Борис Пастернак - Свеча горела (сборник)

За поворотом

Насторожившись, начекуУ входа в чащу,Щебечет птичка на сукуЛегко, маняще.

Она щебечет и поетВ преддверьи бора,Как бы оберегая входВ лесные норы.

Под нею – сучья, бурелом,Над нею – тучи,В лесном овраге, за углом –Ключи и кручи.

Нагроможденьем пней, колодЛежит валежник.В воде и холоде болотЦветет подснежник.

А птичка верит, как в зарок,В свои руладыИ не пускает на порогКого не надо.

За поворотом, в глубинеЛесного лога,Готово будущее мнеВерней залога.

Его уже не втянешь в спорИ не заластишь.Оно распахнуто, как бор,Всё вглубь, всё настежь.

Всё сбылось

Дороги превратились в кашу.Я пробираюсь в стороне.Я с глиной лед, как тесто, квашу,Плетусь по жидкой размазне.

Крикливо пролетает сойкаПустующим березняком.Как неготовая постройка,Он высится порожняком.

Я вижу сквозь его пролетыВсю будущую жизнь насквозь.Всё до мельчайшей доли сотойВ ней оправдалось и сбылось.

Я в лес вхожу, и мне не к спеху.Пластами оседает наст.Как птице, мне ответит эхо,Мне целый мир дорогу даст.

Среди размокшего суглинка,Где обнажился голый грунт,Щебечет птичка под сурдинкуС пробелом в несколько секунд.

Как музыкальную шкатулку,Ее подслушивает лес,Подхватывает голос гулкоИ долго ждет, чтоб звук исчез.

Тогда я слышу, как верст за пять,У дальних землемерных вехХрустят шаги, с деревьев капитИ шлепается снег со стрех.

Пахота

Что сталось с местностью всегдашней?С земли и неба стерта грань.Как клетки шашечницы, пашниРаскинулись, куда ни глянь.

Пробороненные просторыТак гладко улеглись вдали,Как будто выровняли горыИли равнину подмели.

И в те же дни единым духомДеревья по краям бороздЗазеленели первым пухомИ выпрямились во весь рост.

И ни соринки в новых кленах,И в мире красок чище нет,Чем цвет берез светло-зеленыхИ светло-серых пашен цвет.

Поездка

На всех парах несется поезд,Колеса вертит паровоз.И лес кругом смолист и хвоист,И склон березами порос.

И путь бежит, столбы простерши,И треплет кудри контролерши,И воздух делается горшеОт гари, легшей на откос.

Беснуются цилиндр и поршень,Мелькают гайки шатуна,И тенью проплывает коршунВдоль рельсового полотна.

Машина испускает вздохиВ дыму, как в шапке набекрень,А лес, как при царе Горохе,Как в предыдущие эпохи,Не замечая суматохи,Стоит и дремлет по сей день.

И где-то, где-то городаВдали маячат, как бывало,Куда по вечерам усталоПодвозят к старому вокзалуНовоприбывших поезда.

Туда толпою пассажирыТекут с вокзального двора,Путейцы, сторожа, кассиры,Проводники, кондуктора.

Вот он со скрытностью сугубойУшел за улицы изгиб,Вздымая каменные кубыЛежащих друг на друге глыб.Афиши, ниши, крыши, трубы,Гостиницы, театры, клубы,Бульвары, скверы, купы лип,Дворы, ворота, номера,Подъезды, лестницы, квартиры,Где всех страстей идет играВо имя переделки мира.Июль 1958

Женщины в детстве

В детстве, я как сейчас еще помню,Высунешься, бывало, в окно,В переулке, как в каменоломне,Под деревьями в полдень темно.

Тротуар, мостовую, подвалы,Церковь слева, ее куполаТень двойных тополей покрывалаОт начала стены до угла.

За калитку дорожки глухиеУводили в запущенный сад,И присутствие женской стихииОблекало загадкой уклад.

Рядом к девочкам кучи знакомыхЗаходили и толпы подруг,И цветущие кисти черемухМыли листьями рамы фрамуг.

Или взрослые женщины в гневе,Разбранившись без обиняков,Вырастали в дверях, как деревьяПо краям городских цветников.

Приходилось, насупившись букой,Щебет женщин сносить словно бич,Чтоб впоследствии страсть, как науку,Обожанье, как подвиг, постичь.

Всем им, вскользь промелькнувшим где-либоИ пропавшим на том берегу,Всем им, мимо прошедшим, спасибо, –Перед ними я всеми в долгу.

После грозы

Пронесшейся грозою полон воздух.Всё ожило, всё дышит, как в раю.Всем роспуском кистей лиловогроздыхСирень вбирает свежести струю.

Всё живо переменою погоды.Дождь заливает кровель желоба,Но всё светлее неба переходы,И высь за черной тучей голуба.

Рука художника еще всесильнейСо всех вещей смывает грязь и пыль.Преображенней из его красильниВыходят жизнь, действительность и быль.

Воспоминание о полувекеПронесшейся грозой уходит вспять.Столетье вышло из его опеки.Пора дорогу будущему дать.

Не потрясенья и переворотыДля новой жизни очищают путь,А откровенья, бури и щедротыДуши воспламененной чьей-нибудь.

Зимние праздники

Будущего недостаточно,Старого, нового мало.Надо, чтоб елкою святочнойВечность средь комнаты стала.

Чтобы хозяйка утыкалаРоссыпью звезд ее платье,Чтобы ко всем на каникулыСъехались сестры и братья.

Сколько цепей ни примеривай,Как ни возись с туалетом,Все еще кажется деревоГолым и полуодетым.

Вот, трубочиста замаранней,Взбив свои волосы клубом,Елка напыжилась барынейВ нескольких юбках раструбом.

Лица становятся каменней,Дрожь пробегает по свечкам,Струйки зажженного пламениГубы сжимают сердечком.

Ночь до рассвета просижена.Весь содрогаясь от храпа,Дом, точно утлая хижина,Хлопает дверцею шкапа.

Новые сумерки следуют,День убавляется в росте.Завтрак проспавши, обедаютЗаночевавшие гости.

Солнце садится, и пьяницейИздали, с целью прозрачнойЧерез оконницу тянетсяК хлебу и рюмке коньячной.

Вот оно ткнулось, уродина,В снег образиною пухлой,Цвета наливки смородинной,Село, истлело, потухло.

Нобелевская премия

Я пропал, как зверь в загоне.Где-то люди, воля, свет,А за мною шум погони,Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,Ели сваленной бревно.Путь отрезан отовсюду.Будь что будет, всё равно.

Что же сделал я за пакость,Я, убийца и злодей?Я весь мир заставил плакатьНад красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,Верю я, придет пора –Силу подлости и злобыОдолеет дух добра.

Божий мир

Тени вечера волоса тоньшеЗа деревьями тянутся вдоль.На дороге лесной почтальоншаМне протягивает бандероль.

По кошачьим следам и по лисьим,По кошачьим и лисьим следамВозвращаюсь я с пачкою писемВ дом, где волю я радости дам.

Горы, страны, границы, озера,Перешейки и материки,Обсужденья, отчеты, обзоры,Дети, юноши и старики.

Досточтимые письма мужские!Нет меж вами такого письма,Где свидетельства мысли сухиеНе выказывали бы ума.

Драгоценные женские письма!Я ведь тоже упал с облаков.Присягаю вам ныне и присно:Ваш я буду во веки веков.

Ну, а вы, собиратели марок!За один мимолетный прием,О, какой бы достался подарокВам на бедственном месте моем!

Единственные дни

На протяженьи многих зимЯ помню дни солнцеворота,И каждый был неповторимИ повторялся вновь без счета.

И целая их чередаСоставилась мало-помалу –Тех дней единственных, когдаНам кажется, что время стало.

Я помню их наперечет:Зима подходит к середине,Дороги мокнут, с крыш течет,И солнце греется на льдине.

И любящие, как во сне,Друг к другу тянутся поспешней,И на деревьях в вышинеПотеют от тепла скворешни.

И полусонным стрелкам леньВорочаться на циферблате,И дольше века длится день,И не кончается объятье.

Стихотворения, не включенные в основное собрание, и другие редакции