Игорь Панин - Мертвая вода: Стихи.

2008

«Я занимаюсь всем, кроме того, чем должен бы…»

Я занимаюсь всем, кроме того, чем должен бы, —своего не пишу, читаю чужое, правлю…Сбежать бы, как князь какой, от дурной волшбыв Ярославль из Переяславля.

Или откуда они там драпали и куда?Все равно, действительно все равно…Опрокину стакан — по вкусу вода,а на деле водка или вино.

И плюю в окно, ибо там ничего интересного,как и вообще, как и везде;не свожу с ума психиатра небесногоболтовней о своей звезде.

Жизнь, вестимо, стращала, да не устрашила.знал бы прикуп — торчал бы где?А вот кем будешь ты, подполковник Башилов,если выпрут из ГИБДД?

Но все проходит, говорил иудей былинный;пройдем и мы,постояв второпях у вокзала,у блинной, у тюрьмы.

Только нищие духом верят примете,что к добру невеличка паскудит рубаху.Никакой вам поэзии, сукины дети,никаких вам стихов, — идите нахуй!

2007

Тема с вариациями

Хмурый лес поперек основного пути.Что там Данте изрек, мать его разъети?!Кто напишет о нас, выходя за поля,коль иссякнет запас нефти, газа, угля?

Вот и все, голытьба, бесшабашная рать,не судьба, не судьба эту землю топтать.Скоро вскочит на храм, как петух на насест,непривычный ветрам полумесяц — не крест.

А и Вещий Боян мне тут форы не даст:матерей-несмеян скроет глинистый пласт,и потащит рабынь на восточный базарпросвещенный акын, кто бы что ни сказал.

Эта песня куда горше боли моей,пейте впрок, господа, будет много больней.Мой непройденный путь — мирозданья игра;ну и ладно, и пусть, ближе к теме пора.

Невеселый оскал кажет битый орел;слишком рьяно искал, ничего не обрел,жемчуга да икру я на ситец менял.Но когда я умру — воскресите меня.

2009

Loveinternet

В окне — рассветно… На мониторе —5:30, точно!По долгу страсти наполнил мореслюной проточной.

Зрачки все шире, сосуды уже,бьет сердце — слышь, как?!Поводырем мне исправно служитслепая мышка.

Брожу по тайным, запретным тропам,верчусь на месте;остановился у врат Европы,пароль известен.

Теперь осталось лишь прицениться —считай по ленте.Журавль нужен или синица —в ассортименте.

Но если буду я, как намедни,неосторожен, —отнимет разум и сон последниймулатка в коже.

Рычит пантерой, снимая цацки, —она такая;высвобождаю задор пацанский,ей потакая.

И поминутно взимают платурвачи-канальи.Такого срама тире развратаотцы не знали.

И ноют плечи, и сводит икрытоской-печалью.Пора б закончить все эти игры,и я кончаю…

2007

«Выбери меня, пуля…»

Выбери меня, выбери меня…

Выбери меня, пуля,ласково так ужаль.Прикоснись, попробуй, — усну ль я?Мне не жаль.Остаются только вопросы,остается свети стихов нелепая россыпь…Нет?

Небо ископтил, карауляблики календарного дня.Выбери меня, пуля,выбери меня!Не тяни, родная, с ответом,не промедли, ведьчтобы стать хорошим поэтом —нужно умереть.

2006

Сад

Сумерки, сад, оторопь душит,рвем наугад яблоки, груши…Сторож не зря влепит леща, ивсё фонаря глазом вращает,нетороплив после сивухи;Белый налив — в лоб ему! «Шухер!»Через забор, — ну же, пошел же! —доблестный вор медлить не должен.Вынесли — эх, самую малость,делим на всех то, что досталось;завтра опять выйдем под вечерсад обдирать, ветви калечить.

Дождик стекло сек, словно розгой,Мишка оглох — опухоль мозга.И через ров прыгнув неловко,черную кровь выблевал Вовка.Мартовский лед… Стас, куролеся,думал — пройдет; всплыл через месяц…

Время рекой слижет все беды,вечный покой вам, непоседы.

Если когда буду в краю том, —через года жахнет уютом,духом блинов, жареной рыбы…В этом кино сняться могли быте, кто — уже… Те, кого с нами…Бреши в душе полнятся снами.Яблок да груш нынче не надо,в самую глушь старого садаринусь впотьмах, памятью движим;вымучив страх, тени увижу.Явь или бред — призраки эти? —Скажут «Привет!» мертвые дети.

2007

Завещание

Если доживу до старости (шансы невелики, но они есть)и превращусь в брюзжащего маразматика,дышащего только прошлым,то, конечно, буду всех доставать —в первую очередь сотрудников литературных изданий;начну рассылать веером свои пронафталиненные вирши,ходить затем по редакциям, интересоваться, когда же меня напечатают,заискивать перед теми, кто годится мне во внуки,хвалить их стихи, которые мне непонятны и чужды,дарить (пытаться дарить) им подарки в виде бутылки поддельного «Наполеона»,рассказывать о своих реальных, но чаще — выдуманных победах,хвастаться, что сам — Великий и Ужасный —написал когда-то предисловие к моей книжке,жаловаться на вероломных соперников,сообщать (по секрету), что полученные мною премии —это лишь малая часть из тех, что я мог бы получить, кабы не…

Литературные работники, для которых я всего лишь «один из»(один из тех неудавшихся гениев, коими кишит наша словесность),поглядывая на меня с усмешкой или раздражением,но все-таки вежливо отвечая,будут кивать и просить зайти через месяц,но лучше не заходить, а позвонить,и тогда-де они точно дадут мне ответ,и он, разумеется, будет положительным, —из уважения к моему таланту, возрасту, заслугам.

Но ни через месяц, ни через два я не услышу от них внятного ответа,каковые привык получать в свое время;мне будут предлагать перезвонить еще, и еще, и еще.У меня пропадут:и без того жалкий аппетит, подобие сна, мечты об эрекции.И тогда, отчаявшись и смертельно обидевшись,я начну названивать главным редакторам,жаловаться, что со мной неуважительно разговаривают,что меня посылают все дальше и дальше;попла́чусь, что всеми забыт и затюкан,а ведь приближаются юбилеи (75 лет со дня моего рождения,55 лет творческой деятельности, 50 лет первой публикации,45 лет выхода первой книжки, 40 лет получения первой премии и т. д.).Я напомню, что в таком-то году похвалил в известном журналеодного из этих главных редакторов,второму помог впервые напечататься,третьего вызволил из милицейского участка после того,как он устроил дебош в ЦДЛ,а четвертому оказал такую услугу,о которой предпочтительнее умолчать.

И главные редактора, платя добром за добро,пожурят своих подчиненных,дав им указание напечатать меня в ближайших номерах;сами они будут понимать (хотя бы интуитивно), что мои стихи —это не стихи вовсе, а обычный старческий бред,но чего не сделаешь ради дружбы и памяти?

Настоящим Завещанием я официально разрешаю редакторам отделов поэзиигнать гнусного старика Игоря Панина в три шеии даже колотить его (умеренно),не публиковать его идиотских стихови вообще не иметь с ним никаких дел.А если эта скотина все-таки пожалуется главному редактору,то можно предъявить в свое оправдание данный текст.

31 декабря 2010 г., остров Пхукет (Таиланд),