Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы
3. ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА
© Перевод М. Зенкевич
Они — большевики. …Среди проклятийПожар переползал из дома в дом,И задыхались площади кругомВ дыму, от огненных его объятий.
Кто не радел тогда о «нищем брате»,Не призывал, знамена ввысь подъяв,Под вспышки молний, в громовом раскатеСтать на защиту «вековечных» прав?
Кичась казацким чубом, дик, кровав,Широкоштанный, пьяный друг традицийМетлой железной выметал, поправ,Всё «племя инородцев» из столицы,
И улетел потом быстрее птицы,Набив народным золотом карман.И появился вслед из-за границыДругой спаситель — именитый пан,—
И он исчез, рассеясь как туман,Теряя в бегстве по пути подковы.Тут, с бандой налетая на крестьянИ флаг трехцветный поднимая снова,
Старался «потрясенные основы»Восстановить свирепый генерал.Он, на любые мерзости готовый,Разбойничью резню благословлял
И кровью залил Ярославов вал,Грудных младенцев попирал ногамиИ выл кровавой пастью, как шакал,У виселиц под черными столбами.
Пропали все. Лишь, закопчен боями,Наш красный Арсенал стоял, суров:Звезды рубиновой зажегши пламя,Покрытый славою, к боям готов.
Чернел наш Киев пустотой домов,Клонились тополя от непогоды…Но на позор он не послал пословВ стан вражеский! Прошли страданий годы.
В сиянии труда, наук, свободы,С несокрушимой твердостью рукиПодняли счастье своего народаНа плечи люди, мощны и крепки, —
И вот на берегу Днепра-рекиВ грядущее, в просторы вековыеОткрылись нам Ворота Золотые!Кто это всё свершил? — Большевики.
1934170. ПЕРЕД СТАРИННЫМ ЗДАНИЕМ
© Перевод В. Звягинцева
Сколько гения, как многоЧеловеческой мечтыТут потрачено, чтоб строгоЭти гордые черты,Эти линии к порогуДеспотического богаМир взнесли от суеты.
Сколько тут людской работы,Сколько пота… Боль и страхВ этом блеске позолоты,В этих легких куполах.Как колонн крылаты взлеты!Как работали илоты,Нищий люд, в ярме заботыИзнывая на лесах!
Дни церквей и черных келий,Как миражи, отлетели,Свет навек их позабыл.Шум работы и весельяПобережья огласил,И дороги запестрелиСквозь леса и мрак ущелий,И растет иной Растрелли,Где Растрелли старый был.
<1935>171. ДОМ ГОРОДЕЦКОГО
© Перевод Н. Ушаков
О странном здании не ратуя,На нем мы остановим взгляд:Окаменели там пернатые,Там когти и клыки висят,
Газели там, и с павианамиМеж ибисов — гиппопотам, —Пустынными мы дышим странамиИ джунгли вспоминаем там.
О стиле вовсе забываючиВ пылу охотничьем своем,Убийца львов, губитель заячий,Пан Городецкий вывел дом.
Он строил дом, как в детстве клеим мыИзбушку для своих забав,—Его различными трофеямиИли подобьем их убрав.
О вкусах спорить не положено,Но разве речь о вкусе тут —Ведь эти окна и прихожаяКак символ той поры встают.
Хоть следопыта африканскогоНе увенчает свежий лавр, —Но памятник каприза панскогоЗанятней, чем ихтиозавр.
<1935>172. ЛЮДИ
© Перевод М. Зенкевич
Я этим не хвалюсь, что мало я знакомС чудесной техникой, с величьем индустрии,Но солнце и гроза здесь, в Киеве моем,Волнуют душу мне — чудесные, родные.
Любуюсь я людьми, жму крепко руку им,Внимаю их словам, ловлю в глазах сиянье,И небо кажется мне куполом большимМногоколонного, торжественного зданья.
Еще есть уголки, где плесневеет тлен,Усмешки злобные, предательские взгляды,Еще потайный враг готовит ряд измен —В счастливой гордости слепыми быть не надо.
Торжествовать — о нет! Работать — да! НужнаРабота! Напрягать все мускулы, как струны!Потоплен злой кумир, но хочет всплыть со дна…А вольный Днепр шумит: «Не выдыбай, Перуне![19]»
<1935>173. НА БЕРЕГУ
© Перевод М. Зенкевич
Высокий взлет холмов, деревьев рост могучий,И Днепр, атласные взметнувший рукава,Дома и здания, обрывов желтых кручи,И марево песков, и камни, и трава,
И эта даль, леса́ в струистости бескрайней,И склоны, где растет полынь и зверобой,Оркестра медный рев, и звон, и шум трамвайный,Работ и отдыха напевно-мерный строй,
И черно-сизый дым в низине над Подолом,Покрасок запахи, асфальт в котлах, костры,И пляж, где счета нет телам бронзово-голым,И эта суетня весенней мошкары —
Весь этот кругозор с чертою огневою,Переломляясь в блеск глазных несчетных призм,Течет одним путем с Батуми и МосквоюВ обширный океан, течет — в социализм.
Прозрачна синева, как будто вырезная,И пурпур паруса окрасил, золотя…Как дивно всё цветет, сверкает даль какая,Певучий Киев мой, немых веков дитя!
Свет электричества в закутах тьму рассеет,Рука рабочего поднимет звонкий щит,Широководный Днепр уже не обмелеет,И солнце прорастет сквозь киевский гранит.
<1935>174–177. ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
© Перевод Н. Браун
1Над землей сентябрь и августШпаги длинные скрестили,Несмертельные две шпаги —Желтый луч и серый дождь.
Над медвяною землею,Над пустынным колким жнивьем,Над баштанами, где зреютЗеленеющие тыквы,Над протяжным птичьим свистомНесмертельный бой идет.
Сталь о сталь звенит неслышно,То сверкнет, то снова гаснет,Очи синие встречаютСерых длинные ресницы,Только злобы нет в очах!Сколько сил в любом движенье,Кровь живет в ударе каждом,На десницах обнаженныхБьются мускулы, как струны,Смех слетает с полных губ.
А земля — в красе медвяной,А поля, мечтая, дремлют,А в просторных огородахТыквы стелются на грядах,И в протяжном птичьем свисте —Крыл широких ровный взмах.
2Как слово милой, в памяти моейИ молния зеленой гибкой вербы,И тот холма зеленого зигзагЗа стеклами вагона. ПастушатаС ногами загорелыми, с мешкамиЗаплечными бежали нам навстречу,Махали нам руками. И мохнатыйЩенок — веселый, шустрый их приятель —На поезд лаял в радостном презренье,А ветер голубые тени гналНад лугом, над девической фигуркой,Такой изящной, стройной, как бываютОдни лишь незнакомки, — над леском,Уже пронизанным лучом заката…Писать об этом долго на бумаге,И в памяти остался долгий след,А всё — мгновенье только продолжалось.Один из мальчуганов дольше всехМахал руками нам; его друзья,Щенок мохнатый — все к делам вернулись,И только он один еще смотрелВслед поезду, что круто выгибалсяПо колее, загадочно блестящей,Но что́ он думал, неизвестно нам.
И я припомнил прежних ребятишек,Мимо которых весь их рабский век —От детских лет, иссеченных кнутами,До старости печальной — пробегалиСоставы желтоглазых поездов,Им оставляя только клочья дымаДа робкие мечтанья о чужой,Счастливой жизни, шумной, многоцветной, —И думал радостно, что, может быть,Вот этот загорелый пастушонокСам поведет когда-нибудь в просторыВеселые большие поезда,И сам проложит ровные дорогиСквозь наши оснежённые поля,Сам будет ветром, молнией, огнемПересекать зеленое раздолье.
3Был ранний час, и пассажиры спали,И сонный умывался пароходИ фыркал, словно конь. Едва вставалиЛучи зари над серой гладью вод.
На палубу я вышел. С удивленьемСкамья сырая встретила меня.Вился дымок над лугом в отдаленье,Дыханье трав над берегом гоня.
Какой-то дед, потягиваясь, вышел,Сел на скамейку — тоже на мокрень —И закурил. Махорка духом вишниМне в сердце детства колыхнула тень.
Заговорили мы (над берегамиВ бубенчики звонили кулики),Дед вынул узловатыми рукамиКакие-то потертые листки.
А, понимаю! Там, по всем равнинам,Где стелются посевы и сады,Летает мотылек, на вид невинный,Несет он людям пригоршни беды.
Приносит он на крыльях год за годомПустыни призрак, желтый, как скелет…Чтоб истребить разбойничью породу,Простое средство изобрел сосед.
Старик прошел сквозь дебри издевательств,Он их запомнил, как проклятый сон.Над ним смеялись: «Вот изобретатель!Кулибин! Самоучка! Эдисон!»
Теперь всё по-иному — глянуть любо!Земля чудес не видела таких!И на лице, морщинистом и грубом,Цвели глаза моложе молодых.
А день всё рос… И чайки подымалиПротяжный крик над бурою водой,И пассажиры сонные вставали,И рыбий плеск взлетал над глубиной,
И профиль комсомолки рисовалсяНа синеве распахнутых небес,И мачтами высокими вздымался,Как будто сон прекрасный, Днепрогэс.
4Над землей сентябрь и августПодали друг другу руки:В этой — солнце золотое,В этой — месяц молодой.
Просвистели сонно кряквыНад болотом утомленным;В лозняке густом и низком,Где прозрачный лег туман,Гомонят перед ночлегом,Легким облаком спускаясь,Говорливые скворцы.
А земля — в красе медвяной,А над северными льдами,Над суровым океаномВ острой, птичьей высотеПуть прокладывают новыйХрабрецы аэронавты,Молодою сединою,Как венком, покрытый Шмидт.
А земля — в красе медвяной,А в пустынях азиатских,Где склоняется без ветраЗвонким стеблем саксаул,Наши братья, наши сестрыДобывают в недрах водуИ, пустыни орошая,Сеют щедро золотоеЖивоносное зерно.
Я стою, ружье сжимаю,Ожидаю перелета,Я вдыхаю грудью жаднойСырость легкую лугов, —А душа уж набухает,Как весною почка дуба,И распустится, и скороПесней новой запоет.
Всё тебе, земля родная,Всё тебе, моя Отчизна,Где над полем обновленнымХодит смуглый смелый труд!Всё тебе несу с любовью,Приношу на юг, на север —Дело рук, работу мозга,Блеск очей и сердца кровь!
<1935>178. ЖЕНЕ́
