Джон Донн - Стихотворения и поэмы

ГОДОВЩИНЫ

ПЕРВАЯ ГОДОВЩИНА

АНАТОМИЯ МИРА, В КОТОРОЙ, ПО СЛУЧАЮ БЕЗВРЕМЕННОЙ СМЕРТИ ГОСПОЖИ ЭЛИЗАБЕТ ДРУРИ, ПРЕДСТАВЛЕНЫ ХРУПКОСТЬ И БРЕННОСТЬ СЕГО МИРА В ЦЕЛОМ

ВСТУПЛЕНИЕ

Представь: мир – мертв. Его мы расчленятьНачнем, чтоб анатомию понять.Как лицемер-наследник, юный мот,Отцовский гроб слезами обольет, —Так нам пристало в траур облачиться,И пусть наш плач окупится сторицей.Но как же весть о смерти примет слух,Коль наша Муза здравствует, чей духВелит, чтоб снова к жизни мир восстал, —Пусть столь же хрупкий, смертный, как и встарь?И в мире сем Ты, лучшая из дев,Явила бездну мудрости, сумевСвою судьбу печальную связатьС тем духом, что мечтает рассказатьВсе о Тебе – грядущим поколеньям,Дабы они взирали с изумленьемНа схватку – от начала до конца —Искусства кисти с красотой лица.Ведь столь прекрасна Ты и столь добра,Что неподвластна мастерству пера:Кто воспоет тебя – тому хвала.При жизни Ты окружена былаТолпой льстецов. От их пчелиных жалТебя румянец робкий не спасал.Лишь смерть стирает клевету и лесть —И виден человек, каков он есть.Как сын Египта встарь был озабоченТем, чтоб не дом, а гроб его стал прочен:Ведь гроб – гранит, а дом – всего лишь глина, —Так после смерти нами Ты хвалима.Лишь Ты повинна в торжестве своем,Тебе – твое по праву воздаем.Здесь красота была Тебе наградой,А там – добром свершенным дух свой радуй,И та хвала, что мы Тебе поем,Пусть повествует о Творце твоем:Как песнь Ему, на небе со святымиТвоя душа да славит Божье имя.Тебя ж – лишь Ангел воспоет: твой видЕго на гимн прекрасный вдохновит.Как в детстве видно, кем дитя растет,Так Ты – любовью первой – тех высотДостигла сразу, где теперь звучатНапевы – вне времен и вне утрат —Души твоей, оплаканной родными…Напрасный плач! Твое пребудет имяИ в наших песнях: в них навеки твойОстался лад и музыкальный строй.

ПЕРВАЯ ГОДОВЩИНА

Когда Ее высокая душа,Стяжав венец, на небеса взошла(Ведь кто душою наделен? – Лишь тот,Кто благородно мыслит и живет*,А если низкому душа дана, —То не ему принадлежит она!), —Когда земной извилистой тропойВзошла Царица в вышний свой покой,Воздав хвалу Святым за попеченье,И стала нотой в их согласном пенье, —В тот миг наш мир сотрясся и зачах:Он окровавлен, плач – в его очах*,Его готов покинуть жизни дух…И миру предстоит одно из двух:Утратить жизнь – иль снова обрести.(Но к Ней теперь иного нет пути,Чем доброта: чтоб вновь Ее узреть,Нам всем, живущим, надо подобреть.)Мир лихорадит*: по нему – волной —То скорбь, то радость, то мороз, то зной.Ты болен, мир. Как прочие больные,Едва минует приступ малярии,Ты полагаешь, будто исцелен, —Но в летаргический впадаешь сон.Ты так печален, разлучившись с Ней,Как будто нет ни солнца, ни людей,Ты так с Ее уходом исстрадался,Что пал без чувств и с памятью расстался.Хоть страшен был твой громкий плач по Ней,Но то, что ты умолк, – еще страшней.Да, словно сути собственной лишен,Ты Ею стал – и вместе с Ней ушел.И, как младенец у купели ждет,Доколе крестный-принц в собор войдет, —Так ждешь и ты среди холодных плит,Покинут, брошен, Ею позабыт.Всё – имя, смысл и контуры свои* —Обретший в Ней, ты ныне – в забытьи.Хоть месяцы прошли со дня потери(Часы застыли, времени не меря), —Никто достойным образом не смогСказать о Ней за этот долгий срок.Как будто, не оставив завещанья,Уже лежит правитель без сознанья,И знать скрывает, жив иль умер он,Пока наследник не провозглашен, —Так мы теперь. Впридачу к прочим бедамЗакон неясен, прецедент неведом:Цемент, что воедино все скреплял,Распался в прах и силу потерял.Кощунство – повторять: «Она мертва!»,Печать бессилья – жалкие слова.Молчанье воцаряется в ответ:Ушла душа, и сил для плача нет.О мир, ты болен, близок твой конец,Помочь нельзя, и ты уже – мертвец:Не удержав Ее, не исцелив,Расставшись с Нею, – ты и сам не жив.Ты не воскреснешь. Лучше поскорейЗаймемся анатомией твоей.Сама Ее кончина – знак того,Что в теле мира лучшее – мертвоИль смертно… Только пусть не говорят,Что он с собой покончил: в том наврядСумеет кто-то обличить его, —В живых ведь не осталось никого…Нет, все же что-то в мире сохранилось:Хотя Она (чья смерть распространиласьНа целый мир) сокрылась, – но в ночиЕе душа чуть видные лучиДобра и милосердья свыше льетНа тех, кто должное Ей воздаетНа этом свете; хоть Ее и нет, —Но памяти мерцает полусвет…Покинув старый мир, Она вольнаМир новый созидать*; его Она,Собрав живущих добрые дела,Из доброты почти уж создала…А впрочем, верно это или нет?Ведь в новизне таится новый вред(Выходит так, словно Ее трудыВновь насаждают райские сады,Что от греха и зла чисты вполне,Покуда Змей в них не вползет извне).Как бури сокрушат утеса твердость,Так мощь богатыря – подточит гордость:Чтоб новый не был горем омрачен, —Изъяны мира прежнего учтем;Кто знает цену вещи – только тотС умом отвергнет или изберет…«Здоровья в мире нет, – врачи твердят. —Ты не смертельно болен? Будь же рад!»Но есть ли тяжелей недуг, чем знать,Что исцеленья нечего и ждать?Мы все больны с рожденья; матерейМы слышим плач – мол, дети все быстрейРождаются, и буйный их приход —Зловещий признак будущих невзгод…*О, что за хитрый умысел такой,Чтобы созданье Божье – род людской —

Сгубить! Ведь в помощь женщина былаДана Адаму, – но лишь отнялаВсе силы… Хоть жена на благо вродеНам создана, недуг – в ее природе!*Тот, первый, брак – он всех нас свел в могилу,Одним движеньем – Ева всех убила,И женщины, с тех пор и посейчас,Поодиночке убивают нас;Мы ж, в слепоте, туда, где смерть нас ждет,Идем, желая свой продолжить род…Да люди ль мы? Себя ль причислим к ним?!Нет, человек был некогда иным:Он, сын Земли, и Солнце средь высот —Не знали, кто кого переживет!И для людей жизнь ворона, вола*И даже кедра – краткою была.В ту пору, если некая звездаЯвлялась редко, – мог мудрец всегдаЛет двести-триста с легкостью прождать,Чтобы ее вторично наблюдать…При долгом веке – был и рост не мал*,И много пищи исполин съедал,И правила душа гигантским телом,Как принц своим наследственным уделом:И мощь души, и рост телесный самПодняться помогали к небесам…О, где ж тот род? И кто б из нас прожилХоть втрое меньше, чем Мафусаил?Наш краток век, и знать нам не дано,Идет ли Время иль стоит оно?Лишь наши деды помнят про «вчера»,До «завтра» – доживет лишь детвора.Столь краток срок, что за троих пахать*Выходит пахарь: где ж тут отдыхать?..Не только век наш столь недолгим стал,Но человек теперь и ростом мал:Ведь если бы в лесу утратил путьНаш предок или в море стал тонуть, —Держу пари: не стали б слон иль китСражаться с ним. Его гигантский видСмутил бы их. А нынче эльф и гном —И те уже не чуют силы в нем.В сравненье с предком мы малы и вялы,И даже тень у нас короче стала*.Одна лишь смерть немножко нас растит:Чуть вытянет – и в глину превратит…Что ж – длинный текст вписался в малый свиток?Смогли ль мы обменять на злата слиток —Воз серебра? Иль предков добрый нравВ столь малый кубок влили – расплескав?Мы ростом – ниже. Но гораздо хуже,Что даже ум у нас – намного уже:Упадок не одних коснулся тел,И вместе с ростом – разум оскудел.Из ничего мы созданы Всевышним, —И, словно бытие сочтя излишним,Одну лишь цель мы в жизни обрели:Уйти в ничто, откуда и пришли.Всё новые нас хвори постигают*,Врачи же нам всё меньше помогают.Наш предок только Бога был пониже:Красой и Мощью правил он; они жеНад прочей тварью сохраняли власть —И ничему не позволяли пасть,Мир пестуя, следя за каждым шагомИ человека наделяя благом.Да, сын Адама, к коему сам БогСходил, чтоб тот достать до неба мог, —Владел всем миром!.. Ну, а нынче – какУнижен он! Он днесь – ничто, пустяк.Он был велик – и вот ни с чем остался,Но все ж доселе чем-то он казался,Когда ж Она, – о плач, о тяжкий стон! —От нас ушла, – лишился сердца он…Античность, грезя об Ее приходе,Невинность представляла в женском роде;И, совершенств невиданных полна,Во избежанье зависти ОнаНа свет явилась женщиной. Но яд,Что Еву встарь испортил*, – был изъятИз сердца Той, чье пребывает имяПримером Веры – лучшей из алхимий…И вот – Она мертва! Помыслив так,Пойми, что человек – ничто, пустяк,И нашу «Анатомию» тверди…Чем живо тело, коль в его грудиОстыло сердце?.. Обрети же Веру,Небесной пищей насыщайся в меруИ Горним Человеком стань скорей,Иначе ты – презренный муравей…Не мы одни познали увяданье, —Нет, им охвачено все мирозданье:Бог, завершив творенье, отдыхал, —А мир уже тогда в расстройство впал!Ведь первыми пасть Ангелы успели:При этом выпал мир из колыбелиИ повредился в разуме, и свойОбезобразил, обессмыслил строй.Подпав проклятью, Первый ЧеловекЗверей и травы в ту же скорбь поверг*.Итак, с рожденья мир окутан скверной:День Первый начался со тьмы вечерней,А лето и весна на нашем свете —Слабы, как перезрелой дамы дети…Все новые философы* – в сомненье:Эфир отвергли – нет воспламененья*,Исчезло Солнце, и Земля пропала*,А как найти их – знания не стало.Все признают, что мир наш – на исходе,Коль ищут меж планет, в небесном своде —Познаний новых…* Но едва свершитсяОткрытье, – всё на атомы крошится*.Всё – из частиц, а целого – не стало,Лукавство меж людьми возобладало,Распались связи*, преданы забвеньюОтец и Сын, Власть и Повиновенье.И каждый думает: «Я – Феникс-птица», —От всех других желая отвратиться:Вот признаки теперешних времен!..Она ж, кем был весь мир объединен,Она – всего живущего магнит,Вселенной придававший стройный вид;Она, кого Природа призвала(Поняв, что плохи у людей дела,Что в море мира каждый с курса сбился, —И новый компас миру в Ней явился), —Всех слепков Красоты оригинал, —Она, чей взор Судьбою управлял,Она, чей взгляд в одно мгновенье могВест-Индию прельстить и весь Восток;Она, в чьем восхитительном дыханье —Всех дальних островов благоуханье,Та, для кого богатства всех колоний —Лишь самоцвет в блистательной короне;Та, пред которой должен мир склониться,Как пригород пред славною Столицей, —Она, Она мертва… Узнав о том,Пойми, что этот мир – увечен, хром!Знай, нашу «Анатомию» читая:Он болен весь – от края и до края.В нем гибнет всё – не что-нибудь одно:Ты видишь – сердце в нем поражено,А это значит, что вселенной телоБолезнью завоевано всецело.Так берегись, чтоб самому под властьВсеобщего недуга не подпасть.Чистейшие из душ во все векаТвердили: рана мира глубока,И соразмерность в нем уже не та:Пропала, исказилась красота.Казалось бы – уж небо так блаженно,В движеньях гармонично, совершенно;Но нам светил разнообразный ход*Из века в век загадки задает.Небесных сфер неодинаков вид,Так много в них скрещений и орбит,Что в высях диспропорция видна:Там – сорок восемь сфер, а не одна,Там звезды умирают* и плодятся,Те скроются, а эти народятся, —Словно воюет кто-то в небесах:Построит крепость – и низвергнет в прах…Свободно ль Солнце? – Нет, но ЗодиакЕсть страж его, и каждый звездный знакЗа ним следит: то Рак и КозерогЕму грозят и гонят на Восток,То путь его не прям на Полюсах. —Так, круга ровного не описав,Оно свой бег от нормы отклоняетИ место восхождения меняет.А то с дороги и совсем свернет,Чуть мимо точки Змея проскользнет*, —И вот, в неверном утомясь круженье,Готово наземь пасть в изнеможенье.Напрасно в небе хвалится звезда*,Что, мол, по кругу движется всегда:Вверх-вниз она петляет, как ни странно.А Параллели и Меридианы —Лишь сеть, что человек на небосклонНабросил, крикнув: «Мой отныне он!»Лентяи – ввысь мы сами не восходим,А небеса к себе на Землю сводим*,Их человек пришпорил и взнуздал:Но каждая ль покорна нам звезда?Да и Земля – воистину ль кругла?Не выдается ль Тенериф-скалаНастолько, что могла б в ночи ЛунуРазбить на части и пустить ко дну?А море – не такой ли глубины,Что два кита, столкнувшись в нем, должныМучительно тонуть в теченье дня —И умереть на полпути до дна?Ведь мы порой так долго тащим лот,Как будто им зацеплен Антипод.И если там, внизу, простерся Ад(Коль нам и вправду муки не грозятСовсем другие, чем толпой вопящейБыть загнанными в этот сруб горящий), —То, значит, в бездне – то овраг, то холм…Что ж говорить о совершенстве форм?Так согласимся с правдой несомненной:Искажены пропорции вселенной,Ее Опоры – Кара и Награда —Искривлены… Каких свидетельств надоЕще, зачем нам лишние слова?Мать красоты – Гармония – мертваС тех пор, как правит Горе: ведь оноСамо границ и меры лишено!..Источник соразмерности – Она,В которой Красота воплощена,А Красота, как учит нас мудрец,Есть наших душ Причина и Творец;А значит, сей мудрец провидеть мог,Что в Ней, прекрасной, – наших душ исток,Она им и велит в тела вселяться:Так формы всех вещей – к очам стремятся*.

И коль схоласты правы, что КовчегБыл по пропорциям, как человек*, —То в Ней одной находим до сих пор мыПрообраз их величественной формы.Она и душу с плотью совместила,И между ними распри прекратила, —Она! – О, все обличья, рядом с ней,Одно другого хуже и страшней…Она, она – мертва! Узнав о том,Пойми, что мир – чудовищный фантом!Вот нашей «Анатомии» значенье:Сей мир не пробуждает в нас влеченья.К тому же – сами в помраченье мы:Воистину, сердца, как и умы,Отравлены у нас, и горький ядИ в чувства наши, и в дела струят.Вот почему нам чужд любой предмет —Для нас в нем ни добра, ни смысла нет(Ну, а людей природа – какова?Не лучше, чем о ней гласит молва!),В деяньях человека – ни следаДобра не сыщешь: сущая беда!..И Цвет – Гармонии вторая часть —За Формой вслед готовится пропасть:Ведь Форма, пусть приятная для глаза,Без Цвета – словно перстень без алмаза.Алхимик-турок, чей болезнен видИ грязен плащ, нам жалобно твердит,Что в золото, как яд, проникла ртуть*:Вот такова и мирозданья суть.Когда-то Бог, творенье начинаяИ, как младенца, Землю пеленая,Чтоб радостной игрой ее занять,Велел ей краски всякий день менять, —И, словно образец такой затеи,Повесил в небе радугу* над нею.Прекраснее, чем Зренье, чувства нет,Но пищею для Зренья служит Цвет,А Цвет испорчен: он не тот, что прежде,Весны и Лета выцвели одежды.Исчез румянец яркий с наших щек —И души, вместо них, стыдом облек…Но нет – надежда бы еще цвела,Когда б Она – Она не умерла! —Та, что цвела, когда была живой,Багрянцем, белизной и синевой,И в ком все вещи мира, как в раю,Черпали свежесть и красу свою, —Она, вместившая все краски мира,Она, чей лик прозрачнее эфира(И пламя тяжело в сравненье с ней,И темен блеск сверкающих камней), —Она, она мертва!.. Вглядись, пойми —И этот мир, как призрак, воспримиИ нашу «Анатомию» тверди,Чтоб ужас свил гнездо в твоей груди…Исчезла Цвета красота: отнынеУсилья надо прилагать Гордыне,Чтоб красками Пороки позлащать,Заемными румянами прельщать.И до того дошел стихий разброд,Что от Земли замкнулся Небосвод,И вещество лишилось восприятья:Отец и Мать бесплодны* – нет зачатьяДождя меж туч, и в должный срок с высотЖивящий Ливень больше не идет.И воздух перестал в конце концовВысиживать сезоны, как птенцов:Весна теперь не колыбель – могила.Всю землю лжеученье полонило,И Метеоры небосклон плодит:Значенье их темно, и странен вид.Волхвы Египта вызвать не моглиЧервей, что днесь родятся из земли*.Художник нынче хвалится, что онТворит созвездий новых небосклон,Как будто бы и впрямь влиянье звездПриходит через краски или холст,Иль мастер судьбоносен, как звезда…Искусства суть сокрылась навсегда,Скупится Небо, и Земля тощает,А разум наш их целей не вмещает.Когда бы связи Неба и ЗемлиДо полного разлада не дошли, —Она, о ком звучит наш скорбный глас,Могла б сильней воздействовать на нас.Ведь если даже слабые растеньяНам, высохнув, приносят исцеленье, —Тем более, почив, живет Она,Всесильной добродетели полна.О мир, ты должен песней лебединойЕе отпеть – и сгинуть в миг единый…Теряет свойства даже сильный яд,Когда от гада мертвого он взят, —Но власть добра, что пребывает в Ней,Со смертью сделалась еще сильней…

Она, в ком добродетели росток,Зазеленев, расцвел в свой лучший срок,Она, чьей волей светлые стремленьяРождались в душах, всем на удивленье, —Она все страны тем обогатила,Что единеньем их озолотила:При этом даже сами королиСмирение впервые обрели,Вельможи подобрели, а народСам отказался от излишних льгот;Болтать несносно жены перестали,Монахини воздержаннее стали…Она б свершила больше славных дел,Когда б Железный Век не заржавел, —Но вот, она мертва!.. Об этом зная,Пойми, что весь наш мир – зола сухая*:Вот нашей «Анатомии» урок.Ни кровью, ни слезами ты б не смогМир увлажнить, – нет, это невозможно:Страданья – жалки, смерть сама – ничтожна.Но то блаженство, что с теченьем днейВ Ней возрастало, – и теперь при Ней.Нам не понять при первом рассеченье*Всех органов устройство и значенье:Чтоб связи между ними отыскать,Труп следует и дальше рассекать;Но тела всей Вселенной нам едва лиХватило б, чтоб исследовать детали.Кто мнит себя здоровым, вряд ли рад,Коль об его болезнях говорят.Прерву же речь. О Лучшая из дев!Мы, рассказать немногое успев,Ждем – о Тебе еще заговорят;Ты ж, строкам сим придав напевный лад,Прими оброк за этот – Первый – Год:На убыль воск его свечей идет,Чтоб каждый год здесь, на Земле, в печалиМы вновь твое Рожденье отмечалиВторое: ибо Душ в тела вхожденье —Вершится здесь, другое ж их рожденье —Есть Смерть. Она одна весьма умелоВыводит Душу, как дитя из тела.А вы, чьих добродетелей творец —Она, кто в Ней находит образец, —Коль скоро вы считаете, что вправеЛишь проза о Ее поведать славе,Иль хроника, быть может; но никакНе должно воспевать Ее в стихах, —

Вы вспомните: Сам Бог, в конце Закона*Песнь поместив, велел, чтоб неуклонноТой Песни Моисей учил народ.Он знал: когда из памяти уйдетЗакон, когда забудутся Писанья, —Одна лишь Песнь удержится в сознанье.Вот почему и я, насколько мог,Пред Ней исполнил стихотворный долг:Сей непостижной Смерти вопрекиЯ заключил Ее в свои стихи, —Ее, кого вмещает мрачный гроб,Я поселил в своей поэме, чтоб,Как Души – Небо, как тела – могила,Так доблести – Поэзия хранила!

ПОГРЕБАЛЬНАЯ ЭЛЕГИЯ