Игорь Северянин - Том 4. Классические розы
1923 г.
Медальоны
Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторахАндреев
Предчувствовать грядущую бедуНа всей земле и за ее пределомВечерним сердцем в страхе омертвеломЕму ссудила жизнь в его звезду.
Он знал, что Космос к грозному судуВсех призовет, и, скорбь приняв всем телом,Он кару зрил над грешным миром, целомРазбитостью своей, твердя: «Я жду».
Он скорбно знал, что в жизни человечьейПроводит Некто в сером план увечий,И многое еще он скорбно знал,
Когда, мешая выполненью плана,В волнах грохочущего океанаНа мачту поднял бедствия сигнал.
1926
Апухтин
Вы помните ли полуанекдот,Своей ничтожностью звучащий мило,Как девочка у матери спросила,Смотря на вздутый недугом живот:
«Он настоящий дядя или вот,Нарочно так?» — Мы, посмотрев уныло, —По-девочкину, на его чернила,Вопрос предложим вкусу самый тот…
Из деликатности вкус не ответит.Но вы — вы, подрастающие дети,Поймете, верю, чутче и живей
Красноречивое его молчанье.Тебе ж, певец, скажу я в оправданье:— Ты был достоин публики своей.
1926
Арцыбашев
Великих мало в нашей жизни дней,Но жизнь его — день славный в жизни нашей.Вам, детки, солидарные с папашей,Да будет с каждым новым днем стыдней.
Жизнь наша — бред. Что Санин перед ней? —Невинный отрок, всех вас вместе краше!Ведь не порок прославил Арцыбашев, —Лишь искренность, которой нет родней.
Людей им следовать не приглашая,Живописал художник, чья большая, —Чета не вашим маленьким, — коря
Вас безукорно, нежно сострадая,Душа благоуханно-молодаяУмучена законом дикаря.
1927
Ахматова
Послушница обители ЛюбвиМолитвенно перебирает четки.Осенней ясностью в ней чувства четки.Удел — до святости непоправим.
Он, Найденный, как сердцем ни зови,Не будет с ней в своей гордыне кроткийИ гордый в кротости, уплывший в лодкеРекой из собственной ее крови.
Уж вечер. Белая взлетает стая.У белых стен скорбит она, простая.Кровь капает, как розы, изо рта.
Уже осталось крови в ней немного,Но ей не жаль ее во имя Бога;Ведь розы крови — розы для креста…
1925
Байрон
Не только тех он понял сущность стран,Где он искал — вселенец — Человека,Не только своего не принял века, —Всех, — требовательный, как Дон-Жуан.
Британец, сам клеймящий англичан,За грека биться, презирая грека,Решил, поняв, что наилучший лекарьОт жизни — смерть, и стал на грани ран.
Среди аристократок и торговокИскал внутри хорошеньких головокТого, что делает людей людьми.
Но женщины для песнопевца волиОбъединились вплоть до ГвиччиолиВ угрозу леди Лэмб: «Remember me».[8]
1927
Бальзак
В пронизывающие холодаЛюдских сердец и снежных зим суровыхМы ищем согревающих, здоровыхСтаринных книг, кончая день труда.
У камелька, оттаяв ото льда,Мы видим женщин, жизнь отдать готовыхЗа сон любви, и, сравнивая новыхС ушедшими, все ищем их следа.
Невероятных призраков не счесть…Но «вероятная невероятность» естьВ глубинных книгах легкого француза,
Чей ласков дар, как вкрадчивый Барзак,И это имя — Оноре Бальзак —Напоминанье нежного союза…
1925
Бетховен
Невоплощаемую воплотивВ серебряно-лунящихся сонатах,Ты, одинокий, в непомерных тратахДуши, предвечный отыскал мотив.
И потому всегда ты будешь жив,Окаменев в вспененностях девятых,Как памятник воистину крылатых,Чей дух — неумысляемый порыв.
Создатель Эгмонта и Леоноры,Теперь тебя, свои покинув норы,Готова славить даже Суета,
На светоч твой вперив слепые очи,С тобой весь мир. В ответ на эту почесть —Твоя презрительная глухота.
1927
Бизе
Искателям жемчужин здесь простор:Ведь что ни такт — троякий цвет жемчужин.То розовым мой слух обезоружен,То черный власть над слухом распростер.
То серым, что пронзительно остер,Растроган слух и сладко онедужен,Он греет нас, и потому нам нужен,Таланта ветром взбодренный костер.
Был день — толпа шипела и свистала.Стал день — влекла гранит для пьедестала.Что автору до этих перемен!
Я верю в день, всех бывших мне дороже,Когда сердца вселенской молодежиПрельстит тысячелетняя Кармен!
1926
Блок
Красив, как Демон Врубеля для женщин,Он лебедем казался, чье пероБелей, чем облако и серебро,Чей стан дружил, как то ни странно, с френчем…
Благожелательный к меньшим и меньшим,Дерзал — поэтно видеть в зле добро.Взлетел. Срывался. В дебрях мысли брел.Любил Любовь и Смерть, двумя увенчан.
Он тщетно на земле любви искал:Ее здесь нет. Когда же свой оскалЯвила Смерть, он понял: — Незнакомка…
У рая слышен легкий хруст шагов:Подходит Блок. С ним — от его стиховЛучащаяся — странничья котомка…
1925
Бодлер
В туфле ли маленькой — «Les fleurs du mal»,[9]В большом ли сердце — те же результаты:Не злом, а добродетелью объятыЗемнившие небесную эмаль.
В днях юности — семи грехов скрижальИ одуряющие ароматы.Благочестивые придут закаты,И целомудрия до боли жаль.
Ты в комнаты вечерний впустишь воздух,О ледяных задумаешься звездах,Утончишь слух, найдешь для тела тишь.
И выпрыгнут обиженно в окошкиГрехом наэлектриченные кошки,Лишь пса раскаянья ты присвистишь.
1926
Боратынский
Ложь радостей и непреложье золНаскучили взиравшему в сторонкеНа жизнь земли и наложили пленкиНа ясный взор, что к небу он возвел.
Душой метнулся к северу орел,Где вздох крылатый теплится в ребенке,Где влажный бог вкушает воздух тонкий,И речи водопада внемлет дол.
Разочарованному обольщеньяДней прежних не дадут отдохновеньяИ горького не усладят питья.
С оливой мира смерть, а не с косою.Так! в небе не смутит его земное,Он землю отбывал без бытия…
1926
Брюсов
Его воспламенял призывный клич,Кто б ни кричал — новатор или Батый…Не медля честолюбец суховатый,Приемля бунт, спешил его постичь.
Взносился грозный над рутиной бичВ руке самоуверенно зажатой,Оплачивал новинку щедрой платойПо-европейски скроенный москвич.
Родясь дельцом и стать сумев поэтом,Как часто голос свой срывал фальцетом,В ненасытимой страсти все губя!
Всю жизнь мечтая о себе, чугунном,Готовый песни петь грядущих гуннам,Не пощадил он — прежде всех — себя…
1926
Поль Бурже
Как должного ему я не воздам,Как я пройду своей душою мимоТого, кем нежно, бережно хранимаБлагая сущность девствуюших дам?
Сквернит мужская черствость часто храмДуш, на земле взыскавших серафима,Есть тонкий аромат в удушье дымаТак называемых «мещанских» драм.
Как будто обыватель без души?…И как его ты, критик, ни круши,Блажен, в душе найти сумевший душу.
И если, кончив том, вздохнешь: «Уже?…»Я думаю, я правды не нарушу,Признав твой возглас честью для Бурже!
1925
