Ури Цви Гринберг - Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга
4.
Был донельзя сперва озадачен:
Он меня победил. Снова я
меж ладонями — глиняный мячик
на исходном кругу бытия.
Так приятно теперь беззаботно
подчиняться движению Рук,
и светильником, если угодно,
даже стать, иль кувшином...
А вдруг...
Перевод Л. Слуцкой
4. «В начале отчаянье было безбрежным…»
/Перевод М. Яниковой/
4.
В начале отчаянье было безбрежным:
хоть мной побежден — но в руках меня держит,
как первоматерию, Бог.
И вот выпадает мне срок
внимать Ему, волю забывши свою,
стать только лишь глиной в огромных руках.
Пронизанный Светом, стою перед Ним,
и вижу Его проявлений огни
на этом краю.
Перевод М. Яниковой
5. «Время близких по крови любить…»
/Перевод Э. Кройзера/
5.
Время близких по крови любить,
время близких душою терять.
Эти руки нельзя позабыть,
хорошо в них заплакать опять.
Весь дрожу я, озноб ощущая,
неизбежностью кровь очищая.
И тогда вспоминаем мы с вами:
Ты создал эту землю и кровь,
духом видим Тебя, не глазами,
мощно имя звучит Твое вновь:
Мой Господь!
Наш Господь!
Всем владел человек, был доволен —
вот он пуст, как осеннее поле...
Голос крови.
Перевод Э. Кройзера
5. «Мне время дало — мать, отца и семейный очаг…»
/Перевод Е. Минина/
5.
Мне время дало — мать, отца и семейный очаг,
все годы забрали, за что — не сказали, молчат.
Где близкие люди, кто может ответить мне — где
ладони, в которые плакался в горькой беде.
Очистится кровь в круговерти, но раной сквозной
останется в ней генетической боли озноб.
Я вспомню Тебя, кто над нами парит в вышине —
не ответишь ли мне?
Которого видим, не раскрывая глаз,
Ты слышишь отчаянный глас:
Боже Ты мой!
Боже Ты наш!
Жил в богатстве без меры, на зависть вору,
почему же я стал, как поле в осеннюю пору...
Это не стихи, это стон моей крови.
Перевод Е. Минина
5. «Того, кто по душе и крови…»
/Перевод Л. Слуцкой /
5.
Того, кто по душе и крови
нам близок,
времени легко отнять,
ту руку,
что всегда могла обнять,
стенания прервать на полуслове.
И содрогается частичкой каждой кровь
перед законом этим обновленья,
и каждый присягнуть Тебе готов,
Отец по крови всех творений.
Тебя мы зрим, не отрывая глаз,
и речь Твоя доступней всех пророчеств.
О, Боже мой!
Наш Отче!
Прежде нас так щедро одарил Ты,
а сейчас — мы словно скошенное поле.
И кровь вещает о земной юдоли...
Перевод Л. Слуцкой
5. «Всех родных мне душой и по крови родных…»
/Перевод М. Яниковой/
5.
Всех родных мне душой и по крови родных —
время спрятало их.
И уже не прижаться к родимой руке,
не заплакать в тоске.
И смертельным ознобом в крови отдает
очищенье мое.
И тогда Тебя вспомню, Отец мой живой,
что в крови и в земле,
сквозь закрытые веки — стоишь предо мной,
волевое реченье, пронзительный слог —
Боже мой!
О, мой Бог!
Человек урожаем богатым владел,
а сегодня подобен пустой борозде,
говорит в нем уснувшая кровь.
Перевод М. Яниковой
6. «О Боже, зачем я пишу для людей столько лет!..»
/Перевод Е. Минина/
6.
О Боже, зачем я пишу для людей столько лет!
Для братьев, сестер без надежды и веры,
вся жизнь у которых — гримаса химеры.
Клянусь Тебе, Боже, из каменной глыбы
резцом было вырубить проще скрижали.
Вновь мрачные мысли виски мои сжали.
И даже с бездонною чашей бальзама —
мне всех голодающих не накормить,
мне всех искалеченных не излечить;
Увы, не помочь даже словом из сердца
мне тем, кого нет, и навряд ли забыть.
Перевод Е. Минина
6. «Мой Господь! Уже многие годы я пою…»
/Перевод Л. Слуцкой/
6.
Мой Господь! Уже многие годы я пою.
Жаждут братья, страждут сестры,
не в силах высказать долю свою.
Плод заветный, такой налитой,
нашей жизни покрыт кожурой.
Мой Господь! Ведь скала так тверда.
Где слова мне найти, чтобы струилась вода?!
Я теряюсь в догадках который уж год, —
для себя — недоступный, загадочный плод...
Все голодные мне уж навязли в зубах,
все болящие вечно мелькают в глазах.
Как их всех успокоишь,
забытую радость вернешь?
Разве новую душу в их тело вдохнешь?..
Перевод Л. Слуцкой
7. «Я знаю отринувших царство твое…»
/Перевод Е. Минина/
7.
Я знаю отринувших царство твое,
уставших покорно молиться и ждать,
когда снизойдет из небес благодать.
Я знаю покинувших отчий порог,
которым родительский дом, что тюрьма,
спешащих урвать то, что не дал им Бог,
хотя каждый день он давал задарма.
Но нету халявы! Спускаются в ад.
От пьянства опухшие в пабах сидят,
в зловонных местах, издающие смрад.
Смотри: — даже то покупают у шлюх,
что нам — чудный дар из небесных глубин.
Да что в их крови — человечий ли дух?
Иль просто зеленым настоем полынь!
Оплачь сыновей своих, Боже!
Аминь.
8. «Они в кабаках и публичных домах…»
/Перевод Е. Минина/
8.
Они в кабаках и публичных домах,
Ни капли святого в твоих сыновьях,
Разит табаком изо рта и вином,
Забыли детишек, жену, отчий дом.
В их кровью налитых глазах алый дым,
В котором — горящий Иерусалим.
Висит над трактирами марево зла,
А в пропитых душах дымится зола.
Под утро шинкарь отодвинет засов,
И вышвырнет пьяниц, как бешеных псов.
Лежать им в канаве, в слезах и грязи,
К кому обратиться с мольбою: Спаси!
И кто на несчастных направит свой взор,
Чтоб их не душил справедливый позор?
О, Ты, не смыкающий глаз, на заре,
Не брезгай, спустись в золотом стихаре,
И раньше, чем стража за шкирку возьмет,
И в спину пиная, в тюрьму поведет,
Сотри пот разврата с измаранных лиц,
В людей преврати распластавшихся ниц,
Как малых детей, заплутавших зимой,
Веди, не браня, горемычных домой.
9. «По команде твоей солнце гасит свой пыл…»
/Перевод Е. Минина/
9.
По команде Твоей солнце гасит свой пыл,
гонят сумерки в нас города и околицы,
Ты незримый пастух человечьей толпы,
а закатное солнце, как звон колокольца.
Все живое глаза возвело, бормоча,
молит всяк о своем — люди, твари и звери,
кто как может — вздыхая, кряхтя и мыча,
перед тем, как в хлева приоткроются двери.
Что поделать — в крови боль вечерней тоски:
свет небес, соль земли душу рвут на куски;
Ну, а мы где-то между — в домах,
как в хлевах.
10. «Снова встретились мы в придорожном шинке…»
/Перевод Е. Минина/
10.
Снова встретились мы в придорожном шинке,
как всегда у Тебя ни гроша за душой.
То ли я — богатей, — два гроша в кошельке,
но готов заплатить из мошны небольшой
за постель, не ютись, как бездомный в углу.
Мне и здесь хорошо — Ты сказал — на полу.
Распластавшись, прижавшись к холодной стене,
как бедняк на полу спал, вздыхая во сне,
а я знал, что уснуть мне сегодня невмочь,
что смотреть мне в лицо будет взглядом всю ночь,
на полу Спящий Бог, в придорожном шинке.
Перевод Е. Минина
ВО ИМЯ МАТЕРИ, СЫНА И ИЕРУСАЛИМА
