Семен Липкин - Большая книга стихов
1984
ЛЕСНОЙ УГОЛОК
Здесь холмик перерезанПодрубленным стволом.Ручей пропах железом,Как человек — теплом.
Как полотенце, мокнетШоссе, прибита пыль,Вот-вот в ветвях зацокнетСоловушка-бобыль.
Не каждому приятенСей беспредельный лес,Да и не всем понятенЕго удельный вес.
Здесь и трава, и всхолмье,И дикий блеск воды, —Не темное бездомье,А свет всея звезды.
А если глубже вникнуть,То в прели и в грязиЗдесь может свет возникнутьВсея моей Руси.
1984
"Коровье дремлет стадо…"
* * *Коровье дремлет стадоНа травке луговой,Один бычок безрогийМотает головой,И от реки прохладаСтруится вдоль низинПроселочной дорогой,Где царствует бензин.
Как телка, неподвиженЖелезный ржавый лом.Гараж и мастерскиеРождают мнимый гром.К животным он приближен,Но не пугает их,Хоть голоса людскиеГрубее луговых.
Я вспомнил, что когда-тоЯ тоже был бычкомИ на траву, безрогий,Ложился я ничком.Громов и их раскатаПонять хотел я суть,Вникая в гул тревогиИ не страшась ничуть.
1984
ДВУЕДИНСТВО
Есть двуединство: народ и религия,И потому что они сочетались,Правды взыскуя, отвергну вериги яИ не надену ни рясу, ни талес.
Нам в иероглифах внятна глаголица.Каждый зачат в целомудренном лоне.Каждый пусть Богу по-своему молится:Так Он во гневе судил в Вавилоне.
В Польше по-польски цветет католичество,В Индии боги и ныне живые.Русь воссияла, низвергнув язычество,Ждет еще с верой слиянья Россия.
Кто мы? Жнецы перед новыми жатвами,Путники в самом начале дороги.Будем в мечети молчать с бодисатвамиИ о Христе вспоминать в синагоге.
1984
"Есть ли жизнь в гончарной мастерской…"
* * *Есть ли жизнь в гончарной мастерской,Там, где глиняные существаОбладают внешностью людской,Легкой забавляются строкой,Говорят ненужные слова.
Но от них я славы не хотел(И быть может, в этом мой порок),Я мечтал избрать другой удел, —Стать душою для бездушных телС помощью скрепленных рифмой строк.
А строка моя произошлаОт союза боли и любви,Чтоб войти в бездушные тела,Чтобы чудно глина ожилаОт союза боли и любви.
1984
В НИЩЕЙ ХАТЕ
В нищей хате, в Назарете…
СологубЖенщины в синих рубашках стоят у колодца.Светится скупо внизу Назарет.Вечер сухою и колкой прохладою льется.Но кое-где еще глиняный город нагрет.
Женщина с полным кувшином спускается к хате.Плотник ячменные хлебы испек.Уголь истлел в очаге, а над люлькой дитятиЧерез открытые двери сгустился восток.
Было б неплохо купить для светильника масло, —Где там: гроша не найдут бедняки.Но, чтоб младенец без страха заснул, чтоб не гаслаНищая хата, слетелись в нее светляки.
1985
"Вот и новый день глаза смыкает…"
* * *Вот и новый день глаза смыкает,И его одела пелена,Но в душе моей не умолкаетНегодующая тишина.
Немоты надменная основа,Ты прочнее, чем словесный хруст,Но как трудно, стыдно прятать слово,Вырваться готовое из уст.
1985
ПТИ-КРЮ
Когда я сам с собою говорю,А говорю я о своей печали,Как хочется, чтоб на часок Пти-Крю,Колдунью-собачонку мне прислали.
Чтоб разогнал ее целебный лайТоску и страхи, а у них под спудомЯ обнаружил бы волшебный край,В моей душе открывшийся мне чудом.
Как странник, долго шедший по местамГлухим и диким, но приют нашедший,Я землю обрабатывал бы там,Пустыню превратил бы в сад расцветший.
Переселенец, жил бы в шалаше,В тиши, в трудах, в усталости желанной,И в собственной скончался бы душеДля вечной жизни, ей обетованной.
1985
24 ИЮНЯ 1985 ГОДА
Я не был ни ведомым, ни вожатым,Ни каменщиком вольным, ни в охранке,И никакой патологоанатомНе станет изучать мои останки.
Обрел я в жизни лишь одну удачу, —По-детски веруя, марать бумагуИ знать, что и на небе не утрачуТраву лесную и речную влагу.
Забыв о глиняном непрочном грузе,И там босыми легкими ногамиКоснусь голубизны, приближусь к Рузе,Изогнутой живыми берегами.
И вновь возникнет предо мной складнаяСкамеечка и яркий твой купальник,И вновь пойму, что вам я сопечальник:Тебе, любовь, тебе, земля родная.
1985
"Над речкой взбухли ватные химеры…"
* * *Над речкой взбухли ватные химеры,К плетню прижался новый "Запорожец",В деревне лишь одни пенсионерыДа несколько приезжих детских рожиц.
Березы, как солдатские невесты,В сторонке собрались, в ячменном поле,И громко повторяют анапестыНекрасова ли, Анненского, что ли.
И радостно мне знать, что неизменны,Какие б ни безумствовали грозы,И анапестов звон, и хлеб ячменный,И во поле стоящие березы.
1985
"Я никогда не видел правду жизни…"
* * *Я никогда не видел правду жизни,А правду смерти видел на войне.Тогда-то и открылось мне впервыеНезримое в том зримом, в чем живыеМнят истину, бесспорную вполне.А что это такое — правда смерти?Лежит солдат, лежит без головы,Но все же вечность — в нем, он существует,Его душа волнуется, волнуетИ небо, и меня, и тень травы.
1985
ЛЕШИЙ
Стоит холодное сырое лето.Мне сквозь туман, сдается, вся видна,В тулуп нагольный спрохвала одета,Бессильно-гениальная страна.
Ее мутно-зеленый глаз мужичийНе знает сам, о чем его мечта:Разбойничьей ли ищет он добычиИль тишины раскольничей скита.
Куда ни глянь — поляны, поймы, плеши,Районной речки медленный поток,И, на ветвях качаясь, смотрит лешийС насмешкой на военный городок.
1985
"Воды вдоль тихих берегов…"
* * *Воды вдоль тихих береговОхриплая певучесть,Свеженаметанных стоговЩемящая пахучесть,
И зарождающихся грозИзустная словесность,И заколдованных березВлекущая безвестность,
И на холме — вдали — музей,Где звон блаженно длился,Где царь тишайший АлексейМихайлович молился,
И все, что обнимает взгляд,Преобразясь в прозренье,Со мною движется назадВ четвертом измеренье.
1985
В ЧАСЕ ХОДЬБЫ ОТ ВЕЙМАРА
Тайный советник, поэт и ученыйВ обществе дам, двух подруг герцогини,Медленно движется рощей зеленой,Ясен покой на лесистой вершине;
В купах дерев различаешь дыханьеЛистьев; и птицы к закату замолкли;Завечерело; и слышно шуршанье:Речь ли немецкая? Травка ли? Шелк ли?
Дамы внимают советнику Гете,Оптики он объясняет основы,Не замечая в тускнеющем свете,Что уже камеры смерти готовы;
Ямы в Большом Эттерсберге копают,Всюду столбы с электричеством ставят;В роще бензином живых обливаютИ кислотою синильною травят.
1985
