Давид Самойлов - Избранное

«Люблю тебя, Литва! Старинная вражда…»

А. М.

Люблю тебя, Литва! Старинная враждаОстыла. И мечи — давно добыча ржави.Нас повела одна высокая звездаИ нам судила жить в одной державе.

Давно осуждено попрание святынь.Простили мы тебя, и ты прости нас.И нынче тешит слух твоих имен латынь:Марцелиюс, Юстинас.

Литва, молись за нас! Я за тебя молюсь.Мы вдруг соединим Царьград с великим Римом.И слезы потекут из глаз,Разъедены отчизны общим дымом.

Мой друг! И мой поэт! Нас не разъединитРазличье языков и вер разъединенье.Одною пулей будешь ты убитСо мною рядом. И одно мгновенье

Мы проживем. Ах! Нам недолго жить…Литва, не уходи, ведь без тебя мне пусто.Нет, Альфонсас, теперь уж не прервется нитьЛюбви, судьбы, искусства.

Рем и Ромул

Когда совсем свихнутся людиИ что-то страшное случится —Тогда опять подставит грудиДвум новым близнецам волчица.

И, выкормленные волчицей,Какие-нибудь Рем и РомулЗамыслят снова причаститьсяНовейшей из вселенских формул…

Там будет пахнуть волчьей шерстьюИ кровью заячьей и лисьейИ стадо туров в чернолесьеСпускаться будет с горных высей.

Пойдут, плутая в диких травах,Отъяты от сосцов обильных,Поняв, что единеньем слабыхПобьют разъединенье сильных.

И стенами им станут кущи,И кровлей — придорожный явор.Но Рим построят, потому чтоБез Рима торжествует варвар.

Над ними будет крик гусиный,Пред ними будет край безлесный,А впереди их — путь пустынный.Но на устах язык вселенский.

И лягут и, смежив ресницы,Заснут, счастливые, как боги.И сон один двоим приснитсяНа середине их дороги.

Декабрист

Цареубийство мне претит.В том смысл стоянья на Сенатской,Что царь, выигрывая натиск,Утрачивает свой престиж.

Нам повезло, что мы не взяли власть.И это стало ясно при дознаньях.Пусть государь, запутавшись в признаньях,Правдивых слез напился всласть.

Они ничтожества. И это знать —Одно из главных наших знаний.А первый вывод из признаний,Что умереть — не умирать.

Сибирь! И тишина. И просвещенье.И отдаленность от родни.Мы будем жить. Нет ничего священней,Чем просвещенье в наши дни.

Мы будем жить близ синевы Байкала.Пусть по родным местам душа болит.Не быть тому, чего душа взалкала,Но быть тому, что Родина велит.

Спать надо. Просыпаться наРассвете. Яблони лелеять.Ведь еще долго-долго ветрам веять,Хотя по времени весна.

Ялуторовск

Незнатная птица КаховскийСпускал непутевый курок,Чтоб где-нибудь в ЯлуторовскеБессмертия вился дымок.

Сквозь зелень сибирского кедраСияет растрепанный март,И слышно за три километраДвиженье ледовых громад.

И марта высокое действоСплетает в единый клубокИ душные дымы злодейства,И родины вольный дымок.

Про охотника

Стоит белый камень.На камне белый город.Над городом белый облак.Над облаком белый лебедь.Пришел охотник,Прицелился каленой стрелою.Упал белый лебедьНа белый облак,А белый облакНа белый город,А белый городНа белый камень.Ушел охотник.Один камень остался.

Про Ванюшку

Просит Ванюшка у мамушки:— Испеки ты мне шанежки —Целый пуд.— А зачем тебе, Ванюшка,ШанежекЦелый пуд?— Я шанежки возьмуДа на торг пойду.Продам я шанежки,Получу за них денежки.— А зачем тебе, Ваня, денежки?— Куплю кафтан ала бархата,Да сапожки козловые,Да ружье куплю с насечками.Как откину у кафтана полу,Как топну три раза сапожками,Как начну из ружья палить,Бояре в городе испужаются,Слуги боярские поразбегаются.Заберу я у них казну,Заберу и себе возьму.— Ах ты, Ванюшка, глупый Ванюшка.Бояре-то в городе сильные.Не дадут тебе казну.Лучше ты ступай ко сну.

За Непрядвой

Ходят кони по елани,Меж собою говорят,Дескать, едут басурманеК нам с набегом, говорят.

— Скрыты в чащах наши веси,Отвечает конь коню,—Не сыскать их в чернолесьеНи мечу и ни огню.

— Ой, отыщут, ой, отыщут,Никого не пощадят.Их ведь тыща, да две тыщи,Да три тыщи, говорят.

Оседлают нас, буланых,Оседлают вороныхИ угонят от желанных,Далеко от сел родных.

Ой, увидим, как в туманеСела дальние горят,Ох, сердиты басурмане,Ох, жестоки, говорят.

Пропадут следы в полыни,Порастет вокруг быльем.Будем сохнуть на чужбине,Слезы горькие прольем.

— Нет, на речке, на Непрядве,Стяги русские стоят.Будут биться наши рати,Одолеют, говорят.

И себя не пожалеютРади Родины в бою.Одолеют, одолеют,—Отвечает конь коню.

Из стихов о царе Иване

1. Томление Курбского

Над домами, низко над домамиМедным ликом выплыла луна.Во тумане, близко во туманеБрешут псы, сошедшие с ума.

Только совесть бродит под туманом,Как изветник, смотрится в пробой.Не доспорил князь с царем Иваном,Не поладил князь с самим собой…

Пишет Курбский в лагере литовскомИ перо ломает на куски.Сторожа по деревянным доскамБьют — и то, наверно, от тоски.

«Огляди меня, как саблю, на свет,Выспроси бессонницу мою.Предаю тебя, проклятый аспид,Но с тобою Русь не предаю.

Не иду к льстецам твоим в науку,Не плутаю с хитростью лисы.Награжден за муку, за разлуку,Говорю прямые словесы.

Оглядись! Среди непрочных топейТы столбы трухлявые забил.Воспитал вокруг себя холопей,А высоких духом погубил.

Отворил ли правду властью царской,Водворил ли счастье и покой?Времена жестокости татарскойВоцарились под твоей рукой!

Годы — суть для вечности минуты,Перейти их мыслями сумей.Гневом божьим не родятся ль смуты,Царь Иван, за гибелью твоей?..»

Оплывая, свечи плачут воском,Под глазами тени-медяки.Пишет Курбский в лагере литовскомИ перо ломает на куски.

За домами, низко за домамиЗасветилась алая черта.Во тумане, близко во туманеВ час рассвета кличут кочета.

2. Самозванец

Как мы встанем с клинками,Как мы по степу свистнем.Царь Димитрий скликаетПотягаться с Борисом.

Соберемся мы, воры,Ко городу Кромы,Задрожат воеводыОт нашего грома.

К нам в кафтане малиновомЦарь Димитрий выходит,Он полячку Марину намНа крылечко выводит.

Ох, бесстыжи глаза его!Да зареяло зарево!Чтобы выше зареяло,Подыграем игре его.

Ох, и будет дым!А там поглядим —И спровадим прочьИз царей его!

Ода