Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения
26 апреля 1870
ОПОРА ИМПЕРИЙ
Раз существует мир, то с ним считаться надо.Давайте ж говорить о людях без досады.Вот это — наших дней мещанский идеал.Когда-то мыло он и сало продавал,Теперь же у него сады, луга, дубравы.К народу он жесток. Дворянство он по правуНе любит, будучи привратника сынкомИ род Монморанси считая пустяком.Строг, добродетелен, он член незаменимый(С коврами под ногой, когда приходят зимы)Великой партии порядка. Кто уменИ кто влюбляется, тех ненавидит он.Немного филантроп и ростовщик немного,«Свобода, — он кричит, — права людей, дорогаПрогресса светлая? Не надо мне их, вон!»Да, здрав, и прост, и груб, как Санчо-Панса, он,Сервантес же пускай кончины ждет в больнице.Он любит Буало, не прочь обнять девицу,Развлечься с горничной и, смяв передник ей,Кричать: «Безнравственны романы наших дней!»Он мессу слушает всегда по воскресеньям.В сафьяне дорогом и с золотым тисненьемПодмышкой у него Голгофа и Христос.«Не то чтоб этому я верил бы всерьез, —Твердит он, — но затем вхожу я в храма двери,Чтоб сброд уверовал, увидев, что я верю;Чтоб одурманен был голодный и глупец.Какой-то боженька ведь нужен наконец».Дорогу! Входит он. На месте самом видномЦерковный староста с животиком солидным;Сидит он, гордый тем, что все уладить смог;Народ на поводке и под опекой бог.
НАПИСАНО НА ПЕРВОЙ СТРАНИЦЕ КНИГИ
ЖОЗЕФА ДЕ МЕСТРА
Зловещий храм, сооруженныйВ защиту беззаконных прав!По этой плоскости наклоннойАлтарь скатился, бойней став.
Строитель жуткого собора,Лелея умысел двойной,Поставил рядом два притвора:Для света и для мглы ночной.
Но этот свет солжет и минет;Его мерцанье — та же мгла,И над Парижем Рим раскинетНетопыриные крыла.
Философ, полный жаждой мести,Своим логическим умомИзмыслил некий Реймс, где вместеСидят два зверя за столом.
Хотя обличья их несхожи:Один — блестящ, другой — урод,Но каждый плоть народа гложетИ кровь народа алчно пьет,
Два иерарха, два придела:В одном венчает королейБональд; в другом де Местр умелоКанонизует палачей.
Для тирании нет границы —Ее поддерживает страх.На тронах стынет багряница,Стекающая с черных плах.
Один царит, другой пытает.Давно я знал, что будет так.Ведь шпага с топором вступаетОт века в незаконный брак.
ПУСКАЙ КЛЕВЕЩУТ
Как, чернью оскорблен, уж ты глядишь уныло!Не знаешь, видно, ты простой улыбки силу!Когда освистан ты, оплеван, уязвленГлупцами темными, поправшими закон,Сто раз менявшими занятья, роли, веру,Ты клеветой шутов расстроен свыше меры,Ты омрачаешься, теснится грудь твояОт ядовитых слов продажного хамья.А я, смотри, один посереди ареныСмеюсь, обрызганный слюны их злобной пеной.Иду. И крут мой путь. Но вера глубока,Что нынче в этом честь и слава — на века.
КОНЧЕННОМУ ЧЕЛОВЕКУ
О, ты, конечно, знал, что с гордой высотыПадешь, но как падешь, о том не ведал ты!Ты утешал себя предположеньем ложным,Что вниз тебя столкнут движеньем осторожным,Что тихо, в сумерках, сместит тебя народ,Что гром не на тебя, а рядом упадет,Что все произойдет тихонько, под секретом,И будет послан друг сказать тебе об этом, —Так вазу ценную на землю ставим мы.И ты заранее, в стране, где нет зимы,Воздвиг себе дворец, подобный виллам Рима,И ложе мягкое, чтоб падать невредимо.Но в полдень на тебя упал небесный гром,Блеснула молния на небе голубом,При людях, в ясный день, стрела слетела свыше,Ошеломив тебя, как рухнувшая крыша.А те, пред чьим лицом ты был повергнут в прах,Объяты ужасом, застыли на местах;И, распростертое твое увидев тело,Шептали мудрецы: «О, как же ослабела,Как измельчала власть, когда ничтожный крот,Рожденный в прахе жить, упал с таких высот».
" Да, пушки делают счастливыми людей. "
Да, пушки делают счастливыми людей.Освободились мы от взбалмошных идей:Свобода, равенство, естественное правоИ Франции родной призвание и слава.Сократ безумцем был. Лелю его разнес.Социалистом был, скажу я вам, Христос,И вознесли его напрасно так высоко.Ядро, как бога, чтим, Пексана — как пророка.Цель человечества — пристойно убивать.Лишь меч несет с собой покой и благодать.Ядро с нарезкою, как чудо, всех пленило.Свет бомбы разрывной — вот дивное светило!И весь порядочный и весь достойный мир,Любуясь пушками, в восторге от мортир.Ошибся, видно, бог — тиран его поправил:Бог людям слово дал, тиран молчать заставил.Опасен, дерзостен излишек слов и дум;Уста должны молчать, и пресмыкаться — ум.И духом гордые склоняются, робея.«Молчать!» — кричит война, и все дрожит пред нею.
БОНЗЫ
Мне отдохнуть? О нет, не может быть об этомИ речи до тех пор, пока владеют светомКоран, и Библия, и Веды, и Талмуд,Пока кровавые обряды нас гнетут.Легенда, сказка, миф, и страшные преданья,И предрассудков тьма, гнетущая сознанье,Я слышу, роются во глубине сердец.Грифон, химера, сфинкс и золотой телец,Вы, демонов князья, и вы, жрецов владыки —Синод, синедрион, муллы, старейшин клики,Вы, посылавшие в неправый бой солдатИ подмешавшие в вино Сократу яд,Наймиты кесаря, платившие Иуде,Вы, лицемерные, продавшиеся люди,Вы, павшие с небес, чтоб демонами стать,Вы все, что на кресте распяли бы опятьХриста, — повсюду вы! Подземных сил держава!
Ничтожен ваш укус, но в нем была отрава.
Бог — это истина, а догмы — догмы лгут.Противоречие, которое, как зуд,Терзает разум наш и жжет сильней ожога,Неизлечимая и вечная тревога…
О, Магомета труд! Старанья гнусных сил!Лойола начал их, а Уэсли завершил.Кальвин оставил нам дымящиеся раны.Пророки ложные, фигляры вы! ОбманаПолны, идете вы по непрямым тропам,И страх, а не любовь законом служит вам.И образ божий вы бессмертный исказили;Вы зарождаетесь в кромешной тьме, в могиле;Все прорицатели, как злое воронье,У гроба черпали могущество свое;И все восточные и римские факирыСумели баснями затмить рассудок мира,Лобзая саваны, вздымая прах могил.
Бог виден лишь очам заоблачных светил,И учат мудрецы, постигнувшие это,Что с верою должны смотреть мы на планеты.Бог замкнут в некий круг, чей ключ — в руках зари.Молящийся творцу, на небеса смотри!
«Но нет, — кричат жрецы, — свершайте в храмах требы!Не мыслите читать в открытой книге неба.Астарта с Евою, Венера и Молох —Вот ваши божества, а не единый бог!»Так суеверий мгла пришла на смену веры,Затмила разум наш своею дымкой серой,И гадов множество во мраке развелось.
Храм веры истинной разрушил в прах колосс,В котором без числа заключены пигмеи.Так саранча страшна бессчетностью своею.О Рима, Индии, Израиля жрецы,Вы расползаетесь ордой во все концы,Грызете род людской невидимо для взглядаИ открываете ему все муки ада,И за кошмарами вы шлете вслед кошмарНа бедный род людской. Едва исчез Омар,Как Торквемады тень уже грозит. Вы радыПолнощной темноте и в ней кишите, гады.Вы всюду на земле: в глуши лесов, полей,На ложе брачных нег, в альковах королей,Под сенью алтаря, во мраке тесных келий —Вы всюду расползлись, проникли, зашумели,Вы всё умеете: хватать и осуждать,Благословлять и клясть, господствовать, блистать,Ведь пресмыкательство для блеска — не помеха.Шуршанья вашего везде я слышу эхо.Впились в добычу вы (вот счастье для обжор!),Вы называете друг друга «монсиньор».Так мошкара зовет «сиятельством» москита.Ничтожен ваш размер, вам служит ночь защитой,И вы стараетесь подальше скрыться с глаз,Но всюду в глубине угадываю вас.Вы — как шахтеры мглы, что под землею скрыты;От ненависти к вам я болен, паразиты.Вы — зла плоды, вы — то, что нас язвит, что лжет;Вы — копошащийся, жестокий, мрачный род;Неуловимые, вы — как песчинки моря,Что чудом ожили на всем земном просторе.Мильоны и нули, ничто и все — вот вы.Вы меньше червяков, и вы сильней, чем львы,О как ужасны вы в чудовищном контрасте:Нет карлика слабей и нет обширней власти!Мир вам принадлежит. Во мраке, вы во всем,Неисчислимые в грядущем и в былом;Вы в вечности, во сне и на бессонном ложе.Полны зловония, во мгле, на нашей кожеПереплетаются следы от ваших ног.И всё растете вы. С какой же целью богВсе отдал, — не пойму, — все государства мира,И очаги селян, и храмы, и порфиры,Супругов, девственниц, кудрявых малышей,Весь род людской — во власть неисчислимых вшей!
ЖРЕЦАМ
