Семен Липкин - Большая книга стихов
1969
ГОНЧАР
Когда еще не знал я словаС его отрадой и тоской,Богов из вещества земногоИзготовлял я в мастерской.
Порой, доверившись кувшину,Я пил с собой наедине,Свою замешивая глинуНе на воде, а на вине.
Не ведая духовной жажды,Еще о правде не скорбя,Я вылепил тебя однажды,Прекраснобедрая, — тебя!
Но свет и для меня зажегсяС потусторонней высоты,И, потрясенный, я отрексяОт рукотворной красоты.
Так почему же зодчий мира,Зиждитель влаги и огня,Глазами моего кумираВсе время смотрит на меня?
1969
КИПАРИС
За листвой, зеленеющей в зное,Дышит море, и бледен закат.Я один, но со мной — эти двое:Воробьи в кипарисовой хвоеСерым тельцем блаженно дрожат.
Хорошо моим братикам младшимВ хрупкой хижине, в легкой тени,И акация ангелом падшимНаклоняется к иглам увядшим,И, смутясь, ей внимают они.
Не о них ли душа укололась?Не таит ли в себе кипарисТвой тревожный, тревожащий голосИ улыбку, в которой веселостьИ восточная горечь слились?
Ведь и я одарен увяданьем,И на том эти ветви ловлю,Что они пред последним свиданьемС грустной завистью и ожиданьемСмотрят: вправду ль живу и люблю?
1969
ПТИЦЫ ПОЮТ
Душа не есть нутро,А рев и рык — не слово,А слово есть добро,И слова нет у злого.
Но если предаемСебя любви и муке,Становятся добромНеведомые звуки.
Так, в роще, где с утраСумерничают ели,Запели вдруг вчераДве птицы. Как запели!
Им не даны слова,Но так они певучи —Два слабых существа, —Что истиной созвучий,
Сквозь утренний туман,Всю душу мне пронзилиИ первый мой обман,И первых строк бессилье,
И то, чем стала ты, —Мой свет, судьба и горе,И жажда правотыС самим собой в раздоре.
1969
"Как ты много курила!.."
* * *Как ты много курила!Был бессвязен рассказ.Ты, в слезах, говорилаТо о нем, то о нас.
Одинокие тучкиТихо шли за окном.Ты тряслась, как в трясучке,На диване чужом.
Комнатенку мы сняли,Заплатили вперед,Не сказали, но знали,Что разлука придет,
Что на лифте взберетсяНа десятый этаж,И во всем разберется,И себя ты предашь,
И со мною не споря,Никого не виня,С беспощадностью горяТы уйдешь от меня.
1969
УЗНАВАНИЕ
Подумал я, взглянув на белый куст,Что в белизне скрывается Ормузд:Когда рукой смахнул я снег с ветвей,Блеснули две звезды из-под бровей.
Подумал я, что тихая соснаВ молитвенный восторг погружена:Когда рукой с нее смахнул я снег,Услышал я твой простодушный смех.
Я узнаю во всем твои черты.Так что же в мире ты и что не ты?Все, что не ты, — не я и не мое,
Ненебо, неземля, небытие,А все, что ты, — и я, и ты во мне,И мир внутри меня, и мир вовне.
1969
ЗАКАТ В АПРЕЛЕ
Пред вечным днем я опускаю вежды.
БаратынскийБыл он времени приспешник,С ним буянил заодно,А теперь утихомирился, —Сквозь безлиственный орешник,Как раскаявшийся грешник,Грустный день глядит в окно.
Травяные смолкли речи,Призадумались стволы,Запылав, закат расширился,И уносится далече,Исцеляя от увечий,Запах почвы и смолы.
Пусть тревоги вековые —Наш сверкающий удел,А кошелки мать-и-мачехи,Золотисто-огневые,Раскрываются впервые,И впервые мир запел.
Снова жгучего прозреньяНад землей простерта сень,Каин, Авель — снова мальчики,Но в предчувствии бореньяЗаурядный день твореньяВновь горит, как первый день.
1969
НА ЧУЖОЙ КВАРТИРЕ
Не видел сам, но мне сказали,Что, уведя за косогор,Цыганку старую связалиИ рядом развели костер.
Туман одел передовуюИ ту песчаную дугу,Где оборотни жгли живуюНа том, не нашем берегу.
А я, покуда мой начальникНаправился в политотдел,Пошел к тебе сквозь низкий тальник,Который за ночь поредел.
В избе, в больничном отделенье,Черно смотрели образа,И ты в счастливом удивленьеРаскрыла длинные, оленьи,С печальным пламенем глаза.
Мы шли по тихому Заволжью,И с наступленьем темнотыКостер казался грубой ложью,А правдой — только я и ты.
Но разве не одной вязанкойМы, люди, стали с давних пор?Не ты ли той была цыганкой?Не я ль взошел на тот костер?
Не на меня ль ложится в миреЗа все, чем болен он, — вина?Мы оба на чужой квартире,В окне — луна, в окне — война.
1969
СТРАХ
Поднимается ранний туманНад железом загрезивших крыш,Или то не туман, а дурман,От которого странно грустишь?Ты и шагу не можешь ступить,Чтоб на лавочку сесть у окна, —Или хочется что-то забыть,А для этого память нужна?
Иль вселенной провидишь ты крахИ боишься остаться одна,Иль божественный чувствуешь страх,А для этого смелость нужна?Все погибнет — и правда, и ложь —В наступающем небытии,Но боишься, что ты не умрешь,Ибо гибели нет для любви.
1969
ЮЖНЫЕ ЦЕРКВИ
Есть Углич и Суздаль,Чьи храмы прославлены,Полно ли там, пусто ль, —А в вечность оправлены.
Как музыка рощи,Их многоголосие…Есть церкви попрощеУ нас, в Новороссии.
Не блещут нарядом,Как мазанки — синие,С базарами рядомТе южные скинии.
Их камни в туманеПредутреннем нежатся,И в карты цыганеЗа садиком режутся.
Как снасть рыболова,Как труд виноградаря,Здесь движется слово,Лаская и радуя.
И нет здесь ни древаЦарей и ни древности, —Лишь святость напева,Лишь воздух душевности.
И лирника лираЖужжит, сердцу близкая,И пахнет не мирра —Трава киммерийская.
1969
СУД
Понимая свое значенье,Но тщеславием не греша,В предварительном заключеньеУмирает во мне душа.Умирает, и нет ей делаДо кощунственного ума.Но когда ж разверзнется тело —Государственная тюрьма?Производится ли дознанье,Не дают ли ей передач, —Помогает ей жить сознанье,Что по ней есть печаль и плач,Что прекрасен многоголосыйМир зеленый и голубой…Но идут ночные допросы,Продолжается мордобой,И пора из тюрьмы телеснойЕй на волю выйти в гробу.Что решит Судия небесный?Как устроит ее судьбу?Дальше ада, но ближе раяВозвышается перевал.Кто же к мертвой душе воззвал?"Это Я по тебе, родная,Горько плакал и тосковал".
1969
В НАЧАЛЕ ПОРЫ
Если верить молве, —Мы в начале поры безотрадной.Снег на южной траве,На засохшей лозе виноградной,На моей голове.
Днем тепло и светло,Небеса поразительно сини,Но сверлит как сверлоМысль о долгой и скудной пустыне,На душе тяжело.
И черны вечера,И утра наливаются мутью.Плоть моя — кожура.Но чего же я жду всею сутью,Всею болью ядра?
1969
