Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения
" Я друг лесов, я воспитатель "
Я друг лесов, я воспитательДичков. Но осень так сыраИ шепчет ласточка. «Приятель,Менять квартиру нам пора!»
Но лишь дождусь конца нивоза,Опять я тороплюсь сюда:Не пострадали ль от морозаМои питомцы? В чем нужда?
Я обращаюсь к ежевике:«Расти нетронутой. А ты,Благоухай, тимьян мой дикий,Блюдите чистоту, цветы!»
Слежу за ветром из-за двери, —Хочу по свисту угадать,Что он несет нам: ведь доверьяНельзя к обманщику питать.
И лишь рассвет забрезжит серый,Минуты не теряя зря,Смотрю, апрель какие мерыПредпринял против января.
Куда ни взглянешь — обновленье,Свершенье таинств и чудес:Великого преображеньяТьму побеждающий процесс.
Люблю лишайник на ограде,Ползучий плющ, кусты ожин —Прически, солнцем шутки радиПридуманные для руин.
Когда же, назло башням хмурым,Султанами их украшатьПриходит май, — я дряхлым дурамКричу: «Не сметь весне мешать!..»
ЖАННА СПИТ
Уснула. Утро лишь откроет ей глаза.Спит, в кулачке зажав мой палец, стрекоза.Благочестивые читаю я газеты.Уж как меня честят! Одна дает советы:Читателей моих всех в Шарантон упечь,Мои развратные произведенья сжечь;Другая просит всех прохожих со слезами,Чтоб самосуд они мне учинили сами;Мои писанья — о, тлетворней нет зараз! —Кишмя кишат в них все ехидны зла зараз;Для третьей это ад, а я — апостол черта;Нет, сам я сатана, антихрист для четвертой;Для пятой — встретиться со мной в лесу — конец!Кричит шестая: «Яд!»; седьмая: «Пей, подлец!»Я — Лувр ограбил. Я — когда-то обезглавилЗаложников. Народ я бунтовать заставил.На мне горит пожар Парижа. Я — злодей,Я — поджигатель, я — бандит, прелюбодей,Скупец… Но я бы стал не столь свиреп и мрачен,Будь императорским министром я назначен,Я — отравитель масс, убийца, троглодит…Так каждая из них орет, вопит, галдит,И скопом все меня чернят, хулят, поносят…Но тут дитя сквозь сон бормочет, словно просит:«Да ну их, дедушка! Будь милосердней к ним!»И нежно палец мой жмет кулачком своим.
СИЛЛАБУС
Внучата милые! Сегодня за обедомВы оробели вдруг перед сердитым дедом,И лепет ваш умолк.Не бойтесь! На меня вы поднимите глазки:От солнца вам лучи, от деда — только ласки,Так нам велит наш долг.
На вас я не сержусь. Другие есть причиныТому, что гневен я и грозные морщиныПересекли мой лоб.До наших мирных кущ известье долетело:Творит постыдное, неправедное делоЖестокий, лживый поп.
Попы, как филины, живут во мгле туманной.Но если с Жоржем я и с маленькою Жанной, —Не страшен мне мой враг.Поля, и хижины, и взрослые, и дети, —Все, все нуждается в дневном горячем свете;Попам нужнее мрак.
Люблю я малышей, но мне пигмеи гадки,Противен голос их, их мерзкие повадки.А к вашим голосамПрислушиваюсь я с немым благоговеньем:Мне кажется тогда, как будто провиденьемВзнесен я к небесам.
Ведь вы еще вчера парили там, незримы,Резвясь в кругу светил, и божьи серафимыКак братья были вам.Вы в этот грубый мир явились, словно чудоСияющих небес. Вы только что оттуда,Я — буду скоро там.
Всегда, когда дитя заговорит со мною,Я полон радостью высокой, неземною.У ваших голосовФальшивых звуков нет. В природы строгом храмеСвой приобщают хор они к эпиталамеТаинственных лесов.
Люблю я слушать вас, мне лепет ваш понятен;Мне кажется в тот миг, что в мире меньше пятен,Я просветлен душой,Хоть звук уже иной мое тревожит ухо:Я слышу, как вода со свода каплет глухоНа камень гробовой.
В природе жизнь и смерть дуэт слагают дивный,У них один язык, и цепью неразрывнойОн их соединил.Душа должна мечтать. Она, взлетая к звездам,Находит истину, понятную и гнездамИ тишине могил.
Священники вопят: «Анафема! Проклятье!»Природа говорит: «Приди в мои объятьяИ радуйся, живи!»Повсюду яркий свет, везде благоуханье,Вселенная полна лазури и сиянья,Душа полна любви.
Опять пришла весна, жизнь пробуждая в зернах.Какое дело вам до этих гномов черныхИ грязных их затей?И у меня для вас — всегда любви излишек.Пугаю я? О да! Но — маленьких людишек,Не маленьких детей.
ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ЗАКОНА
О СВОБОДЕ ОБРАЗОВАНИЯ
Святые пастыри! Вы с благостным коварствомХотите нас лечить испытанным лекарством,Тьму напуская вновь.Чтоб нас освободить, вы нам надели цепи,Вы из гуманности замуровали в склепеПреступницу-любовь.
Вы многочисленны, вам чужд и ненавистенПытливый гордый ум — под снежной шапкой истинГигантская гора.Светильник разума во тьме глухой сияет,И догмы черные вокруг него летают,Как злая мошкара.
Напрасно грозный лев рычит, ревет сердито:Рычаньем не прогнать докучного москита,Который вьется тут.Нет, мракобесие, одетое в сутану,Должны мы презирать. Опасен ли ТитануМятежный Лилипут?
Бессильным и тупым смеемся мы попыткам,И как стовратных Фив мокрицам и улиткамОсадою не взять,И как от взмахов крыл вороньей хищной стаиНе упадет Олимп и ниже ГималаиНе станут ни на пядь, —
Так не свалить и вам столпов нерукотворных:Не зашатаются от взмахов крыльев черныхВольтер, Дидро, ПлатонИ Данте пламенный, и гневный, и суровый,Пришедший в темный мир как вестник жизни новойНа рубеже времен.
Огромный монолит, гранитная твердыня,С кем спорит ураган, утес, на чьей вершинеРождается заря,Заметит ли гадюк, что меж камней гнездятся?Неуязвим для бурь, он может ли боятьсяКогтей нетопыря?
Грядущий день встает, и лик его прекрасен.Ничей злой умысел, друзья, нам не опасенИ заговор ничей.Лук истины звенит, ложь в муках издыхает,И не боимся мы, что солнце исчерпаетКолчан своих лучей.
Итак — презренье вам, бессильные шакалы!Вы существуете, но наши идеалыОт вас мы защитим.С насмешкой истина прощает суеверьям.А я — я, как всегда, с надеждой и доверьемПойду путем своим.
Есть два сокровища; в них жизнь моя и сила:Мне солнце разума, великое светилоСияет вдалеке,А здесь, вблизи меня, смеется Жанна звонко.В моей душе — любовь, и детская ручонка —В моей большой руке.
НАСТОЙЧИВОСТЬ
И все-таки — вперед. Вперед! Оставим споры.Когда у нас ключи, нам не страшны запоры.Быть может, ночь сама, уставшая от зла,Упорству уступив, охотно бы ушла:Препятствия всегда настойчивости рады,Дать победить себя — лишь в этом долг преграды.
Да, пятится, ворча и огрызаясь, тьма.Оглянемся ж на них, апостолов ума,Титанов прошлого, вперед шагавших смело;Их оторвала смерть от праведного дела;Тернистым был их путь к звездам грядущих дней.Почтим нелегкий труд развьюченных конейИ, на плечи себе переложив их бремя,Начнем свой переход. Не ждет погонщик — время.Итак, скорее в путь! Должны продолжить мыНе нами начатый поход сквозь толщу тьмы,Из мрака прошлого, из мглы средневековой.Уже забрезжило сиянье жизни новой.Великие умы предшествовали нам:Тут был еще Платон, а Лютер был вон там;Лучи их мудрости дорогу освещаютИ в лабиринте тьмы проходы отмечают.Вон там, боясь упасть, Паскаль замедлил шаг;Вот здесь, где я иду, шел некогда Жан-Жак;В своем стремленье ввысь, к небесному простору,Вольтер шагнул сюда, но потерял опору.«Я вижу!» — он успел воскликнуть, как пророк.Пускай теперь и нас покроет пыль дорог!Должны преодолеть и мы крутые склоны;Нам предстоит открыть безвестные законы;Пока жива душа и разум не умолк,Мы будем выполнять апостольский свой долг.
О люди! Радуйтесь, стремитесь к счастью, верьте!— Но что я слышу там? То хриплый хохот смерти!Столетия вражды, усобиц и угроз,Несправедливостей, изгнаний, горя, слез,Вся злоба и весь гнев, все, все, что накопилосьИ что в глубинах душ осадком отложилось,Неслыханной грозой не разразится ль вдруг?Озлобленность вокруг и ненависть вокруг;Уже притихло все, ждет грозового гула,И молния вдали меж черных туч сверкнула!Но тщетно хочет месть сорвать свой горький плод:Нам в этот страшный миг бог просветленье шлет,Он стрелы молнии в зарю преображает.
Бог в нашем сердце гнев и злобу пожирает;Он в душу грешную свергается с высот,И все, что видит в ней, он казни предает,Щадя одну любовь; он зависть рвет на части,Он клювом совести выклевывает страсти;Он когти разума вонзает в мысли намИ исторгает ложь, что угнездилась там;Он очищает нас от грязи и страданий,Инстинктов низменных и суетных желаний;И, нас освободив, очистив нас от зла,Взмывает в небеса; и вновь душа светла;Смущенная, она взирает в удивленье.Кто в хватке огненной принес ей дар прощенья,Кто вырвал ненависть, и радость от кого,Кто это был — орел? Нет, — это божество.
ПРОГРЕСС
