Федор Сологуб - Том 7. Изборник. Рукописные книги
«Бежал я от людей далёко…»
Бежал я от людей далёко.Мой мир – коралловый атолл.Живу спокойно, одиноко,И, как в саду Эдема, гол.
Никто передо мной не в страхе,Я всё живущее люблю,Не убиваю черепахи,Пугливых рыб я не ловлю.
Кокос, банан, – чего же надоЕщё для счастья моего!Тяжёлой кистью виноградаЯ довершаю торжество.
Порой гляжу на дно лагуны,Где дремлет затонувший бот;В часы отлива ночью луннойТам золотой дукат блеснёт.
Быть может, там дукатов много;Быть может, бып бы я богат,В часы отлива на отлогийСпустившись прибережный скат.
Нет, мне не надо и червонца.Мой мир – коралловый атолл,Где ясны звёзды, ярко солнце,Где я пред океаном гол.
«Не скажешь, какими путями…»
Не скажешь, какими путямиПриходит к нам в душу печаль,Лицо умывая слезами,Туманом окутавши даль.
Не скажешь, какою дорогойПриходит к нам в сердце тоска,Когда к безнадёжности строгойКостлявая движет рука.
«Я становлюся тем, чем был…»
Я становлюся тем, чем был.Мы жили все до колыбели,И бесконечный ряд могилНачало приближает к цели,
И замыкается кольцо,Навек начертанное строго,И проясняется лицоВладыки светлого чертога.
«Огни далёкие багровы…»
Огни далёкие багровы.Под сизой тучею суровы,Тоскою веют небеса,И лишь у западного краяВстаёт, янтарно догорая,Зари осенней полоса.
Спиной горбатой в окна лезетНочная мгла, и мутно грезитОб отдыхе и тишине,И отблески зари усталой,Пред ней попятившися, вялойПоходкой подошли к стене.
Ну что ж! Непрошеную гостьюС её тоскующею злостьюНе лучше ль попросту прогнать?Задвинув завесы, не кстати льВдруг повернуть мне выключательИ день искусственный начать?
«Как небо вечернее ясно!..»
Как небо вечернее ясно!Какая там блещет звезда!О жизни, погибшей напрасно,Не надо грустить никогда.
Наносит удар за ударомЖестокая чья-то рука.Всё в жизни получено даром,И радость твоя, и тоска.
Уродливо или прекрасно,Но всякая жизнь догорит…И небо вечернее ясно,И ярко Венера блестит.
«Лишь в минуты просветленья…»
Лишь в минуты просветленьяПробуждённая душаИ печаль, и наслажденьяПьёт из полного ковша,
Расширяет кругозоры,Расторгает небеса,Видит светлые просторы,Созидает чудеса.
Дни обычности нелепойСкудной струйкою текут,Загоняют душу в склепы,Все проходы стерегут.
Впечатления все вялы.Где же правда, где же ложь?Точно ложечкою малойКапли кисленькие пьёшь.
«Легкокрылою мечтою…»
Легкокрылою мечтоюУнесён ты от земли.Посмотри, – перед тобоюСтраны новые легли.
Вот бежит на сонный берегВетер, волны шевеля.Дальше Африк и АмерикЭта новая земля.
Но не радужную грёзуВидят дрёмные глаза,И не призрачную розуПоит росная слеза.
Видишь, – там твоей невестеПринесли уже фату.Мир иной, но с нашим вместеЗаключён в одну черту.
Но, конечно, в Путь наш МлечныйНе вместится этот мир.Близок нам он бесконечно,Дальше он, чем Альтаир.
Мы туда путей не знаем,Не умеем их найти.Мы в пространствах различаемТолько три всего пути:
Вот длина лежит пред нами,Ширина и вышина.Только этими путямиНам Вселенная видна.
Все пути иные стёрты,Мы запиханы в футляр,Не умеем мы четвёртыйСтроить перпендикуляр.
«Угол падения…»
Угол паденияРавен углу отражения…В Сириус яркий вглядись: Чьи-то мечтанияВ томной тоске ожиданияК этой звезде вознеслись.
Где-то в АмерикеИль на бунтующем Тереке, –Как бы я мог рассчитать? Ночью бессонноюЭту мечту отражённуюКто-то посмеет принять.
Далью великоюИли недолею дикоюРазлучены навсегда… Угол паденияРавен углу отражения…Та же обоим звезда.
«Сатанята в моей комнате живут…»
Сатанята в моей комнате живут.Я тихонько позову их, – прибегут.
Хорошо, что у меня работ не просят,А живут со мной всегда, меня не бросят.
Вкруг меня обсядут, ждут, чтоб рассказал,Что я в жизни видел, что переживал.
Говорю им были дней, давно минувших,Повесть долгую мечтаний обманувших.
А потом они начнут и свой рассказ.Не стесняются ничуть своих проказ.
В людях столько зла, что часто сатанёнокВдруг заплачет, как обиженный ребёнок.
Не милы им люди так же, как и мне.Им со мной побыть приятно в тишине.
Уж привыкли, знают, я их не обижу,Улыбнусь, когда их рожицы увижу.
Почитаю им порой мои стихи,И услышу ахи, охи и хи-хи.
Скажут мне: «Таких стихов не надо людям,А вот мы тебя охотно слушать будем».
Да и проза им занятна и мила:Как на свете Лиза-барышня жила,
Как у нас очаровательны печали,Как Невесты мудрые Христа встречали,
Как пути нашли в Эммаус и в Дамаск,Расточая море слёз и море ласк.
«Два блага в мире есть, добро и зло…»
Два блага в мире есть, добро и зло,Есть третье, но неведомое людям.Оно в саду Эдема расцвело.Хоть вспомним мы его, но позабудем.
Его назвать я не умею сам,А приблизительно назвать не смею,И утешаюся лишь тем, что тамЯ этим благом снова овладею.
А потому земная жизнь мояСложилась, людям вовсе непонятна,И мудрая Эдемская змеяТаит свои пленительные пятна.
Зелёные глаза сверкнут во мгле,Раздвоенный язык она покажет,Прошепчет свой завет немой земле,И снова в свой глубинный мрак заляжет.
«Тебя я не устану славить…»
Тебя я не устану славить,Любовь единая моя.Не знаю я, куда мне править,Но мчит стремительно ладья.
Незримый Кормчий не обманет.Его словам моя рукаПовиноваться не устанет,Хоть цель безмерно далека.
Весь мир окутан знойным бредом,Но из ущелий бытияК тебе стремлюсь я верным следом,Любовь единая моя.
За Альтаиром пламенея,Уже мне виден твой чертог.Для вечной встречи АлетеяСандалии снимает с ног.
В пути безмерном ты устала,Устала так же, как и я,Но скоро снимешь покрывало,Любовь единая моя.
«В унылую мою обитель…»
В унылую мою обитель,Вокруг которой бродит злость,Вошёл Эдемский светлый житель,Мальчишка милый, дивный гость.
Босыми шлёпая ногамиО мой натёртый гладко пол,Он торопливыми шагамиКо мне с улыбкой подошёл,
И в кресло тихо сел он, рядомС моим столом, и посмотрелВ глаза мне прямо долгим взглядом,Как бы струившим токи стрел.
«О, бедный друг мой, как исхоженПеред душой твоей порог!Ты всё ещё неосторожен,И оградить себя не мог.
Впустил ты злость, тоску, тревогу,И раздражение, и ложь.С собою в дальнюю дорогуГрехов ты много понесёшь». –
«Мой милый мальчик, мой вожатый,Я вижу глаз твоих лучи,Но тьма во мне, и, тьмой объятый,Тебя прошу я: научи.
Скрывать я ничего не смею,Тебя не смею обмануть.Скажи мне вновь про АлетеюИ укажи к ней верный путь.
Веди меня, вожатый милый,А здесь всегда меня храни,Из кельи тёмной и унылойГостей незваных изгони».
«Растревожил рану, а зачем?…»
