам?Тогда свободный ум, как к солнечным лучам,Вдруг устремится ввысь, в высокий мир познанья.Зубрить галиматью не будут в наказанье.Апостол вдумчивый, учитель молодой,К ребенку наклонясь, из чаши золотойЕму по капле даст (как этих капель много!)Понятье вечности, гармонии и бога.Правдивым станет все: законы, догмы, быт…Природа! В замок твой, что тайнами обвит,Все глубже входит свет, все меньше зал во мраке.О, алфавит письмен, где всё доступней знаки!
31 мая 1835
