Константин Случевский - Полное собрание стихотворений
Людские вздохи
Когда в час полуночный люди все спят,И светлые звезды на землю глядят,
И месяц высокий, дробясь серебром,В полях выстилает ковер за ковром,
И тени в причудливых гранях своихЛежат, повалившись одни на других;
Когда в неподвижно-сверкающий лесСпускаются росы с высоких небес,
И белые тучи по небу плывут,И горные кручи в туманах встают —
Легки и воздушны в сиянье лучей,На игры слетаются вздохи людей;
И в образах легких, светясь красотой,Бесплотно рожденные светом и тьмой,
Они вереницей, незримо для нас,Наш мир облетают в полуночный час.
С душистых сиреней, с ясминных кустов,С бессонного ока, с могильных крестов,
С горящего сном молодого лица,С опущенных век старика мертвеца,
Со слез, ускользающих в лунном свету,Они собирают лучи на лету;
Собравши, – венцы золотые плетут,По спящему миру тревожно снуют
И гибнут под утро, при первых лучах,С венцами на ликах, с мольбой на устах.
Последний завет
В лесах алоэ и араукарий,В густой листве бананов и мимоз —Следы развалин; к ним факир и парийПорой идут, цепляясь в кущах роз.
Людские лики в камнях проступают,Ряды богов поверженных глядят!На страже – змеи! Видимы бывают,Когда их гнезда люди всполошат.
Зловещий свист идет тогда отвсюду;Играют камни медной чешуей!Спеши назад! Не то случиться худу:Нарушил ты обещанный покой.
Покой! Покой... Когда-то тут игралаЛюдских судеб блестящая волна,Любовью билась, арфами звучалаИ орошалась пурпуром вина.
Свободны были мыслей кругозоры,Не знала страсть запретного плода,И мощный царь, – жрецов вещали хоры, —Мог с божеством поспорить иногда...
Каких чудес дворцы его не зналиВ волшебных снах чарующих ночей!Каких красот в себе не отражалиЧасы любви во тьме его очей!
Раз было так: чуть занялась денница,Полночный пир, смолкая, утихал,Забылась сном на львиной шкуре жрица,Верховный жрец последним отплясал.
Еще с утра, с нарочными гонцами,Проведал царь победу над врагом.Последний враг! Царь – старший над царями!Он делит землю только с божеством!
Погасло в нем последнее желанье,Смутился дух свободой без границ...И долго царь глядел на пированьеСквозь полутень опущенных ресниц.
«Ко мне, мой сын!» И до царева ложа,На утре дней в лучах зари горя,По ступеням, дремавших не тревожа,Подходит робко первенец царя.
И царь, приняв от сына поклоненье,Заре навстречу, звукам арфы вслед,В словах негромких, будто дуновенье,Вещал ему последний свой завет:
«Когда мой час неведомый настанетИ сквозь огонь и ароматы смолСвободный дух в немую вечность канет,Приемлешь ты в наследие престол.
Свершив обряд, предав меня сожженью,Как быть должно по старой старине,Ты этот город обратишь к забвенью,Построишь новый, дальше, в стороне, —
Чтоб тишина навеки водвориласьЗдесь, где замкнет мне смерть мои уста,Чтоб в ходе лет здесь вновь не зародиласьЛюдских деяний вечная тщета...
Чтоб никогда ни клики поминанья,Ни звук молитв в кладбищенской тишиНе нарушали тихого блужданья,Свободных снов живой моей души.
Я так устал, я так ищу покоя,Что даже мысль о полной тишинеДороже мне всего земного строяИ всех других ясней, понятней мне...»
И божество завет тот услыхалоИ, смерть послав мгновенную царю,В порядке стройном тихо обращалоВ палящий день прохладную зарю.
И далеко от этих мест отхлынулЛюдских страстей живой круговорот,Pоскошный лес живую чашу сдвинул,И этих мест чуждается народ.
Змеиный свист здесь слышен отовсюду,Сверкают камни медной чешуей.Спеши назад! Не то случиться худу —Нарушил ты обещанный покой.
Брави
Д.П. Сапиенце
Я был удалым молодцом!Неслись со струн моей гитарыЛюбви и молодости чары.Я был удалым молодцом!
О мне в стенах монастырейИдет молва, разводят лясы,И крупный смех колеблет рясыСвятых отцов и матерей.
Не раз гонялися за мной,Смущались поисками сбиры;Меняя вслед за мной квартиры,Не раз гонялися за мной.
В изображении сожглиМеня, не могши взять в натуре!То был позор прокуратуре:В изображении сожгли!
Я знал, где судьям путь лежал, —Пошел на станцию возницей;Со мной кто ехал – мчался птицей!Я знал, где судьям путь лежал...
И помню я, как я их вез.Дорога кручами бежала.Они не чуяли нимало,Зачем, куда и кто их вез.
И обо мне их речь была.Молчу и слышу за спиною —Толкуют: как им быть со мною?Их откровенна речь была...
Узнал я, кто меня продаст,Какую он получит ценуПо уговору за измену, —Узнал я, кто меня продаст.
Узнал! Но вот изгиб пути.Над темной кручею обвалаДорога резкий крюк давала,Чуть означался край пути.
А судьи ту же речь ведут...Я обернулся к ним: «Синьоры!Недаром славны наши горы:Ведь это я, синьоры, тут!»
Мне не забыть их глупых глаз,Что вдруг расширились не в меру!Я разогнал коней к барьеру,Бичом хватил их в самый раз,
Пустил из рук весь ком вожжей...Прыжок к скале... Что дальше было,Как их по кручам вниз дробило, —Не видел... Жалко мне коней!
Да, был я бравым молодцом!Неслись со струн моей гитарыЛюбви н молодости чары...Да, был я бравым молодцом.
Горящий лес
Л.Б. Вейнбергу
Еду я сквозь гарь леснуюВ полночь. Жар палит меня;Страх какой-то в сердце чую,Ясно слышу дрожь коня.
По пожарищу заметныЧудищ огненных черты, —Безобразны, злы, несметны,Полны дикой красоты;
Заплетаются хвостами,Вдоль дымящихся корнейВьются, щелкают зубамиИ трещат из дымных пней.
Пламя близко подступает,Жар лицо мое палит,Ум мутится, мысль блуждает, —Будто тлеет м дымит!
Слышу сказочные были...Речь идет о чудесах...Уж не тризну ль тут творили,Сожигая царский прах?
Мнится: в утренней прохладе,На кровати расписной,Царь лежит в большом наряде,Стиснув меч своей рукой.
Очи мгла запечатлела,Исказила смерть черты;На поленницах, вкруг тела,В груды сложены щиты,
Копья, цепи, луки, брони,Шкур мохнатые ковры,В ночь зарезанные кони,Круторогие туры,
Гусли, бронзовые билаИ труба, что, в бой звала,И ладья, что .с ним ходила,И жена, что с ним жила...
Все сгорело! Стало тише...След дружинников исчез...От могильника, все выше,Стал пылать дремучий лес;
Бьется красными волнами,Лижет тучи в небесахИ царя, с его делами,Развевает в дым и прах;
Полон ратью огневоюЧудищ в обликах .людских,Он в погоню шлет за мноюБестелесных чад своих!
Конь мой мчится, лес мелькает,Жар сильней, душнее гарь!Слышу, слышу: окликает,Нагоняет мертвый царь!
Он, как я, в седле высоком,Но на огненном коне,Близко чуется, под боком,Жмется стременем ко мне;
Говорит мне: «Гость желанный,Улетим, отбросив страх,К той стране обетованной,Где журчат ручьи в лугах,
Где, познав любовь фиалки,Ландыш, что ни ночь, бледней,Где красавицы-русалкиЖдут таких, как ты, гостей, —
Где, под светом влаги синей,Много звезд морских цветет,Лес кораллов, бел как иней,Отеняя их, растет;
Где под тихой глубиноюДаже солнца мощный лик,Охлаждаемый волною,Светит скромен, невелик;
Там, поющим струйкам вторя,Будешь ты, как струйка, петьИ о жизни, полной горя,Не захочешь пожалеть!..
О, поверь мне! Смерть прекрасна,Смерть приветлива, нежна,Только с виду самовластна,И костлява, и страшна...»
Шепчет царь еще мне что-то...Мчимся мы по жердняку;Различаю я болото...Вижу сонную реку...
Сгинул царь! В борьбе с трясинойСтал пожар и шлет за мной,В темень ночи воробьиной,Дым, как пламя, огневой...
Петр I на каналах
Как по шпилям, верхам, шатровым куполамЛетним утром огонь разгорался!Собирался царь Петр в самый мирный походИ с женой Катериной прощался:
«Будь здорова, жена! Не грусти, что одна;Много, видишь, каналов готово;Еду их осмотреть, чтоб работе спореть...Напиши, если что... Будь здорова!»
Глухо дебри лежат, над болотами спят...Много дела – да силы-то малы!Надо дебрь разбудить, чтоб ей тоже служить...Пусть, мол, глянут по дебри каналы!
Где в колесном возке, где на бодром конеЕдет царь вековыми лесами;Изучает страну, во всю ширь и длинуНаблюдает своими очами...
«Надо, надо взглянуть! Норовят все надуть!Может, даже совсем не копают?Поглядишь – простецы эти жмоты-купцы!А где страху им нет – надувают!»
День за ночью идет, потеряешь им счет,Если ехать судьба без дороги!Вот каналы пошли и блестят вдоль земли,А землянки людей что берлоги.
И куда ни взгляни, только щепки, да пни,Да отвалы идут земляные!Гонит царская мочь, гонит пролежни прочьСо здорового тела России.
Близок царь! Весть бежит! Привирает, мутитИ повсюду царя упреждает...Призадумался вор! Царь-то больно востер!Знаем, как, если нужно, кончает!
«Ой, уж как-то нам быть? Как нужде пособить?Ведь не вырыто нами и третиИз того, что должно?.. Умирать суждено...Стукнет, гикнет: «А нуте-ка, дети!»
Нет, родные, шабаш, чуть появится наш!Разве, братцы, на хитрость пуститься)Землю вырыть в длину, подогнать в ширину, —Остальное потом углубится!»
Собирался весь скоп. Повалил землекоп.Уж платили-то, знатно платили !И каналы прошли как им быть вдоль земли,Провели и воды напустили...
Яркий вечер горит, густо дебрь золотит,И у самой у крайней лопатыЦарь с дубинкой в руке, в распашном армяке,Поверяет работы и платы.
И как в небе заря – так лицо у царяВсе сияет! Он жалует смехом!И уж радостен он, и уж как подаренНеожиданным вовсе успехом!
А поодаль стоит молчаливый синклитХитрецов, мудрецов на захваты!«Уж вот на! Удалось! У Петра сорвалось!Не замай наших! Мы ли не хваты!»
Не пылать бы заре! Не блестеть бы воде!Не валиться бы на воду мошкам!Не казну б воровать, не Петра надувать,Не подменивать блюдо лукошком!
Головой царь поник... Потемнел его лик...Дума черная радость хоронит...«Отчего тут вода, – вздумал царь, – не туда,Куда надо бы ей, мошку гонит?»
По откосу долой сходит тяжкой стопойИ, к воде подошедши, нагнулся,И дубинку воткнул... Чуть конец затонул...Подождал это царь... Оглянулся!..
Ох! Не небу гореть! Не царю бы краснеть!Все, бледнея, молчанье хранили...А из царских очей, звезд вечерних ярчей,Две слезы, две звезды проступили...
Ну, а там по пятам, в поученье ворам,Как должно, принялись за расправу...Прав был вор, говоря про обычай царя:Сокрушит, если что не по нраву!
О первом солдате
