Константин Ваншенкин - Прикосновенье

АРТИСТКА

Печально сжала пухлый рот,Глаза наполнила слезами:— Я не люблю таких острот,Вот так мы все и портим сами…

— Каких острот? Не будь смешной!..— О! Ты считаешь, это малость? —Но говорила не со мной,А словно бы в кино снималась.

Я все упорствовал: — Позволь!..Отрезала: — Не место спорам! —Как прима, что играла роль,А я случайным был партнером.

«Я прошу у Вас давно…»

Я прошу у Вас давно:После часаРазрешите к Вам в окноПостучаться.

Травы зыблются светло.Что Вам снится?..

Постучаться к Вам в стекло,Как синица

Или дождик ноготкомПо карнизу.

Только дайте мне тайкомВашу визу, —

Встречным сдержанным кивком,Взором — книзу.

ПРИЗНАНИЕ

Опять эта память взлетает, как птица —Размолвки забыты, обиды не в счет.Пусть я виноват, но ведь, как говорится,Повинную голову меч не сечет.

Ах, как эта память светла и крылата.Но если правдивым и вправду почет,Я вам признаюсь, что любил вас когда-то, —Повинную голову меч не сечет.

Былое вдали проступает все резче,И снова рассвет вдоль заборов течет.Осталось сказать, что люблю вас, как прежде,Повинную голову меч не сечет.

Но только боюсь, это будет словамиИ в сторону попусту нас отвлечет.Поэтому молча стою перед вами, —Повинную голову меч не сечет.

ВДАЛЕКЕ ОТ ДОМА

Вдалеке от дома в добрый часВспомним тех, кто вспоминает нас,А еще, коли достанет сил,Позабудем тех, кто нас забыл.

ТВЕРДОСТЬ

Не умолкли в мире трубы,Не окончены труды.И скажу, что ваши губыНедостаточно тверды

Для того, чтобы, ликуя,Песни петь среди ветров.А еще — для поцелуя.А еще — для жестких слов.

«Сидела она в уголке…»

Сидела она в уголке,Где ходики чутко стучали,И книгу держала в рукеС закладкою в самом начале.

И весь ее ласковый вид,Приятный внезапному взору,Уютен и так домовитБыл в ту неуютную пору.

Не раз над ручьями потомЯ шел к ней по доскам настила.Когда поднимался я в дом,Предательски сердце частило.

И сквозь поредевший туманГлаза ее влажно сияли.А мне попадался романС закладкою в самом начале.

Я помню тот двор и крыльцо,Но дом не нашел бы я снова.Я помню тот взгляд и лицо,Однако не помню ни слова.

Хрустящая ночью весна,И долгого дня измененье,Тот город, и я, и она —Все словно в ином измеренье.

Сомненья, и даже обман,И снова надежды ночами —Весь наш неудачный романС закладкою в самом начале.

СОПЕРНИК

Мой соперник был худ и сутул,Раздражал меня также походкою.Я сапог свой поставил на стулИ протер его желтой бархоткою.

Посмотрел в заоконную тьму,Где снежок загорался под фарами,И обоим — и ей и ему —Предложил прогуляться бульварами

Он ответил: «Ступайте вдвоем,Я здесь что-нибудь лучше поделаю…И она мне кивнула: «Пойдем»И мы вышли на улицу белую.

Я по городу с ней проходил,Не сумев оценить положение:Я решил, что уже победил…Я уже потерпел поражение.

6

БУКЕТ

Я шел к тебе с таким букетом,Его подняв над миром ввысь,Что молодые пчелы следом,Ошеломленные, вились.

Ступая тапочками звонко,Зажав замурзанный платок,Шла незнакомая девчонкаИ ныла: — Дядя, дай цветок!..

И на глаза довольной пареПотом попался мой букет.Простите, где вы покупали?Какая прелесть этот цвет!..

Спросила встречная старуха:— Им георгины не родня?..И чей-то вздох коснулся слуха:— А ведь и ты любил меня…

«Весна мокрой тряпкой снега уже стерла…»

Весна мокрой тряпкой снега уже стерла,Лишь в чащах они залегли.На голых пространствах зеленые сверлаДырявят поверхность земли.

На самом ходу, посреди тротуара,Мешая прохожим пройти,Весной, как войной, оглушенная параНе в силах расстаться в пути.

Мы пишем стихи, рассуждаем, пророчим.Бумага под словом горит.Толкуем о жизни… А жизнь, между прочим,Сама о себе говорит.

ГУЛЯНЬЕ

Легко наездница гарцует,И конь пускается в полет,И так под музыку танцует,Что странно, как он не поет.

Мы за живой стоим стеною,Тебя я за руку держуИ потихонечку, спиною,С тобой от круга отхожу.

Реши, куда пойти нам проще —Вдоль тротуара иль тропы.Что скроет нас надежней — рощаИль движущийся лес толпы?

ЖЕНСКИЕ ЛИЦА

Набирает силу лист.Я маршрут себе намечу.Сколько ранних женских лицПопадается навстречу.

На троллейбус, на метроНакатила дымка эта.Вон их сколько намело —Словно вишенного цвета.

Сколько свежих женских лицЧистым утром на припеке.И какой-то старый лис,Промелькнувший в их потоке.

«Все было стойким зноем залито…»

Все было стойким зноем залито,К утру не охлаждался дом.Нам сдали комнату лишь на лето.Найдем ли что-нибудь потом?

Заката длительное заревоВ окошках множило огни.На дачу выбрались хозяева.Вот и остались мы одни.

Твое зардевшееся личико,И рассудительность в речах,И от девического лифчикаПолоски на твоих плечах.

В РАЗЛУКЕ

«Куда пойти? Что сделать?» — не решу я.Стою, фуражку сдвинув набекрень.Неистовствуя, мучаясь, бушуя,Из-за заборов ломится сирень.

Природа зазевается немного,И в тот же миг свободно и легкоСирень, кипя, прольется на дорогу,Как через край кастрюли — молоко.

И все заполнит чадом лиловатым…Нет! Я не то сравнение нашел, —Она с громовым яростным раскатомХлестнет как в бурю волны через мол.

Тих городок по имени Барятинск,Закутался садами до бровей.Трещат заборы, сдерживая натискТяжелых, перепутанных ветвей.

Хрустит сирень, тоскует и теснится, —И тоже тесно сердцу моему, —Сопротивляясь, медленно кренитсяИ тонет мир в сиреневом дыму…

ВДАЛИ

Стволы за окошком белёсы,Едва проступают из мглы.Но это совсем не березы,А яблонь беленых стволы.

И кто-то у самого домаСмеется среди темноты.И песенка эта знакома —Поешь ее только не ты.

«Дорогая…»

Дорогая,Помнишь ты, как в метельной ночи,Догорая,Дышат угли живые в печи?

А снаружи,Если к стеклам приникнуть тесней,В мире стужиВидно клочья летящих теней.

До рассветаБез лопаты за дверь не ступи!Будто где-тоВ белой хатке средь белой степи.

ВременамиВ кухне дужкою звякнет ведро.То под намиОсторожно проводят метро.

Полквартала,Даже меньше — и вот он, Арбат.Ты устала?А за окнами хлопья свистят.

Будь же прочен,Старый дом средь ревущих ветров.(Между прочим,Это, в сущности, первый наш кров.)

Звон метели.Да от печки, что стихла во сне,Еле-елеЗыбкий отсвет дрожит на стене.

«О если бы ты хоть на миг увидала…»