Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения
Джерси, 13 апреля 1853
XV
«Есть годы подлые…»
Есть годы подлые, когда, соблазнены,Стремясь к утехам,К постыдным радостям, народы склоненыПеред успехом.
Тогда из их сердец, ласкаемых всегдаМечтой проклятой,Достоинство и честь уходят — как водаИз губки сжатой.
Тогда пред ложью, злом и тьмой такой народ,Под стать лакею,Поклонам учится у тростника, что гнетПод ветром шею.
Тогда — пиры, игра! Душевный голос им —Лишь звук подпольный;Жрут, пляшут, пьют, поют, бесчестием своимВполне довольны.
Злодейство чванное, в кругу презренных слуг,Их лесть отведав,Хохочет в небеса — и дрожь пронзает вдругМогилы дедов.
Живут; взор туп, шаги нетверды, скошен рот:Видна порода!..И вдруг труба гремит: «Республика грядет!Грядет Свобода!»
И схож весь этот люд, кому спугнула сонФанфара эта,С пьянчугою ночным, который устрашенЛучом рассвета.
Джерси, 1853
XVI
ULTIMA VERBA [14]
Убита совесть! Он, довольный черным делом,С усмешкой торжества склонился к мертвецу.Кощунственно глумясь над бездыханным телом,Он оскорбляет труп ударом по лицу.
Коснея в бездне лжи, стяжательства и блуда,Судья ждет подкупов, священник — синекур,И бога своего, как некогда Иуда,В Париже в наши дни вновь продает Сибур.
Гнусавят нам попы: «Покорствуйте! На тронеИзбранник господа и курии святой».Когда они поют, меж набожных ладонейНетрудно разглядеть зажатый золотой.
На троне — негодяй! Пусть он помазан папой,Он дьявольским клеймом отмечен с давних пор.Державу он схватил одною хищной лапой,Сжимает он в другой палаческий топор.
Ничем не дорожа, попрал паяц кровавыйДолг, добродетель, честь, достоинство церквей;От власти опьянев, он пурпур нашей славыПостыдно запятнал блевотиной своей.
Но если мой народ в бессовестном обманеПогрязнет, — может быть, и это впереди, —И если, отказав в приюте, англичанеИзгнаннику шепнут: «Нам страшно, уходи!»
Когда отринут все, чтоб угодить тирану;Когда помчит судьба меня, как лист сухой;Когда скитаться я от двери к двери стануС изодранной в клочки, как рубище, душой;
Когда пески пустынь и в небесах светила —Все будет против нас, отверженных гоня,Когда, предав, как все, трусливая могилаОткажется укрыть от недругов меня, —
Не поколеблюсь я! Я побежден не буду!Моих не видеть слез тебе, враждебный мир.Со мною вы всегда, со мною вы повсюду —Отчизна, мой алтарь! Свобода, мой кумир!
Соратники мои, мы цели величавой,Республике верны, и наша крепнет связь.Всё, что теперь грязнят, — я увенчаю славой,Все то, что ныне чтут, — я ниспровергну в грязь.
Во вретище своем, под пеплом униженья,Греметь я буду: «Нет!» — как яростный набат.Пусть в Лувре ты теперь; но предвещаю день я,Когда тебя сведут в тюремный каземат.
К позорному столбу вас пригвождаю ныне,Продажные вожди обманутой толпы!Я верен вам навек, опальные святыни,Вы — стойкости моей гранитные столпы.
О Франция! Пока в восторге самовластьяКривляется злодей со свитой подлецов,Тебя мне не видать, край горести и счастья,Гнездо моей любви и склеп моих отцов.
Не видеть берегов мне Франции любимой;Тяжка моя печаль, но так велит мне долг.Я на чужой земле, бездомный и гонимый,Но мой не сломлен дух, и гнев мой не умолк.
Изгнание свое я с мужеством приемлю,Хоть не видать ему ни края, ни конца.И если силы зла всю завоюют землюИ закрадется страх в бесстрашные сердца,
Я буду и тогда республики солдатом!Меж тысячи бойцов — я непоколебим;В десятке смельчаков я стану в строй десятым;Останется один — клянусь, я буду им!
Джерси, 2 декабря 1852
LUX [15]
1
Грядущее! Святые годы!Из бездны восстают народы.Окончен путь в песках глухих.Теперь цветам и травам место.Земля прекрасна, как невеста,И человек — ее жених!
Уже теперь, вдали блистая,Ясна для нас мечта святая;Ей путь свободный в жизнь готовь!С нас цепи скинет божья сила;Былое — ненавистью было,Зовут грядущее — любовь!
Уже теперь раскрыть объятьяГотовятся народы-братья:Ростки добра встают средь зла;Уже теперь, завидя зори,Мед счастья ищет в нашем гореПрогресс, проворная пчела.
Редеет мрак! В огне рассветаНет Бонапарта, нет Капета;Гляди: он стал свободен — мир!И над любой страною зрелойСверкает парой крыльев белойВ лазури неба общий мир!
И Франция свободна снова!Распутного не слышно рева,И в кузницах грохочет труд;Триумфом век сменился жуткий;Смеется высь, и красногрудкиВ цветах черемухи поют!
Ржа разъедает алебарды.Где ваши пушки и бомбарды,О полководцы? Нам от нихЕдва ль остались даже плошки,Куда б могли мы сыпать крошкиИль воду лить для птиц своих.
Исчезли злобные желанья.Сердца, и души, и сознаньяТеперь, единый внемля зов,Слились в одно, сливая краски;Веревку бог для этой связкиС набатных снял колоколов.
Вон точка яркая в зените.Она растет, горит, — взгляните:Багряный луч из темноты!Звезда Республики всемирной!Лишь искра ты во тьме эфирной,Но завтра солнцем станешь ты.
2
Ликует все кругом — и села и столицы!У неба ад исчез, у кодексов — темницы,И нет чудовища: разломан эшафот.Все перестроено. И счастье всех растетОт счастья каждого: «один» и «все» — едины.Нет более границ; военной нет машины;Нет фиска; нет крестов как меч, и нет мечей.Европе стыдно: «Я имела королей?»Америка дрожит: «Как! Я рабов имела?»Искусство, знание, поэзия — всецелоОсвободили мир. Стал вольным человек;Цепям у ног его не загреметь вовек.Все человечество одной семьею стало.Объединенный труд звенит стройней хорала;Работа каждого, сколь ни была б мала,В гармонию добра всемирного вошла;Скромнейший труженик, склонясь в лачуге скромной,Волнует весь народ, счастливый и огромный;В своем величии весь человечий род,Ликуя, всякий дар усердия берет!Так сосны мощные, обвалов горных стражи,Громадные дубы, клубки зеленой пряжи,Косматых кедров строй, по твердости гранит, —Когда малиновка к ним в мае прилетит,Чтоб вить гнездо, — дрожат, с их мощью и величьем,От счастья, увидав травинку в клюве птичьем…
О, мировой подъем! О, Будущего свет!Всечеловеческий на всей земле расцвет!
3
О люди мужества и горя,Друзья-изгнанники!.. Не разНа берегу чужого моряЯ эту песню пел для вас.
И вы не раз твердили, братья,Внимая мне: «Надежды — прочь!Ведь мы из тех, над кем проклятьеИ небеса черней, чем ночь!
За что судьба нас бьет жестоко?Взгляни: невинный осужден!И добродетель взор упрекаВозводит к богу в небосклон.
А бог от нас укрыться хочет.Лишь недостойным он помог.Злодейство ж ханжески хохочет,Глядя, кого он хлещет — бог!
Нам не понять его стремлений!Ужель он мыслит, наш отец,Из всех разгромов и крушенийВоздвигнуть радость наконец?
Его намеренья, пожалуй,Идут мечтам твоим вразрез!..»О братья! Нам ли, твари малой,Проникнуть в таинства небес?
Кто землю, воду, воздух, пламяПрорезал в далях бытия,Где дух парит? Кто перед намиВоскликнет: «Бога видел я!
Иегову! Я им овеян,Я им обласкан и согрет.Я знаю, как творил людей он,Я знаю, как он создал свет.
Таинственную видел длань я,Что лютым зимам шлет мороз,Морям — мятежных бурь дыханьеИ тучам — гневный голос гроз;
Что дух в зародыш направляет,Меняет свет и мрак в высиИ семизвездие вращаетВокруг невидимой оси;
Что назначает дни и сроки,Что на пиру пред королемСажает Смерть, чей взор жестокийНежданный ужас будит в нем;
Что зверю жить дает и гаду,Цветку сверкать и зреть плоду,Что движет звездных сфер громадуИ каждую хранит звезду;
Что рубежи кладет прибою,И лето розами пьянит,И времена водой живоюИз урны вечности струит;
Что мановением единымВесь, в искрах огненных, просторКолеблет по ночным пучинам,Как бы пастушеский шатер;
Что солнца вяжет в общей сфереНезримой нитью к небесам.Мне это ясно в полной мере;Я знаю все: там был я сам!»
Кто это скажет? Нет такого!..Пред нами тьма, весь мир закрыт.Мы — лишь кимвал звенящий. СловоТворцу миров принадлежит.
4
Но будем веровать. И подождем — в той вере.Исход неведом. Всё ж Нерону и пантереБог в силах сбить клыки.Бог испытует нас. В таинственную даль мыИдем. — Идем же! Он растит в пустыне пальмы,Чтоб осенить пески!
Как! Он творит не вмиг, и верен целям скрытым,И предал папе Рим, Христа иезуитамИ честных подлецам, —И мы изверимся? В нем? В справедливой Воле?Нет! Знает он один, какую жатву в полеВзрастить задумал нам.
Всей достоверности не в нем ли воплощенье?Не им ли полон мир — загадка изученья —От бездны до небес?Пред мыслями его — безумье мысли наши.Не он ли горний свет струит из горней чаши,Чтоб дольний мрак исчез?
Не видит ли он гидр или червей ползучих?Не проницает ли до самых недр могучихОлимп и Арарат?Не назначает он отлетов журавлиных?Не числит выходов и возвращений львиныхИ у тигриц — тигрят?
Ответь мне, горный гриф, скажи мне, стриж беспечный:А гнезда есть у вас, каких не знал бы вечный?Олень! Ты кем спасен?Лиса! В кустарнике то не его ли очи?Волк! Слыша, как трава шуршит во мраке ночи,Ты не рычишь ли: «Он!»?
Коль все он ведает, все может, — он, единый,И в силах следствие исторгнуть из причины,Как плоть из скорлупы,И червяка вложить в плод яблони зеленый,И ветром разметать гранитные колонныИ медные столпы;
И океан пред ним — всего лишь бык мычащий,И жалкий человек — слепец, а он — всезрящий,И все таится в нем,И он предводит нас, и близ него кометыДрожат, как пакли клок, в ночи на жердь воздетый,Охваченный огнем;
И мраку ведом он, и ночь не раз видала,Как тонущий корабль рука его спасала, —То разве мы пред ним,Мы, гордые бойцы, не сломленные горем,Мы, что с тиранами необоримо спорим,Колен не преклоним?
Но поразмыслим всё ж… Дни наши — дни страданий.Но разве чью-то длань не чувствуем в тумане, —Лишь руку протянуть?Для каждого из нас — дорога страстотерпца;Бредем… Но кто-то нам не шепчет в недрах сердца,Что это — правый путь?
Нет, нет! Грядущее принадлежит народу!И мы увидим их — Мир, Славу, Честь, Свободу —Средь праздничных знамен!Злодейство царствует? Но это царство дыма.Так я вам говорю, чей взор неколебимоВ блеск неба устремлен.
Тираны горды. Что ж: волна возносит пену.Но говорит господь: «Кольцо им в ноздри вдену,Возьму их под уздцыИ поведу их всех, покорных иль строптивых,Со всеми слугами и девками схватив их,В тот мрак, где мертвецы!»
Бог говорит… И вот гранит из пьедесталаПод ними рушится; вот никого не сталоС их властью и мошной!Скажи нам, ураган, стучащий в наши двери,Куда ты их умчал? В какой они пещере,В какой дыре ночной?
5
Друзья, друзья, друзья! Все это — неизбежно;Рок! Что прилив принес, то с отмели прибрежнойОтлив назад умчит.Пройдут ужасные — хоть нет им счета — годы,И крикнут в прежний мрак счастливые народы:«Все кончено: ты — смыт!»
И не для Франции одной заблещут зори!Свободу обретя, где лишь былому горе,Сольется в общий хорВсе человечество. С цветочною гирляндойОно хозяином войдет в свой дом, что бандойБыл занят с давних пор.
Тираны промелькнут подобно метеорам.И — точно две зари взнесла бы над просторомНочная синева —Над нашей бездною, где мрак и ренегатство,Сольются два луча: всечеловечье братствоС отцовством божества!
Так я вещаю вам, твердя и повторяя.Смолкает ли в рожке фанфара боевая?Они вернутся вновь —Свобода, мир и свет! Исчезнут раб и нищий!И с неба низойдет на наше пепелищеС улыбкою любовь!
Прогресса кедр святой, — мечта со дней потопа, —Ветвями осенит Америку с Европой,Сметя былое прочь;И, оставляя свет сквозить в ветвях омшелых,Полна спокойных звезд, полна голубок белых,Сойдет однажды ночь.
Тогда не будет нас; в изгнании бесплодном,Быть может, встретим смерть. Но Человек свободнымЖить будет, полный сил.И мы, под кедром тем, что льнет к лазури горней,На миг пробудимся — ему целуя корниВ глуби своих могил!
Джерси, 16–20 декабря 1853
