Анна Присманова - Туманное Звено. Стихотворения

ПРОЩАНИЕ

I. «Больная женщина в деревне…»

Больная женщина в деревнесказала мужу своему:«Вокруг людей живут деревья,и звезды прорезают тьму…

А мы на мытарей похожи,мы слабого стремимся бить.Но почему же мы не можемдруг друга попросту любить?

Чтоб позабыть себя на время,чтоб обезвредить зло и злость,чтоб доброе посеять семя —возьми две палочки и гвоздь.

Соедини их посредине,пробей их гвоздиком… И что ж?ты станешь как монах в пустынеи выронишь мошну и нож.

II. «Мой друг, сегодня воскресенье…»

Мой друг, сегодня воскресенье.Вот дачный поезд прогудел…Конечно, будет воскресеньеи для погибших наших тел.

Уже (от пения наверно)в душе и в горле — пустота…Я знаю — медленно но верноко мне уже подходит та,которую в старинной сказкепривыкли рисовать с косой,которая щеку без краскипоследней обдает росой.Вся освещенная луною— оскалена и высока —она придет без слов за мноюраспластанною как доска.

Я дрогну, сердце выдыхая.Она (согласная с судьбой)неумолимо как глухаяуйдет… к несчастью взяв с собоймешочек, сделанный из кожи,в котором кости, мясо, кровьи вещи, что на сон похожи —надежда, вера и любовь».

РАЗГОВОР

— Как трудно, думая о небе,быть на землистой борозде,стараться о насущном хлебеи теплой питьевой воде…Мне кажется, что с каждым утром,о друг, я становлюсь худей.Мой лоб бледнее перламутра,я вся, как шея лебедей…

— Пока еще не слишком поздно(листами писчими шурша)пиши не о луне и звездах —о том, как почва хороша.

— Есть женщины на этом свете(ты облики их не забудь!)с живым горением в скелетеи с холодом, сковавшем грудь.Они заводят, как русалки,для трезвых душ свирель, увы,держа конец поющей палкиу одержимой головы…

— Определенно осуждаюя жен с томлением таким,к столбу чудачек пригвождаюза равнодушие к другим,за тягу их на боковую,за их привычку дуть в дуду,за долгую и роковуюнеприспособленность к труду.

— Страсть и страдание — как дрожжи,чтоб поднялась моя душа.Навстречу мне, немного позже,и ты прозреешь неспеша.Рвись к высоте рассудком бренным,а сердцем — к глубине пригнись……Так дерево одновременновонзается и вверх и вниз.

ЦВЕТЫ

Есть книги с желтыми листамии с полинялым переплетом…Они заложены, местами,давно засохшими цветами,поднявшимися над болотом.

Гербарий просто называетцветок лазурный незабудкой.Его пастушка добывает.В загадке русской им бываетсолдат, когда он не за будкой…

Спокойны книжные страницына прочных полках вдоль простенка.Цветы в них сделались как лицаподростков, тающих в больницах— почти нездешнего оттенка.

Такие книги знает каждый:умершие в них дышат души…Не обернется слива грушей,но станет незабудкой каждыйцветок, который в них засушен.

Стал невесом цветок бесплотныйс просвечивающим скелетом.Не трогайте ладонью плотнойслед молодости мимолетной,цветущей лишь весной и летом…

Цветы, сухие как лучины,счастливей ли других, ронявшихцвет от естественной причиныи на сырой земле принявшихвенец стремительной кончины?

ЛЕД

Об осени, дождем грозящей,сказал нам птичий перелет,о смерти — удлиненный ящик,в котором перевозят лед.

Набитый глыбой водяною,толкая в сердце нас и в лоб,тот ящик цветом и длиноювсегда напоминает гроб.

Влачится он на скользких дрогах,покачиваясь иногда…Чем больше солнца на дорогах,тем больше дрог, и в дрогах льда.

Сидят на козлах люди в сером— простого льда поставщики.Но вот внезапно тянет серойот длинной и сухой щеки.

Лицо у них без выраженья.Бесчувственных не вороши:они хранят от разложеньябезумие твоей души.

Но где же тень от колесницы,от лошади и от кнута?Кричат кладбищенские птицы,указывая всем места…

Нам снятся каменные узы,глухие острия гвоздейи заколоченные грузыимеющие вид людей.

А через город проезжая,возница свищет и поет.Стихия для него чужаяогонь, а родственная — лед.

ОЧЕРК

С синим небом не в ладах,с тучей странностей бесспорных,с червоточиной в плодахразмышлений стихотворных,с грузом выстраданных слов,с теплотой, во внутрь ушедшей,с красноречием послови с гордыней сумасшедшей,с тайной робостью в душе,с явной резкостью в движеньях,без заботы о гроше,но с расчетом в выраженьях,с тягой к верному письмук душам, в сумраке стоящим,с недоверьем ко всему— в будущем и в настоящем —будучи двойной до дна(вместе тою и не тою…)злая женщина однаподошла к вам с добротою.

II

Но как мне быть с моей грудною клеткой

и с тем, что всякой косности косней?

Борис Пастернак

САД

Под осень сад, любым сукомкачавший птичьи поколенья,безмолвствует. В лесу такоммне слышен дух тоски и тленья.

Когда, с душком небытия,вхожу в такую же аллеюи в ней знакомых вижу, яих по-особому жалею.

Без сожаленья, без слезы(душой, которая горела)так Катерина из «Грозы»соседа своего жалела.

СОСЕД

Привыкайте, мой сосед,мой товарищ по скитанью(впрочем, больше домосед)к немоте и рокотаньюраковины небольшойс диким перлом посредине,к странной сущности, с душойтающей подобно льдине(освещаемой лучомсолнца), к музыке влекомой,не скорбящей ни о чем,но со счастьем не знакомой.

ГОЛОД

Родившись в пасмурной глуши,где полдни солнечные скупы,привыкла я черты душирассматривать посредством лупы.

На улицу, в глухом пальто,выходите вы в день ненастный…Я приближаюсь к вам за то,что вы, по-моему, несчастны.

Вздымает ветер руки рощ.Прохожий поднимает ворот…Когда идет в тумане дождь,бездомным кажется мне город.

Туман глотает все углы —должно быть голоден он очень.(И я, такими днями мглы,не насыщаюсь, между прочим…)

Углы летящих лебедейдавно уже умчались к югу.Осталось несколько людей,что медленно идут друг к другу…

ОТКРЫТКА

Озеро трепещет серебром.Трепетны еще иные вещи.Например, за кожей и ребромсердце ожидающих трепещет.

Собирает пенная каймасемь неуловимых излучений…Так меж строк открытого письмаскрыты строки внутренних речений.

Славно блещут камешки на дне.Трудно славу добывать словами……Я не для нее наединев рифму разговариваю с вами.

МЫСЛЬ