Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения

(осужденному)

Итак, ты смерть принес…А что такое смерть?

Как знать!

(палачу)

На мой вопросОтветишь ли, палач?

Откуда знать мне это?

(судье)

Судья, перед лицом встающего рассветаОтветь: что значит смерть?

Не знаю я.

Увы!

А мне-то что?

За меч, за смерть беретесь вы,Хотя не знаете вы, что она такое.Несчастны вы и злы. Оставил за собоюБог своего раба. Не пробуйте отнять!Не вы построили, не вам и разрушать.Вы вправе лишь сказать вот этому злодею,Который только сам и знает, что содеял:«Убил? Живи и знай, что бог тебя сразит».О! Небо чувствует невыразимый стыдПри виде вашего глубокого паденья,И сводит эшафот оно и преступленьеНа ставку очную: и оба полны зла.Хотите вы, чтоб кровь законно потекла.Рукой свободного убийцы вы готовыИз жизни вышвырнуть убийцу рокового,Создав в противовес убийце палача,Смерть обнажив во мгле, как лезвие меча!Бог сделал смерть святой, вы сделали — греховной.Насилье мрачное. Есть бог — судья верховный.Рвать бесконечности завесу, чтоб злодейСтал жертвой! Вот она, чудовищность людей:Брать с изверга пример! Одни злодейства сталиПричиною других. Ужель так низко палиВы, люди скорбные, что и закон, увы,Лишь продолженье зла, в каком погрязли вы?Нагую гоните вы душу человечьюНавстречу вечности: ужасна эта встреча!Так душу обнажать, судья, запрещено:Ища пристанища, она пойдет на дно.Мы слепы. Бог ведет нас всех: тьмы покрываломПрикрыл он лица нам. Недаром же не дал онНам быть прозрачными. И этот саван — плоть —Слетает с нас тогда, когда решит господь.Усталой старости кратчайшие мгновеньяБог для раскаянья нам дал, для размышленья.А умерщвлять так вдруг — великая беда!Кто б ни был ты, но бог — незрим и добр всегда —Сам бездну вечности пред нами отверзает.Он может! Всех, кто пал, к себе он принимает,Задумчивый творец. А что закон земной?Мы, бренные тела с бессмертною душой,Под звездами небес расстлались темнотою.Я тайна для себя. Господь лишь знает, кто я.Не вправе маску снять со своего лицаТы, человек; не тщись перехитрить творца.Как! Прерываете вы бытие земное,Захлопнув наугад окошко роковое?Но знайте: умерший родится где-то вновь.Вновь! Ужас этих слов пусть леденит вам кровь,О бледные творцы чернейшего злодейства!Вам ясны судьбы душ?

(Указывая на осужденного.)

Чтоб накормить семейство,Задумал он убить. А вы сытей его!Вы убиваете его. А для чего?Чему же собственно вы радуетесь, люди?Что схожи сделались и зло и правосудье?Смерть, птица дикая! Кто вымерит размахТвоих могучих крыл на суше и морях?Ты белое крыло возносишь в мир надзвездный,А сумрачным крылом коснулась адской бездны.Что знаем? Библия священника страшит,А разум наш, увы, беспомощно скользитЛишь по зловещему пределу вероятий,И совесть узницей томится в каземате.В поступках ваших дать не можете ответ.Падение во тьму вы наблюдали? Нет,Вы не имеете об этом представленья.О, это темное, огромное паденьеВо тьму кромешную, в ее отверстый зев,Где бесконечностью кипит неясный гнев!Представьте же себе: летит приговоренный,И руки страшные расставил мрак бездонный.О, скорбь! Святой покой как смеешь нарушатьТы, смертный, чей удел — лишь терпеливо ждать?Кричит небесному земное правосудье:«Я только праведно!» О, верьте старцу, люди, —Мы только плевелы, и еле виден намСерп; а рука жнеца, который где-то там,В глубокой темноте, что будущим зовется,И вовсе не видна… Но увидать придется!Казнить вот этого?.. О, небо! Плачу я.А что он мне? Кто он? Лишь бог ему судья!Убить, не выяснив, кто этот, над которымИ небо благостное медлит с приговором!Вы точно взвесили намеренья свои?Все ль ясно для тебя, премудрого судьи,И для тебя, народ немилосердный? КрыльяРаскинет тот, кого толкнули вы к могиле.Но смерть насильственная может породить,Быть может, ястреба, — голубку, может быть.А вдруг невинен он? Терзали вас сомненья?Быть может, будет взлет, а вовсе не паденье,И вашему суду могила даст отпор.Чем перед господом ваш будет приговор?Коль вы не знаете, так осторожны будьте.Земля — песчиночка средь безграничной мутиСоседних с нею бездн, туманностей, глубин;Но лишь затронете вы атом хоть один —И содрогается тогда вся бесконечность.О, величайшую творит бесчеловечностьРод человеческий, безумен, исступлен:Уравновесил он злодейство и закон!С холодной вышины глаза следят за вами:Не ждите, чтоб они наполнились слезами.Есть соглядатаи! Внимательно глядят!Не возмущайте их убийством наугад.Ведь скажут: стали мы неистовства рабами.Куда бросаем, что? — Не ведаем и сами,Что именно пожрать должна немая тьма.Ах, покушения прискорбные весьма —Бросать в неведомое то, что неизвестно!Зачем усугублять оцепененье бездныЗвучаньем топора и гнать куда-то прочьНеведомую тень в неведомую ночь?

Молитве — созерцать, а знанью — быть упорным,Искать. В монастыре святой Минервы черномБыл суд. И от кого ж отрекся Галилей?От бога! Видит бог томление людей.Пусть глубочайший мрак распространен над намиМиры спасаются обменными огнями;Хоть небо столь темно, что счета безднам нет,Но шлет звезда звезде сквозь эти бездны свет.Немирна и лазурь — бывают там заботыИ бедствия свои. Порою звездочетыНа тверди золотой усматривают вдругСмерть солнц. Падучих звезд вещает нам испуг,Что где-то в страшной тьме зенита, нам чужого,Заря последняя рассеяться готова.Все знает лишь господь, вполне определивНеведомый прилив, а также и отлив.Мир только облако, и ветры, что колышутТакое облако, своим порядком дышат.Ученый спросит: «Как?», мыслитель: «Почему?»Во тьму ушел ответ, непостижим уму.Тьма — нисхождение чудес. Мы увидалиЛишь неизвестное. Но это навсегда ли?

О правосудии взывает эта мгла.Нет бури, что б смести с небес ее могла.И вот поэтому, о пастыри людские,Должны предпринимать мы действия такие,Чтоб человек был добр и в смутные часы,Когда в руках творца колеблются весы.

Да слышат Рим и Мир! Народ, войны не надо!Междоусобья — прочь! Казнимому — пощада!Под небом голубым Свободу обретем,Пред Смертью — Равенство, и Братство — пред Отцом!Любите! Сильные, слабейших поддержите.Вредящих вразумим. Калечащих лечите.Мир и прощение! И снисхожденье к злым.Ведь вправе добрые прийти по-братски к ним.Что пользы в чистоте, коль чистый позабудетПро заповедь любви? Не солнцем солнце будет,Коль тиграм и волкам в сиянье даст отказ.Разоружение великое сейчасЯ вам показываю в небе. НаблюдайтеЗвезду, зарю, лазурь, закон и мир. О, дайтеРаскаянью расцвесть! Уймитесь, палачи.Задумайся, судья. Ты, Каин, жизнь влачи.У тех, кто без Вчера, хоть Завтра не отымем —Пусть право каяться останется за ними.Чем кротче наши сны, тем выше духа взлет.Так сейте! Богачи — богаче от щедрот.Нужда — не ненависть. Вы, бедные, любитеИ во спасение любовь употребите.Как траур ни глубок, надежда быть должна,И тьма как ни черна, а все ж небес полна.О, ненависти вихрь! Темны его порывы.Любить, любить, любить по-братски все должны вы.И вот, лицом к лицу с безумцами побыв,Уменьшив зло земли, купели дно омыв,Священник средь владык и средь народов нищий,Я, возлюбивший скорбь и бедные жилища,Задумчивый старик, бредя в кромешной мгле,Пришел к тому, что даст увидеть на землеВсю меру господа, который — в человеке:Вам оставляя Рим, беру себе навекиЯ Иерусалим. Достойней не найтиМне места, чтоб к творцу молитву вознести.Там, в Капитолии, лишь призрак, а душоюЗдесь, на Голгофе, я. Здесь стал я сам собою.Здесь ангел и святой считают, что я прав,Покинув цезаря, Христа взамен избрав.Из мглы, где трон погряз, к кончине, как к вершине,Помогут мне взлететь орел с голубкой ныне.Я сердца твоего величье, Иисус,Познал — и вот слугой гробницы становлюсь.Я саван полюбил и пурпур ненавижу,Но в жизни я живу, а вы, князья, как вижу,На черных костяках престолы возвели.Прах — всемогущество земное, короли!К надежде человек рукою потянулся,Другой рукою к злу он тянется. Споткнулся,Вновь подымается, торопится, бежит…И понимаю я, что быть мне надлежитПоддержкой для людей; они изнемогают.Я буду светочем для всех, кто пролагаетДля человечества пути вперед. Всех васЗову идти вперед. Мрак умер. И сейчасТепло грядущего мы чуем. Легче стало!Друг друга мы нашли. Искали мы немало.Сквозь жуткий сумрак душ пришел я к вам, друзья.Я вам сказал: «Я день. Для вас рождаюсь я».Итак, я к вам иду, и вы ко мне стремитесь.Мирского подвига сподвижники, трудитесь.Пусть вечно молоты по наковальне бьют.Будь чист, и праведен, и кроток, добрый люд!Все заняты святой, великою работой.Священник — молится. И полон он заботойЛюбовь в мольбе излить, чтоб в вас вошла бы вновьОна. Любите же! Вас озарит любовь.Мир оскорбляет тот, кто солнцу тьмой ответил.Бог создал истину, и долг, и добродетель,Чтоб темное нутро людское озарить.Когда лазурь чиста, не следует скорбить.Так пусть под полною незримых взоров бездной,Отнюдь не менее, чем небо ночью звездной,Сияет целый сонм ликующих сердец!Любите. Мир вам всем!

И мы тебя, отец,Благословляем.

Сын, прими благословенье!

СЦЕНА ВТОРАЯ